Михаил Буканов - Картинки с ярмарки. Мусоргский отдыхает

• Название: Картинки с ярмарки. Мусоргский отдыхает
• Автор: Михаил Буканов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга воспоминаний Михаила Буканова охватывает значительный период в жизни как отдельного человека, так и советской страны.

---

Входим в Кольский залив, по трансляции передаётся команда: «Корабль к плаванию в узкости изготовить». «Баковые – на бак, ютовые – на ют». Звучат «колокола громкого боя». Так называется сигнал боевой тревоги. Сейчас около девяти часов утра, значит на месте будем часа через полтора. А место это называется по старому Ваенга-губа, а по-новому Североморск! Всё! Во время боевой тревоги по верхней палубе не гуляют. Разбежались по боевым постам, машинам и механизмам. Сижу в медпункте и от нечего делать читаю рецептурный справочник. Дело дельное. Многие лекарства я изготовляю сам. Под рукой у меня простерилизованный набор медицинских инструментов, стерильная упаковка салфеток и бинтов. А вот и пациент. Резаная рана предплечья, кровь и всё такое. Пришлось зашивать, обрабатывать, перевязывать. Короче, своим прямым делом заниматься. А тут и причал. Швартуемся. Дома!

Около двух недель болтались в море. Далеко не уходили. Кильдин Могильный (так называется одна сторона острова), да полуостров Рыбачий. Вот и весь маршрут. Так ведь две недели. И не помыться, поскольку вода нужна для котлов корабельных и приготовления пищи. Утром и вечером минут на десять даётся вода в рукомойники. Правда в сортире вода всегда. На смыв работает. У меня в лазарете есть бачок-накопитель литров на двадцать. Я его всегда держу полным. И инструменты надо кипятить и руки мыть перед работой с больным. Приятель мой Тоха, мориман родом из Питера, вчера анекдот припомнил. Вызывает замполит матроса перед приёмом в партию и говорит: «Пить, курить и по бабам бегать бросишь? Брошу! Ну а жизнь за Родину отдашь? Отдам! На хера мне такая жизнь!» Вот и у нас ни выпивки, ни девчонок, ни курева. Плюс и самых обычных человеческих радостей вроде бани и чистой робы тоже нет. Да и с едой началась какая то напряжёнка. Вместо хлеба теперь дают сухари. Вместо картошки какое то её сушёное подобие. Запах при готовке обалденный, а есть невозможно. Всё летит за борт. Исчезли макароны, нет круп кроме сечки. А по газетам судя, у нас все планы выполнены, перевыполнены. Столько всего собрали, что и сосчитать невозможно. Так без счета и сыпят в закрома Родины. Я тут в «Литературке» читал перевод статьи из газеты китайских коммунистов. Название у газеты заковыристое, что то вроде «Женьминь жибао». А статья называлась «Философия продажи арбузов населению крупных городов». В сочетании с тем, что жрать китайчатам нечего, самое нужное время для появления подобной статьи. Теперь я с нетерпением жду подобного философского подхода от редакции родной газеты «Правда». Типа «Философские проблемы не продажи хлеба в крупных городах». Простенько и со вкусом. А главное – вовремя!

