Владимир Науменко - Код Адольфа Гитлера. Финал

• Название: Код Адольфа Гитлера. Финал
• Автор: Владимир Науменко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-8725-9

Конец апреля 1945 года. Советские войска взламывают последние рубежи обороны Берлина. Бои идут на самых подступах к рейхканцелярии и подземному бункеру Гитлера. Все попытки генерала Венка, командующего 9-й армией, прорваться в столицу для спасения фюрера и его окружения терпят крах. И вот тогда Гитлер вызывает своего верного «цепного пса» Мюллера и говорит: «Пора». Секретный план вождя нацистов вступает в силу!..

---

– Хайль Гитлер!

С чувством выполненного долга Виллибальд покинул кабинет. Он был горд, что своим поступком не опорочил свой мундир.

* * *

В этот ночной час, с любопытством рассматривая себя в зеркале трельяжа, накрасив глаза и подведя брови, Ева обнаружила, что нравится самой себе. На столике перед ней покоились различные туалетные принадлежности, подчёркивающие окружающим, что она не претендует на властные замашки, а умеет следить за своей внешностью. Она привыкла к украшениям и дня не могла без них выйти позавтракать, пообедать или поужинать. Она ещё так молода, обворожительна и ей надоело каждое утро просыпаться и прислушиваться к шуму битвы. Пусть мужчины дерутся, на то они и мужчины, а она проследит за тем, чтобы в комнатах были порядок и чистота. Жить в грязи и в запахах пота, что источали в коридоре военные, ей претило. Она привыкла к белизне гор Бергхофа, к чистоте тамошнего воздуха, к купаниям в местной речке, и резкая смена обстановки губительно отражалась на её состоянии. Из зеркала на неё глядела хорошенькая женщина, страстно жаждущая любви, нежности и ласки. Неужели он всего этого не замечает? Или держит её от себя на привычной для них дистанции? Как он рисует! Она часами вглядывалась в его картины, что он оставил ей на память, и не могла найти в них ответ на все волнующие её вопросы. И зачем, господи, он полез в эту политику? Сдалась она ему, что из-за неё ему и ей придётся расстаться с самым дорогим на свете, – с жизнью. Адольф вечно занят, управляет битвами по картам, устаёт, но успевает при этом погладить по шерстке овчарку Блонди и её щенят. И он, конечно, любит её, и только её. Счастливая! Как он несчастен здесь, она же не слепая. Власть, изгоняя страх из души Гитлера, впоследствии дала развиться таким чертам, о которых, живи он в другое время, то и думать ужаснулся бы. Когда он из Адольфа опять превращается в фюрера, она видит перед собой совсем иного человека – не такого, каким она знала его прежде. Она подбадривает его, когда они остаются наедине. Но и он, и она знают – её чары не подействуют на ход этой войны. Всё предрешено. Жизнь для них не есть награда побеждённым, а смерть примирит враждующие народы. А что фюрер? Он же зрячий, он всё понимает, что происходит вокруг него. И ничего не предпринимает. Ева искренне не понимала, почему Гитлер упорствует и не желает покинуть Берлин. Адольф ведёт себя так, будто намерен поражение превратить в победу! Неужели он сам верит в эти химеры?! Обстановка в городе накаляется день ото дня, сегодня даже дошло до того, что к его обеденному столу не подали свежих овощей. Когда такое было?! Ева не припоминала. И он это вынужден был стерпеть. Его странное спокойствие ошеломляло её. Если он собирался умереть в бункере, то почему питает иллюзии, что кто-то из военных спасёт его. Он сам говорил, что война проиграна, что он смертельно боится плена, даже в страшном сне он не может предположить, что встретится со Сталиным лицом к лицу. Они давно решили покончить с собой, как наступит безвыходное положение. Если это случится, она как возлюбленная разделит с ним бремя смерти. Что-то отвлекло Еву от тягостных раздумий. Ах, да! Звонят. Закрывая пудреницу, она поставила её перед собой и потянулась к телефону. Спросила:

– Да?

– Ева!

Её сердце дрогнуло. Она услышала голос Фегеляйна, но предпочла удостовериться, что это он:

– Алло!

– Ева! Ты должна бросить фюрера!

– Герман?!

Она не обманулась. Ей звонил муж сестры. Строго посмотрев на застывшую было перед ней горничную Лизль, кто в последнее время повадился без вызова появляться в её комнате, она взмахом руки сделала ей знак удалиться прочь, что та и сделала.

– Не глупи! Это вопрос жизни и смерти!

– Как ты можешь говорить такое?! Герман, где тебя черти носят? Немедленно возвращайся сюда! Фюрер уже спрашивает о тебе, ему надо поговорить с тобой. Иначе он будет считать тебя предателем!

– Я решил, что не собираюсь сдохнуть в Берлине.

– Герман! Моя сестра знает, где ты?

– Я тебе перезвоню…

В ответ Ева ничего не успела сказать, а лишь услышала в трубке короткие гудки. Внутри неё всё оборвалось. «Он не вернётся в бункер, он струсил и сбежал». Она напрасно сидела у аппарата и ждала. Фегеляйн так и не напомнил о себе, не перезвонил. Встав с места, Ева решила не говорить Гитлеру об этом звонке и отправилась спать, беззаботно отстраняясь от страданий других людей.

