Владимир Науменко - Код Адольфа Гитлера. Финал

• Название: Код Адольфа Гитлера. Финал
• Автор: Владимир Науменко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-8725-9

Конец апреля 1945 года. Советские войска взламывают последние рубежи обороны Берлина. Бои идут на самых подступах к рейхканцелярии и подземному бункеру Гитлера. Все попытки генерала Венка, командующего 9-й армией, прорваться в столицу для спасения фюрера и его окружения терпят крах. И вот тогда Гитлер вызывает своего верного «цепного пса» Мюллера и говорит: «Пора». Секретный план вождя нацистов вступает в силу!..

---

– Это так, вы правы, доктор Геббельс! – не стал возражать Гитлер. – И я придерживаюсь того же мнения. Государство – лишь средство. Его высочайшей целью является забота о достижении тех первобытных расовых элементов, которые создадут красоту и достоинство более высокой цивилизации. Главное – продержаться, и западная цивилизация поймёт, что только я являюсь её спасителем от большевистского варварства.

– Сегодняшний день, мой фюрер, есть день надежд! – высказался генерал Вейдлинг. – Битва за Берлин есть битва за будущее нашего народа.

– Слушайте приказ, генерал Кребс! – Гитлер весь подался вперёд. – Мы должны воспользоваться этим уникальным шансом в своих интересах. На спасение Берлина направляется группа армий «Юг», она сейчас ведёт тяжёлые оборонительные бои в протекторате Богемия и Моравия.

– Будет выполнено, мой фюрер! – сказал Кребс.

– Жду, что Шернер выручит меня в трудный час! – сказал Гитлер. – Ну а теперь доложите, какова военная ситуация на данный момент!

– Мой фюрер! Я буду исходить из реальной обстановки!

– От вас, генерал, никто не требует, чтобы вы преподносили нам приукрашенные донесения. Продолжайте!

– Мой фюрер! – Кребс понизил голос. – Обстановка крайне тяжёлая. Части Красной Армии форсируют Фербиндунгсканал и уже овладели станцией метро «Босельштрассе». Они находятся на подступах к станции метро «Путлитцштрассе» и к театру «Комише опер». Сегодня же они близки к занятию кварталов Гартенштадта, Сименштадта и Герлицкого вокзала. Они форсировали канал, отделяющий косу Фриш Нерунг от моря; Восточный и Западный Одер южнее Штеттина, и с боем взяли этот город. – Сказав всё это, Кребс почувствовал прилив страха, наблюдая, как на лице Гитлера выписалось выражение крайней досады, но нашёл в себе мужество обменяться взглядом с Бургдорфом. Из него он почерпнул молчаливый совет, как надо разбавить краски негативной информации, что услышал фюрер.

– Мы продолжаем защищать то, что пока русским не по зубам. Они чувствуют себя неуютно в тесно застроенных кварталах Берлина, увязли в уличных боях, где непревзойдённую отвагу проявляет молодёжь из гитлерюгенда. В ход идёт всё, что пригодно для боя, просто так мы не позволим врагу топтать немецкую землю. Утром русские заняли район вокруг Андреасплатц, но центр Берлина мужественно защищают подчинённые Монке. Генерал-фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль продолжают выполнять отданные вами, мой фюрер, приказы, и занимаются организацией наступления на Берлин. Во всех предместьях города идут ожесточённые бои. Противник занял Целендорф, Штеглиц продвигается к южной части аэродрома Темпельхоф.

Кребс выждал, пока Гитлер соберётся с мыслями, и заглянул ему в лицо.

– Да, господа! – наконец произнёс Гитлер. – Вы всё прекрасно слышали, что говорил нам генерал. А говорил он о катастрофе, что настигнет всех нас, если наши солдаты не удержат Берлин. Хотим ли мы этого? Нет, не желаем. Вы спросите меня, какой вывод, фюрер, лично для себя вы сделали из доклада генерала Кребса? Вы угадали, господа! Уничтожающий. И мне ничего другого не остаётся, как славить новую расу господ – славян. Они выстояли в этой войне, окрепли в испытаниях и дошли до Берлина, что лишний раз доказало мне, что я до сих пор в наших генералах не обнаруживаю талантов полководцев. Русские превзошли нас в искусстве ведения войны, и я не удивлюсь, если вместо меня в скором времени новым фюрером станет Иосиф Сталин – бывший семинарист, настоящий игрок в мировой политике. Он большой хитрец. Сначала окружил Берлин, а потом в него ворвался, оставив с носом англо-американцев. Демократия – это власть сумасшедших. Поверьте мне, что нет более тупых людей, чем американцы, они никогда не смогут сражаться как герои. Нас всех истребит русский солдат, за это я аплодирую ему; у немцев не хватило силы и воли достойно завершить эту эпохальную битву.

– Но, мой фюрер! – неожиданно заговорил Вейдлинг. – Не всё так трагично! Выход есть. Я предлагаю вам свой план массированного прорыва из Берлина. Его осуществление даст всем нам надежду спасти людей и предотвратить дальнейшие разрушения.

– Я слушаю, Вейдлинг, излагайте!