Отрабатывая машинами, корабель наш швартуется между двумя другими эсминцами. С берега тянут электричество и воду. Мы дома. «Отзывчивый» – это гордое имя корабля, на котором я имею честь служить, устраивается по-домашнему. Протянут трап, встал рядом с ним вахтенный матрос в огромном тулупе, ну а внутри корабля пошла в душевые горячая вода! Какой же это наслаждения просто помыться. Вода горячая, воды вдоволь. Кто моется, а кто и постирушку затеял сразу. Я тоже тру щеткой свои две белые робишки. Новые, они были твёрдокаменными, а сейчас, после многих стирок, мягкие и ослепительно белые. Да и по мелочи есть что постирать. Потом моюсь сам. Тряпки в сушилку, себя в чистое. Готов к труду и обороне. Сегодня в шесть часов часть команды идёт в увольнение на берег. И мы с Тохой идём. Корабль, он корабль и есть. Малое пространство, свободное от корабельного оборудования и оружия и отведённое человеку заставляет моряка всё время быть начеку, подавляет, гнетёт, постоянно к себе приспосабливает. Да и все эти радиолокационные станции, для обнаружения воздушных, надводных и подводных целей чего то там излучают, здоровью нашему совершенно не нужное! А две с половиной тысячи тонн железа, служащее нам сейчас домом? Кораблик, всё это – излучающее рентгены и всякие там волны, на себе носящий? В «Записках из мёртвого дома» Достоевского говорится, что в заключении тюремном самое страшное не лишение свободы, а нахождение на ограниченном пространстве с людьми тебе лично неприятными, а, иногда, и ненавистными. А чем корабль в походе не та же тюрьма, только плавучая. Что добавляет ещё и различные неудобства для человека, от холода, сырости и ломовой работы, до качки, переносят которую многие с огромным трудом и к ней за всю службу так и не привыкают! Да и на стоянке не лучше… Сразу появляются политзанятия, полит информации, приборки просто, большие приборки и масса всякой рутинной работы. Называется всё это громко: «Повышение уровня боевой и политической подготовки». Ну а суть проста и чиста как лысина нашего уважаемого Никиты Сергеевича Хрущёва, самого себя называющим верным ленинцем и продолжателем идей. Надо постоянно держать экипаж в занятости. Иначе проблем с дисциплиной не оберёшься. Матрос не может быть на корабле и ничего не делать. Не дай бог в рабочее время сказать офицеру, что ты не занят, или просто бродить по палубе с отсутствующим видом! Поверь, работу тебе найдут, и очень скоро! Только целеустремлённой походкой, по трапу только бегом. Левый борт – движение к носу, правый борт – движение к корме. Не перепутай на свою голову. Пожалеешь! Но это не сейчас, после похода все настроены добродушно, поскольку устали люди. А что у тебя на погонах, звёзды, полоски или ничего для моря значения не имеет. Всех оно выматывает до предела, у всех вызывает желание расстаться с ним хоть на время и по земле походить. В пять часов зо минут по трансляции раздаётся давно ожидаемая команда: «Уходящим в уволнение построится по левому борту». Оглядываю себя. Шапка-ушанка, звезда на месте. Пуговицы на шинели горят, можно сказать, ясным пламенем. Бляха ремня сияет. К горловому воротничку подшита аккуратная белая полоска. Ботинки надраены до блеска. Уязвим я в одном только месте. Среди матросов считается, что кальсоны носить позорно. Особенно в увольнение. И ясно что мы с Тохой их надеть и не подумали. За бортом март. Температура минус 25 с ветерком и снежными зарядами. Тот самый марток, когда надевай трое порток! А на нас шинелишка без подкладки, форменка и брюки из какого то плотного материала. А надо бы унты и порты меховые. Да канадки кожаные офицерские с бараньим мехом внутри. Да и шапки не наши из искусственного меха, а чего-нибудь натуральное. Нет этого для нас. На всех не напасёшься! Поскольку наличие отсутствия кальсон могут проверить, обматываем ноги носовыми платками, имитируя нижнее бельё. И идём на построение. Инструктаж о высоком моральном облике советского матроса делает замполит. Нам страшно повезло. Старпом наш, капитан-лейтенант Красниченко, отличающийся по положению своему свирепым нравом и нечеловеческой, с нашей точки зрения, придирчивостью убыл на берег, к семье, чему все мы несказанно рады. При одном виде данного товарища, идущего по одному борту, матросы перебегали на борт противоположный. Прятались где могли и не могли. А его проверки чистоты помещений, установок и механизмов с помощью ослепительно белого носового платка, были притцей во языцех, освещались всё с новыми и новыми подробностями, пострадавшие исчислялись десятками. Три наряда, четыре наряда, месяц без берега – вот обычный ассортимент взысканий, раздаваемых каждый день и по самому различному поводу. Правда надо сразу сказать, что был капитан-лейтенант человеком суровым, но справедливым. Без вины не наказывал, зря не придирался, и злопамятностью не страдал. Заслужил – носи, а если в порядке всё, то и бояться тебе нечего. Вот только степени его понимания порядка достичь было также легко, как приблизиться к горизонту. Короткий осмотр уходящих провёл капитан-лейтенант Тиханский, штурман корабля. Команда, построившиеся получили увольнительные записки. Всё. Мы на причале.