Мюллер с усмешкой на губах прочитал распечатку диалога Евы и Германа. Отдел прослушивания гестапо оказался на высоте своей задачи, записав его на плёнку, тем самым предоставив в руки Мюллера железный аргумент измены одного из генералов СС, который пока находился в ближайшем окружении фюрера. И кто им стал? Ближайший родственник фюрера! Такое предательство не хотело умещаться в голове Мюллера, но будучи бюрократом до мозга костей, он для надёжности поместил листок с текстом распечатки в особую папку и не забыл похвалить себя за то, что пусть и не персонально, но смог это предвидеть. Он приготовился сообщить об этом вопиющем случае лично Гитлеру. Безусловно, фюрер воспримет эту новость весьма болезненно, но Мюллер жил по принципу: «Всё, что ни делай, делай хорошо». Но его рука, протянувшаяся было к телефону, на полпути к цели остановилась. Стук в дверь овладел его вниманием.

– Да, входите!

Каково же было его изумление, когда распахнулась дверь и на пороге возник Стрелитц. Не один. Рядом с ним появилась женщина в наручниках. Зарёванная и оттого более податливая. Было видно, что Оскар справился с поручением Бормана, но ему надо было выяснить, как это случилось.

– Группенфюрер! – произнёс Оскар. – Сигнал оказался верным. Перед вами стоит не просто женщина, а очень увёртливый преступник, в дни боёв за город, посягавший на жизнь честных немцев.

Желая убедиться в этом, Мюллер шагнул им навстречу, пересёк кабинет в несколько шагов, остановился около Стрелитца, и бросил заинтересованный взгляд на незнакомку. Впечатления преступника, конечно, она не производила, но гестапо понадобился повод для её ареста. И он подвернулся. Вернувшись на своё место, он секунд десять молчал, вертя в пальцах ручку. Потом взглянул на Оскара и спросил:

– Где ты откопал такое сокровище?

– Польская немка, – ответил Стрелитц. – Одна из немногих, кому посчастливилось бежать с востока от большевистских орд. Зовут её Анна. Вдова. Она потеряла мужа в Берлине. Правда, с её слов не ясно, погиб он или сбежал от неё к другой, а она вот коротает время бездомной – то в ночлежках, то в лазаретах. Одним словом, где придётся.

– За что задержали?

– С этого, группенфюрер, всё и завертелось. Её застукали на месте преступления в тот момент, когда она вытащила из кармана брюк убитого бюргера, из-за бомбёжек ставшего бездомным бродягой, продовольственную карточку. Вот сука, а! Она успела стереть с неё кровь, а при задержании без стыда и совести предъявила их нашим детективам как собственные.

Мюллер, осуждающе поцокав языком, стал безмолвно и изучающе разглядывать эту женщину. Ничего особенного в ней не было, обыкновенная баба. Полукровка. Вряд ли еврейских кровей. Она выглядела бледной копией Евы, но выбирать не приходилось, поджимало время. «Пусть над ней теперь поработают гримёры, зубные врачи», – решил Мюллер. Она была нужна ему, он искал «актрису» на эту роль и отпускать такую ценную находку из стен гестапо не собирался. Мюллер повернулся к Оскару и произнёс:

– Определить задержанную. В одиночную камеру. И проследите, чтобы с ней обращались хорошо и без приставаний. Сцен насилия здесь и так предостаточно, а криминальным инспекторам ещё надо выяснить, она ли сама убила бюргера или у неё имелись сообщники. Развязать ей язык им не составит труда, но сильно на неё не давите.

– Господин ошибается! – всхлипнула женщина. Как наблюдал Мюллер, нервы у этой женщины явно были не в порядке, она старательно искала себе оправдание и не находила. – Видит Бог, я ни в чём не виновата. Я просто хотела есть, эта карточка мне так была нужна. Я невиновна. Она случайно валялась около мужчины, я не могла и подумать, что он мёртв. Я взяла и просто подняла её.

– Даже не постаравшись спросить на то разрешения? Или поинтересоваться, не плохо ли её владельцу?

– У кого? – не понимая, вопросом на вопрос ответила женщина.

– У того, кто был вами ограблен! – обвиняющим тоном произнёс Мюллер.

– Но он же был мёртв, мой господин! – воскликнула Анна.

– Я понимаю, что не живой. Но пощупать его пульс вы же могли, громко позвать на помощь. Откуда вы знаете, может, он и подавал признаки жизни? Но нет, вы этого не сделали. Возникает вопрос: почему? Язык отсох? На каком основании? – задался вопросами Мюллер и сам ответил: – Да потому, осмелюсь утверждать, что карточка, какой-то клочок бумаги, убила в вас милосердие и вы бессердечно бросили умирать пострадавшего человека, у которого без кормильца осталась жена и, не дай бог, малолетние дети. Вот видите, моя ревностная католичка, вы сами себя и выдали с головой! – себе под нос усмехнулся Мюллер. – Если я не ослышался, перед этим вы говорили, что не знали, мёртвый он или живой! А я думаю, вам тогда было всё равно, лишь бы заветная карточка оказалась в ваших нечистоплотных руках. Что за суматошный день сегодня выдался? И как обстоятельства могут менять людей не в лучшую сторону! Так и происходит, что люди часто ненавидят друг друга и способны на всё, чтобы приблизиться к богам, но быстро приучаются к скотству. Нет! Этот диагноз означает лишь одно: конец цивилизации! А хочется жить и мыслить так, как будто ты находишься перед лицом вечности.