Джоан Кэтлин Роулинг - Гарри Поттер и кубок огня

• Название: Гарри Поттер и кубок огня
• Автор: Джоан Кэтлин Роулинг
• Жанр: Иностранное фэнтези

«Испытаний на протяжении этого учебного года будет три, и они позволят проверить способности чемпионов с разных сторон… колдовское мастерство – доблесть – способность к дедукции – и, разумеется, умение достойно встретить опасность».

В «Хогварце» проводится Тремудрый Турнир. К участию допускаются только волшебники, достигшие семнадцатилетия, но это не мешает Гарри мечтать о победе. А потом, во время Хэллоуина, когда Кубок Огня делает выбор, Гарри с огромным удивлением узнает, что ему тоже предстоит стать участником состязания. Он столкнется со смертельно опасными заданиями, драконами и темными волшебниками, но с помощью лучших друзей, Рона и Гермионы, возможно, ему удастся преодолеть все препятствия – и остаться в живых!

---

Я пошлю это письмо с Хедвигой, когда она вернется, она сейчас улетела поохотиться. Передавай от меня привет Конькуру.

Гарри

Да, подумал Гарри, вроде нормально. Не стоит описывать сон, а то получится, как будто он слишком испугался. Он скатал пергамент и отложил в сторону, чтобы сразу отдать Хедвиге, как только она прилетит. Потом встал, потянулся, снова открыл шкаф. И, не глядя в зеркало, стал одеваться к завтраку.

Глава третья Приглашение

В кухне Дурслеи уже собрались за столом. Когда Гарри вошел, а затем сел, на него не обратили внимания. Громадное красное лицо дяди Вернона скрывалось за утренней «Дейли мейл». Тетя Петуния, поджав губы – лошадиных зубов не видно, – делила грейпфрут на четыре части.

Дудли злился и дулся. Казалось, он занимает гораздо больше места, чем обычно, – а это кое-что, да значило, поскольку обычно он занимал одну сторону большого квадратного стола от угла до угла. С боязливым: «Вот, нашему Дюдюшечке» тетя Петуния положила ему на тарелку четвертинку грейпфрута без сахара. Дудли гневно воззрился на нее. С тех пор как он привез из школы свой табель, жизнь обходилась с ним чересчур сурово.

Нет, плохим оценкам дядя Вернон и тетя Петуния, как всегда, нашли оправдание; тетя Петуния считала, что Дудли очень одаренный мальчик и учителя просто не способны его понять, а дядя Вернон твердил, что ему вообще не нужен в доме зубрила и маменькин сынок. Они также умудрились деликатно обойти обвинения в хулиганстве и жестокости. «Дудли, конечно, активный ребенок, но он и мухи не обидит!» – сквозь слезы заявила тетя Петуния.

Однако в конце табеля рукой школьной медсестры в очень тактичных выражениях было приписано такое, против чего ни дядя, ни тетя возразить не могли. Сколько бы ни причитала тетя Петуния, что у ее сына крупная кость, что его вес – это детский жирок и что растущему организму требуется хорошее питание, факт оставался фактом: на школьном складе не было бриджей такого размера. Школьная медсестра обратила внимание на то, чего глаза тети Петунии – так зорко замечавшие отпечатки пальцев на сверкающих чистотой стенах и приходы-уходы соседей – попросту не желали видеть: Дудли не только не нуждался в дополнительном питании, но давно уже приобрел габариты молодого кита-убийцы.

Итак, после многочисленных скандалов и споров, сотрясавших пол комнаты Гарри, после обильных потоков слез, пролитых тетей Петунией, в доме ввели новый режим. Листок с диетой, рекомендованной школьной медсестрой «Смылтингса», прикрепили к дверце холодильника, а сам холодильник полностью очистили от всего, что так любил Дудли, – от газировки и пирожных, шоколадок и бургеров – и наполнили овощами, фруктами, одним словом, тем, что дядя Вернон называл «силосом». А чтобы Дудли было не так обидно, тетя Петуния решила: пусть диеты придерживается вся семья. Сейчас тетя передала Гарри четвертинку грейпфрута – гораздо меньше, чем четвертинка Дудли. Видимо, тетя Петуния считала, что для поддержания у сына боевого духа нужно, чтобы он, по крайней мере, получал больше еды, чем Гарри.

