Игорь Отчик - Беседы шалопаев или золотые семидесятые

• Название: Беседы шалопаев или золотые семидесятые
• Автор: Игорь Отчик
• Жанр: Биографии и Мемуары

Это история двух амбициозных молодых людей, которые волею судьбы оказались вовлечены в сложные межличностные отношения. Их общение, начавшееся с легковесного трепа, постепенно затрагивает все более серьезные темы, от поэзии до космогонии и смысла жизни. Особенно напряженными их отношения становятся после того, как в них вмешиваются женщины. Дружеское общение двух влюбленных пар незаметно перерастает в неразрешимый конфликт. В любовном четырехугольнике возникают новые силовые линии, которые разрывают его, вызывая душевные переживания героев. Драматичность ситуации усиливается неожиданным предложением одного из друзей совершить смертельно опасный парашютный прыжок, при котором один прыгает без парашюта, а другой с двумя, чтобы в свободном падении передать его другу. История завершается трагически.

---

– И этой инерции хватает на миллиарды лет?

– Да, хватает. Потому что сопротивление движению в вакууме ничтожно, и потерь энергии практически нет. А кому ее не хватило, те давно свалились на Солнце. Ну, что там еще осталось из твоего энергетического зверинца?

– Атомная.

– Тоже порождение гравитации. Радиоактивные вещества, как и все химические элементы, возникли в звездах, на предыдущих этапах эволюции Вселенной. Именно в звездах гравитационные процессы накачивают вещество энергией. Но это отдельная тема…

– Слушай, весь этот зоопарк нужно как-то упорядочить. А то мысли расползаются. Погоди, возьму листок и карандаш.

– Давай, давай…

– Вот, смотри, что получается:

– Нормально.

– А может еще что-нибудь есть, энерготворящее?

– А хрен его знает! Но, думаю, все равно уляжется в эту схему.

– Значит, во всем виновата гравитация?

– А кто же еще? Она, родимая. А гравитация это свойство самой материи. А с материи, сам знаешь, какой спрос.

– Да уж. Скорее, она с нас спросит. Выходит, источником всех видов энергии является сама материя?

– А ты сомневался? Может, и в учение Эйнштейна не веришь?

– Упаси Бог! Истинно верую. Вот те крест.

– То-то же. Аминь.

И снова я вышел из его комнаты в сомнениях. Смотри-ка, изложил целостную концепцию. Не зря читает про тычинки и пестики. Выходит, вся жизнь на Земле существует благодаря солнечной энергии. Удивительно, если вдуматься. Солнце и светит, и греет, и кормит. Действительно, источник жизни. Не зря его обожествляли древние. Но неужели все виды энергии порождаются гравитацией? Сомнительно. А как конкретно энергия съеденных макарон превращается в энергию работы сердца? Как вообще работают мышцы? Неизвестно. Но кто бы мог подумать, что биология такая интересная наука. Конечно, самые важные вопросы всплывают постфактум. Да и об электроэнергетике, как таковой, разговора не было. Ни правило буравчика, ни косинус фи, ни уравнения Максвелла не обсуждали. Зато удивила аналогия ЭВМ и человеческого мозга. Выходит, человеческая личность это всего лишь пульсация нервных сигналов в клетках мозга. Неужели это действительно так? Не верится. Наверное, память все же как-то хранится в мозгу, в каких-то химических соединениях. Но ведь без кислорода мозг действительно быстро умирает. Интересно, блин! Разобраться бы. Но для этого придется переквалифицироваться в такого же сторожа-философа. И все же пару раз я его поставил в тупик. Откуда энергия в неорганических молекулах? Не смог ответить. Не знает даже, болеют ли клопы гриппом. Позор! Ладно, нужно спать, завтра на работу. И чего я так завелся? Ну, побазарили, потрепались от нечего делать. Игры разума? Вот именно, что игры. В детской песочнице.

Но почему-то хотелось играть в эти игры.

Коллектив, в котором я работал, был молодежным и спортивным. В обеденный перерыв играли в настольный теннис, резались в блиц за шахматной доской, после работы отправлялись на футбольную площадку, а зимой − в спортзал подшефной школы. Между отделами и службами проводились соревнования, настоящие спартакиады по легкой атлетике, мини-футболу, настольному теннису, гиревому спорту, шахматам, шашкам. За первенство разворачивалась нешуточная борьба, и в ней участвовали все, кто хоть чем-то мог помочь своей команде. Организатором этих баталий была комсомольская молодежь, но руководство поддерживало их, выделяло средства на спортивный и туристический инвентарь. Сборные команды главка выступали в различных отраслевых и городских соревнованиях, в туристических слетах. Я старался втянуть его в эти спортивные мероприятия, естественно, на стороне своей команды. Правда, его спортивные таланты нивелировались несерьезным отношением к самой спортивной борьбе. Его интересовал не результат, а процесс. Он не столько играл, сколько дурачился на площадке. Его неожиданные решения ставили в тупик не только противников, но и своих игроков, из-за чего команда нередко проигрывала. На наши упреки он отвечал цитатой: «Моих грехов разбор оставьте до поры − вы насладитесь красотой игры».