Проходная, проверка документов и ведущая в горку заснеженная дорога, по которой в сумраке ночи идут в увольнение десятки моряков со всей дивизии противолодочных кораблей. К вечеру захолодало. Ветер усилился. Снежные заряды буквально с ног валят. Народ разбредается кто куда. Выбор есть, хоть и небогатый. Можно в матросский клуб на танцы. Там на несколько сот моряком будет с десяток затрёпанных местных шалашовок. В офицерский клуб, куда идут дамочки поприличней, матросов не пускают. Можно в кино. Да я уже видел этот фильм «Смерть зовётся энгельхен!» Фильм хороший, чехословаки сделали. А слова главной героини по имени Магда просто западают в душу. Там она, вся из себя подпольщица, жалуется любимому человеку на тяжелые условия работы среди фашистов. Особо подчёркивая, что за мужество под врагом орденов не дают. Я этот пассаж не очень понял. Каждый ведь воевал с фашистами, тем, чем умел и имел. Никакого противоречия здесь нет и в помине. Женщина, доступными ей средствами, выведывает вражеские секреты. Высокий героизм. Я бы её наградил. Тем более высок был риск, что кто нибудь из фашистов тоже мог её наградить, как того Ваньку из анекдота, которого наградили триппером, а узнавший про это сосед сказал, что наградили его зря. Всё равно награду или пропьёт или потеряет! Советуемся с Тохой и решаем, для начала, сходить на одну из тихих, засыпанных снегом улиц, где проживает одинокая старая женщина, от доброты душевной приторговывающая спиртными изделиями. В самом Североморске такие напитки матросам не продают, а вот так у старушки-бабушки, купить можно. Какая нибудь «Калгановая» за четыре рубля и за милую душу. А так цена ей 2 рубля двадцать две копейки. Берём с собой третьего моремана и ходу. Ба! Поперёк улицы стоят пятеро в солдатской одежде. В руках у них стакан и бутылка. Видно были уже у бабуси. Отношения в увольнении между матросами и лицами в солдатской одежде напряжённые. Я сознательно не называю этот сброд солдатами. Ибо являются они военными строителями. Лицами как бы находящимися и не на флоте и не в армии. Форму да, носят, но сами за неё платят. Получают умопомрачительное для нашей босоты жалованье в рамере 80 рублей в месяц, правда сами платят за своё питание. Русских среди них нет, народ с Востока и Кавказа. В «клуб моряков» они не ходят. К их услугам свой клуб «Военный строитель». А поскольку народ денежный, то и девки сомнительного поведения все там. Чего им с матросом, в месяц получающим вместе с «морскими» 4 рубля,90 копеек делать? Мы в этом отношении сплошные циники. Частенько с Тохой песню распевали «Наши ясноглазые подруги с кем нибудь уж спят сегодня тоже. Это хорошо, что мы в разлуке. А не то пришлось бы дать по роже!» Идём прямо посередине улицы. И не успел опомниться ближайший, как Тоха, бывший спортсмен-второразрядник по боксу, врезал супостату в челюсть. Я достал стоящего передо мной и понеслось. Две минуты и поле битвы очистилось. Непонятно, но, наверное, грязно ругаясь на неизвестных мне и науке языках, строители отступили, если можно назвать этим словом стремительное бегство с поля боя. Третий член нашего сообщества в битву вступить не успел, о чём и сожалел громко и матерно. На поле битвы осталась шапка-ушанка и солдатский ремень. Я так понял, что строители тоже готовились, руку вот один ремнём обмотал, да уж больно стремительным нападение было. Прямо по суворовски. Быстрота и