Виталий Шипаков - Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

• Название: Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди
• Автор: Виталий Шипаков
• Жанр: Исторические приключения

«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен. Перед вами книга о загадочной русской душе, в которой, по словам одного из героев, Господь и черт довольно мирно уживаются.

---

– Делай, как я, – шепнул разбойный атаман и бесшумной кошачьей походкой направился к охранникам. Нападение его было столь стремительным, что двое, даже не успев подняться на ноги, завалились порубленные саблей. Из оставшихся четверых лишь трое сумели обнажить оружие, еще один упал смертельно раненый в живот атаманским кинжалом. Однако остальные быстро очухались от страха, сталь лязгнула о сталь, началась лихая рубка.

Это в кабаке в пьяном виде хорошо бахвалиться да рассказывать дружкам, как ты одним махом семерых побивал, в истинном бою все обстоит иначе. Редким мужеством, умением ратным и силою надо обладать, чтоб в рубке сабельной устоять против двоих. И совсем уж редкий воин может биться враз с тремя врагами. Кольцо мог. Численное превосходство стрельцов его нисколько не смущало. Где им, вчерашним мужикам, толком не отвыкшим от сохи иль какого-то другого ремесла убогого, тягаться с ним, вольным воином. Беспокойство вызывало отсутствие Ивана. Нет, атаман нисколь не сомневался в Княжиче, но выстрел, прогремевший на другом конце струга, и раздавшийся ему в ответ звон сабель ясно дали понять, что Ванька-младший тоже отыскал себе врагов. А вот сможет ли юный его собрат устоять перед невесть каким числом противников, Кольцо уверен не был.

Взойдя на струг, Иван уже собрался двинуться вслед за побратимом, как вдруг почуял неладное. Обернувшись, он увидел высунутую из приоткрытого полога шатра пистоль, освещенную искристым огоньком раздуваемого кем-то фитиля. Медлить было нельзя, неизвестный супостат явно целил атаману в спину. В два прыжка казак достиг шатра и наугад взмахнул кинжалом. Удар его достиг цели, заветная сталь со скрежетом разорвала кольчугу, войдя почти по рукоять во вражье тело. В тот же миг из шатра, топча поверженного, выбежали четверо бойцов, одетых в посеребренные панцири, на которых даже ночью виден был золотой двуглавый орел. Иван отпрянул, но успел-таки схватить упавшую пистоль и выстрелить в ближайшего из них.

Так удачно начавшийся бой едва не стал для Ваньки последним. Оказавшись лицом к лицу с тремя одетыми в броню супротивниками, он сразу понял, что долго не продержится, а потому, ловко уворачиваясь от обрушившихся на него ударов, поспешно отступил на середину струга, встав меж левым бортом и грудой сваленных у мачты мешков с какими-то товарами. Маневр был, несомненно, верным. Обезопасив себя от окружения, Княжич начал лихо отбиваться от лишь мешающих друг другу охранников боярской казны и дожидаться атамана. Однако недруги быстро поняли всю нелепость своего положения. Сразу двое принялись раскидывать мешки, чтоб обойти Ивана со всех сторон. Поступили они, конечно, правильно, но все же недооценили своего на вид невзрачного врага. Всего лишь нескольких мгновений ему хватило, чтобы нанести смертельный удар. Поднырнув под занесенную над его курчавой головой саблю неповоротливого, отяжеленного кольчугой кромешника, он оказался позади него и рубанул наотмашь. Колотым орехом хрустнул череп слуги царева под ударом казачьего клинка.

Гибель третьего собрата повергла в страх и ярость двух оставшихся в живых. Один из них, саженного роста великан, с диким возгласом набросился на Ваньку. Клинки скрестились, Иван маленько отступил под богатырским натиском и оказался прижатым к борту. Недолго думая, он бросил оружие, присел и, ухватив за пояс аж двумя руками потерявшего опору великана, перевалил его через себя. Заглушая вопли тонущего, гулко ухнула донская вода. Поднять кинжал иль саблю Княжич даже не пытался, все одно не даст уже занесший свой клинок ликующий кромешник. Не хватало только напоследок голову склонить пред этой сволочью. Скрестив израненные руки на груди, он уставился на звездное небо да принялся читать молитву. К делам мирским его вернул хряск перерубленных костей. Опустил Иван глаза с небес на землю грешную и видит – голова слуги царева стала медленно отваливаться, но не успела она еще упасть, как другая появилась, ликом Ваньки Кольцо, знакомая до боли. Ошалелый Княжич аж зажмурился, отгоняя наваждение, а когда снова глянул, то увидел лежащего у ног его обезглавленного супостата и радостно улыбающегося атамана.