Свою спортивность он доказывал неоднократно. В вестибюле второго этажа нашего общежития стоял стол для пинг-понга. Помню, как он в первый раз вышел к столу, и уже через пару партий стало ясно, что ему нет равных среди нас. Он легко обыграл всех по очереди, а потом начал забавлять публику фокусами: жонглировал ракеткой во время игры, перебрасывая ее из руки в руку и нанося удары то справа, то слева, или делал подачу из-под ноги, или отбивал шарик, повернувшись спиной к столу. Иногда приседал, прячась за стол, и казалось, что можно пробить по незащищенной поверхности, но он успевал выскочить именно в той точке, куда был нанесен удар. Или ставил ракетку на стол и опирался на нее, как денди на трость, а шарик, словно по его воле, ударялся в стоящую ракетку и отскакивал на чужую половину. Казалось, он читал мысли своих противников. Эти теннисные шутки забавляли зрителей, но вызывали сильное раздражение на противоположной стороне стола. Взбешенные местные мастера пытались наносить страшные удары, вкладывая в них всю силу, но он их спокойно отражал. И чем больше они злились, тем хуже играли. Один из них, после его очередного фокуса, не выдержал и запустил в него ракеткой, от которой тот с улыбкой увернулся. Но до драки дело не дошло; экс-чемпион плюнул и ушел.

Однажды, когда мы гоняли мяч в спортзале подшефной школы, к нам обратился учитель физкультуры с просьбой снять спортивный канат. Канат висел на крюке, прикрепленном к потолку на высоте около шести метров. Пока мы обсуждали, как это сделать, искали лестницу или какие-то подставки, он взобрался по канату к потолку, одной рукой уцепился за крюк, другой снял с него канат и отбросил в сторону, а потом спрыгнул вниз. Это было эффектно.

Он обладал еще одним завидным качеством − умел видеть окружающее сквозь призму смешного. А когда был в ударе, выдавал просто концертные номера. И вообще любил сыграть на публику. Бывало, входил в какую-нибудь малознакомую компанию со своей ослепительной улыбкой: «Все назад! Тайная полиция нравов. Прошу всех приготовиться к проверке нравственности. Если нравственность будет плохая, трамвай дальше не пойдет!». Какие-нибудь бойкие девицы тут же начинали ему подыгрывать: «Ой, как интересно! А вы будете проверять лично? А это не больно? А не щекотно? Я щекотки боюсь. А я нет, я согласна. А в каком вы звании? У вас там все такие симпатичные офицеры?» и так далее. Тут уж он был на коне. Начиналась вольная, точнее говоря, фривольная импровизация на заданную тему. Мне никогда не хватало такой раскрепощенности:

– И откуда в тебе эта развязность?

– А кого тут бояться? Разве среди них есть академики? Или генералы? Или министры? А хоть бы и так. Плевать на их звания и должности!

Все они люди. Любой, самый страшный начальник когда-то был сопливым мальчиком с грязной попкой, и сам это прекрасно знает. А если забыл, так я ему напомню. А тебе открою великую тайну. Записывай, студент: все люди одинаковы. И всем им, как заметил товарищ Бендер, нравится наглость. В хорошем смысле этого слова.

– Сомнительно.

– А вот ты появляешься на публике, как герой байроновского типа, погруженный в сплин. Твой мрачный вид пугает жизнерадостных барышень, и мне приходится отдуваться за двоих. Будь проще, и люди потянутся к тебе.

Следует заметить, что среди обитателей общежития были и другие нетривиальные личности:

– А помнишь, ты говорил о народном писателе?

– Да, есть у нас такой. Гордость общаги. Пишет под псевдонимом Н. Рубинов. Сейчас по комнатам ходит его роман − «Мальчишки». В отрывках. Точнее говоря, в обрывках − он его раздербанил на куски и за бутылку дает почитать всем желающим.

– А ты читал?

– Да так, слегка…

– Ну и как тебе?

– По-моему, чушь собачья. Как и вся современная проза. Но сам он мужик сурьезный − истово верит в свой талант. По стилю художник-примитивист. Но яркий, самобытный. От сохи. Да ты сам зайди, поговори. Он на третьем этаже живет, справа от лестницы.

– Да как-то неудобно, ни с того, ни с сего…

– Ничего, нормально. Он мужик простой. На мой взгляд, даже слишком. Словечками заповедными так и сыплет: «кубыть, мабыть, ядрена штукатурка»…

– «Индо взопрели озимые»?

– Аж неде! В общем, самородок. Я как-то с ним разговорился. На третьей бутылке его развезло, и он всплакнул, что тоскует по родной деревеньке, родительскому дому, дымку из печной трубы, размаху полей и перелесков…

– Есенинская грусть? По сеням и клетям, лучинам и овчинам? Понятно. По овчинам сейчас многие тоскуют. Однако я чувствую в нем родственную душу. Это же потенциальный турист.

– Нет, местную природу не жалует: «Разве здесь природа? Ни широты, ни простора. Нет, здесь душой не отмякнешь. Только зря комарей кормить…».

– Комарей?

– Ну да. А также оводей и мошкей. А еще пчелей и осей…