– Как солдат, – сказал генерал, – я полагаю, что мы должны прорваться через окружение. В битве за Берлин мы потеряли 15–20 тысяч лучших молодых офицеров.

– На то и нужна молодёжь!

Эти слова фюрера обескуражили Вейдлинга, он так и не понял: говорил Гитлер серьёзно или в свои слова он вкладывал определённый цинизм. Он так часто жертвовал людьми ради своей власти. В диалог самовольно вмешался Геббельс:

– Ваше предложение абсурдно и нелепо!

– Подумайте о тысячах раненых! – Вейдлинг безуспешно пытался образумить фюрера. – Находясь здесь, мы не сможем им помочь! Приказ уже готов! Даю вам слово офицера, что…

– Фюрер не может скрыться из истории позорным бегством! – перебивая Вейдлинга, с пафосом громко сказал Геббельс.

– Погодите горячиться, доктор! – остановил его Гитлер. – Пусть генерал выскажется, как он будет нас спасать!

– В основе моего плана, мой фюрер, – продолжил мысль Вейдлинг, – лежит идея создать ударную группу, как бы эскорт фюрера. Далее. В авангарде этой группы идут оставшиеся в строю танки – где-то сорок штук – и большая часть соединений пехоты. Следом за ними пойдет «группа фюрера», куда бы вошли вы и весь штат рейхсканцелярии. Для прикрытия я оставил бы арьергард из дивизии. И всё это я предлагаю осуществить ночью 28 апреля.

– Ваше предложение превосходно, это правда, но зачем всё это? – Гитлер, пребывающий в сомнении, грустно покачал головой. – Даже если прорыв удастся, из одной ловушки я попаду в другую. Мне придётся ночевать под открытым небом, где-нибудь в хлеву и ждать, когда за мною явятся. Я не собираюсь плутать по лесам. У меня нет желания быть пойманным как беженец. Нет, – голос фюрера отвердел. – Я остаюсь здесь и погибну вместе с моими войсками. Вы же продолжайте обороняться. Не забывайте, генерал, о том, что Венк на подходе с 12-й армией. – Он изобразил исторический оптимизм. – Он объединится с 9-й, нанесёт русским сокрушительный удар, и мы будем спасены. Венк – очень достойный человек. Я надеюсь, что и Штайнер не бездействует, а с севера продвигается к Берлину. Такие операции за пределами города облегчат наше положение. Следующие два дня, господа, станут решающими! Нам надо мобилизовать себя для предстоящих действий. Нам нужна выдержка, и только она.

Поднявшись из кресла, Гитлер покинул помещение. Фюрер остро ощущал, как далеки от него эти люди.

* * *

– Вот мы и прибыли в бункер, Оскар! – произнёс Мюллер. Он распахнул дверцу машины и вышел. Остановился, задумчиво глядя перед собой. Дорога по пути к бункеру была усеяна трупами, и он предпочёл не лицезреть такого торжества смерти. Оглянулся вокруг себя и лишь досадливо покачал головой. – Каждый раз, как мне представляется случай его навестить, я нахожу в нём то, что оставалось вне моего внимания. Он есть символ власти, а она непереводима ни на один язык, в каждой стране её трактуют по-своему. В бункере остались те, кому есть что терять, остальные предпочли отсюда сбежать. Вот тебе и зубоскальство немецкой истории. Возьмут его русские, и Третий рейх рассыплется, как карточный домик. Будет существовать не тысячу лет, как предрёк фюрер, а ещё неделю. Бункер – единственная защита нашего фюрера. В нём сходятся нити боевой реальности, в которую погрузилась вся страна. Потеряем его – потеряем и Германию.

– Да, группенфюрер! – согласился Стрелитц, идущий вслед Мюллеру. – Пока не слышно близких выстрелов, да и небо над нами мирное, но эта иллюзия вмиг рассеется, когда сюда нагрянут вражеские лётчики. Нам в целях безопасности нужно спуститься вниз. Видите, на здании рейхсканцелярии виднеются следы от прямого попадания снарядов.

– Хвалю за верность наблюдений, Оскар, – сказал Мюллер. – Главное, чтобы эти следы не отпечатались на нас. Верно говорят, что бережёного Бог бережёт. Не так ли? Правда, в Бога веры у меня мало, но мы, скажу по секрету, должны воздать голгофскому страдальцу должное, что по дороге сюда нас по ошибке не ухлопали свои же ополченцы. Иди, потом, разберись.

По ступенькам бункера они спускались безмолвно, благополучно миновали посты охраны, сдали офицерам из СС оружие и прямиком направились к кабинету Бормана. Проходивший мимо лазарета Мюллер остановился как вкопанный. Он увидел, как Кэт старательно перевязывала раненого солдата. Тот тихо постанывал, но терпел, и Кэт словесно успокаивала его. Приказав Стрелитцу подождать его у входа, Мюллер вошёл в палату, чуть в проходе не споткнувшись о задремавшего фолькштурмиста. Чертыхнулся, но совладал с собой.

– Работаете на благо фюрера, дорогая сестра милосердия?! – сострив, завёл разговор Мюллер. Он возник за спиной Кэт, и бывшая на нём форма генерала СС привела больных в крайнее замешательство. Мюллер был доволен, что произвёл такой фурор.