– Ну, ты везуч, прямо как я в молодости, – задорно подмигнув, сказал Кольцо. Подойдя к Ивану, он положил ладонь на кучерявый Княжичев затылок и совсем несвойственным воровской его натуре ласковым голосом проникновенно вымолвил:

– Все кончено, победили мы, Ванюшка, и на этот раз.

По легкой дрожи атамановой ладони да лихорадочному блеску глаз Ванька догадался, что старший собрат так же, как и он, переживает несравнимое ни с чем чувство радостного возбуждения, знакомого всем тем, кому хоть раз улыбалось воинское счастье. Опьяненные победой, они стояли плечом к плечу у борта захваченного струга и глядели на розовый в лучах предутренней зари казачий Дон. Жизнь, право на которую Иваны отстояли в жестокой схватке с царскими кромешниками, продолжалась.

11

Между тем события на берегу тоже приняли весьма успешный для нападавших оборот. Есаул знал свое дело. Получив приказ не ввязываться в настоящий бой, а также зная о намерении атамана выдать их грабеж за набег ордынцев, он решил не применять пороховой пальбы.

Как только Княжич и Кольцо поплыли к острову, Степан велел станичникам сготовить огненные стрелы. Знак к нападению на охрану заранее оговорен не был, а потому есаул стал действовать по своему усмотрению. Заслышав гулкий, отраженный водной гладью выстрел, он взмахнул рукой. Казаки запалили обмотанные просмоленной паклей стрелы и ударили по каравану огненным дождем. Не оченьто стараясь поразить людей, они целили в оснастку стругов, чтобы вызвать пожар. Степанова задумка осуществилась наилучшим образом: разгоняя предрассветные сумерки, ярко вспыхнули приспущенные паруса. Вяло огрызаясь пищальным боем, обезумевшие от страха стрельцы с холопами кинулись тушить охваченные пламенем струги, о высылке подмоги к острову никто даже и не помышлял.

Когда стоявший возле острова струг вначале медленно, а потом все более убыстряя ход благодаря наполненному попутным ветром парусу поплыл вниз по реке, есаул издал протяжный свист, которому мог бы позавидовать сам сказочный Соловей Разбойник, затем вскочил на своего коня да поскакал вдоль берега. Остальные казачки с радостью последовали его примеру. Сомнений не было, что черт с младенцем, как шутливо окрестили Кольцо и Княжича, успешно справились со своей задачей и умыкнули боярскую казну.

12

Малость поостыв после боя, атаман подергал снасти, поднял парус и, ловко правя рулевым веслом, вывел струг на середину Дона.

– Все умеет, даже кораблем управлять, – подумал Ванька с легкой завистью, до поры до времени свойственной любому меньшому брату по отношению к старшему.

– Чего стоишь? Иди, ищи сокровища, хоть поглядим, чего мы ради головами своими рисковали, – распорядился Кольцо и как-то странно посмотрел на Княжича. Прошедшему донскую воду и огонь неравной схватки с царскими опричниками Ивану предстояло выдержать еще одно испытание.

Как ни чудно, но деньги лихой разбойник просто презирал. Может, от того, что бедным никогда особо не был. Однако, так или иначе, скупость он считал грехом гораздо большим, нежели даже трусость. Робким человек уродиться может, а вот жадным делается сам. Со многими, вроде бы и неплохими сотоварищами, но готовыми за серебро и золото черту душу продать, Кольцо расстался на своем тернистом жизненном пути, потому что знал не понаслышке – корыстолюбец рано или поздно, все одно предаст. Внешне вроде бы не чуждый роскоши, он ее нисколько не ценил. За один заход в кабак пропить мог весь свой шелк, парчу да бархат, девкам блудным кольца с пальцев раздарить и, проспавшись, вовсе не жалеть о содеянном. Не в пример другим гулевым атаманам, Кольцо с добычей никогда не шельмовал, был по-своему, пусть по-разбойничьи, но честен, от того-то и тянулись к нему казаки. Вот и сейчас, обретя в Иване проверенного кровью товарища, хотел он посмотреть, как поведет себя собрат, в руках копейки сроду не державший, заимев немалое богатство.

Получив приказ искать казну, Иван не выказал особой прыти, медленной походкой усталого, израненного человека он направился к шатру, в котором без труда нашел обитый железом сундучок, закрытый аж на два замка. Радости от сей находки Княжич не испытал, скорей, наоборот, тягостное чувство запоздалого раскаяния пробудилось в его душе. Как ни крути, а именно из-за какого-то там серебра иль золота, без которых ранее прекрасно обходился, он загубил четыре человеческих души. А ведь эти московиты зла особого ему не сделали, правда, чуть не порубили, так ведь он же сам на них напал. Невольно вспомнился Герасим, вряд ли бы святой отец одобрил подобные дела.

Потягав сундук за навесные ручки и убедившись, что одному ему его не утащить, Иван вернулся к побратиму.