натиск! Как говорит приятель мой Аннас Сартай-улу, «Мен сек сектым, сеакка киттым?» Что в переводе с казахского значит примерно, «И куда ты убежал, пока я тебя имел?» «Беласм?» (Понимаешь?) Идём дальше. Настроение значительно улучшилось. На корабле бы вместо замполита психолога держать надо. И японскую комнату создать для снятия стрессов. Я читал про эту глубокую идею. На крупных предприятиях в Японии есть комната психологической разгрузки. Там стоят надувные бюсты руководителей компании и лежат бейзбольные биты. Устал, на шефа обиделся – нет проблемы. Иди в ту комнату и шефа своего отмудохай. Сразу легче будет! Вот бы и на корабле такое. Однако, в политбюро не поймут. Азиаты-с! Так что пробавляемся строителями военными. Может, кто фильм «Мы из Кронштадта» помнит? Там сцена очень похожая есть. Солдаты, матросы, пять на пять. Но вот только нашим тогда подраться не удалось. Глядишь и не влез бы Артём Балашов с комиссаром спорить, хлебушек с ним делить… Кстати, это что, закономерность новая? Как замполит или комиссар, так буханку хлеба делить приходится человек на 25! Правда со словами «Неужели здесь с Октября выветрился дух?» Или «Неужели я непонятно разъясняю исторические решения 21 внеочередного съезда КПСС?» А вот и деревянный домик на два окошка… «В Замоскворечье на опушке стоит избушка в два окна…» Но только внутри ждёт посетителей не молодая вдова, а существо женского рода, всегда закутанное в тёплый платок и обуреваемое далеко не любовным томлением! Заработать хочет старая! Да и кто же её осудит? Пенсия маленькая, жизнь на Северах дорогая, да и мзда то пустяшная. Всего один к двум. Если б не она, то и взять то спиртное было бы неоткуда. Разумный человек может сказать чего то типа, вот и хорошо, да только если хоть так не расслабляться, то и с ума чаще будут сходить, да и пить всякие технические зелья вовсю станут. Я тут водил матросов на приём в поликлинику и видел там мичмана лет 28. Совсем слепого, между прочим! Откушал спирта технического, а тот метиловым оказался. А у бабки ханка государственная. Одуреть одуреешь, но не ослепнешь же! И о сумасшествии. Когда на флот нас везли, один тихий паренёк в очках умом тронулся. Сначала не очень заметно было. Ну несёт чёрти чего, так все вокруг пьяные. А он на месте, когда уже во флотский полуэкипаж прибыли, разговаривать со всеми перестал, плакал, не ел ничего. А потом ушел в кустарник густой берёзок карликовых, и повесился. Из петли его достать успели, да во флотский дурдом переправили. И, как поётся в популярной песне, «С тех пор его по тюрьмам я не видывал нигде!» В смысле комиссовали его с флотов наверное, если не успел ещё раз и удачно повеситься! Стучим в старушкину дверь, заходим в сени. Бабуся молча выносит нам бутылку. На этот раз мы приобрели «Кориандровую». Что за хрень такая? Фрукт кориандр или злак? А может и вовсе овощ! Я тут с изумлением где то прочитал, что арбуз и тыква – ягоды. Готов у бабки и стакан и хлеба чёрного кусок. Если здесь выпьем, то и бутылка её. Отсюда и обслуживание по высшей категории. Выпивка, закуска, посуда. Не хрусталь, конечно, но мы и дома не из серебряных чарок пили! Зато стакан чистый. Пьём по очереди. В каждом теперь по 170 грамм бодрящего и согревающего… Выходим на улицу и зримо ощущаем. Пока мы были внутри здорово потеплело! Снег также лупит то в лицо, то в спину, а не холодно! Решено, идём на танцы в в Клуб моряка.