Но тетя Петуния не знала, что припрятано у Гарри наверху под половицей. Она понятия не имела, что Гарри вовсе не придерживается диеты. Едва почуяв, что ему предстоит пережить лето на сырой морковке, он разослал друзьям письма с мольбой о помощи, и те проявили редкостную отзывчивость. От Гермионы Хедвига вернулась с огромной коробкой не содержащих сахара батончиков (родители Гермионы были зубными врачами). Огрид, лесник «Хогварца», откликнулся целым мешком печенья собственного изготовления (к печенью Гарри не прикоснулся: ему слишком хорошо были известны кулинарные способности Огрида). Миссис Уизли прислала Эррола, семейного филина, с громадным кексом и многочисленными пирожными. Бедняга Эррол, который был очень стар и слаб, целых пять дней приходил в себя после трудного путешествия. Потом на день рождения (который Дурслеи полностью проигнорировали) Гарри получил четыре великолепных именинных пирога, по одному от Рона, Гермионы, Огрида и Сириуса. Два у него еще осталось, и поэтому, предвкушая настоящий завтрак у себя в комнате, Гарри послушно приступил к грейпфруту.

Неодобрительно фыркнув, дядя Вернон отложил газету и посмотрел в собственную тарелку.

– И это все? – ворчливо обратился он к тете Петунии.

Тетя Петуния метнула на него свирепый взгляд и выразительно указала подбородком на Дудли. Тот, покончив со своим грейпфрутом, поросячьими глазками кисло косился в тарелку Гарри.

Дядя Вернон издал глубокий вздох, отчего зашевелились его густые кустистые усы, и взялся за ложку.

Раздался звонок в дверь. Дядя Вернон тяжело поднялся и направился в прихожую. С быстротой молнии, пока мать возилась с чайником, Дудли украл у отца грейпфрут.

Гарри услышал разговор в прихожей, чей-то смех и резкий ответ дяди. Затем дверь захлопнулась, и донесся звук разрываемой бумаги.

Тетя Петуния поставила чайник на стол и с любопытством обернулась. Ей не пришлось долго ждать, чтобы узнать, чем это занят ее муж; не прошло и минуты, как он вернулся. Вид у него был разъяренный.

– Ты! – рявкнул он Гарри. – В гостиную. Быстро!

Изумленный, гадая, в чем же таком опять провинился, Гарри встал и проследовал за дядей в соседнюю комнату. Дядя Вернон с грохотом захлопнул дверь.

– Ну. – Он протопал к камину и повернулся к Гарри, будто собираясь объявить, что тот арестован. – Ну.

Гарри ужасно хотелось ответить: «Баранки гну», но вряд ли стоило так сурово испытывать дядино терпение с утра пораньше; дядя и без того на пределе из-за недокорма. Поэтому Гарри ограничился невинно-удивленной гримасой.

– Вот что сейчас принесли, – дядя Вернон помахал листком лиловой почтовой бумаги. – Письмо. Про тебя.

Гарри совсем растерялся. Кто бы из его знакомых стал писать про него дяде Вернону? И вдобавок посылать письма по почте?

Дядя Вернон некоторое время прожигал Гар ри глазами, а затем уставился на письмо и зачитал вслух:

Уважаемые мистер и миссис Дурслей!

Мы с вами друг другу не представлены, но я не сомневаюсь, что вы много слышали от Гарри о моем сыне Роне.

Возможно, Гарри говорил вам, что в следующий понедельник вечером состоится финальная игра чемпионата мира по квидишу. Моему мужу Артуру благодаря связям в департаменте по колдовским играм и спорту удалось достать билеты на лучшие места.

Я очень надеюсь, что вы позволите нам взять с собой Гарри на матч, поскольку такая возможность выпадает буквально раз в жизни, игры на кубок не проводились в Англии вот уже тридцать лет и достать билеты практически невозможно. Мы, разумеется, будем счастливы, если Гарри погостит у нас до конца каникул, и проводим его на поезд в школу.

Будем признательны, если Гарри пришлет ответ как можно скорее нормальным способом, нам не доставляют мугловую почту, и я не уверена, что почтальон вообще знает, как нас найти.

Ждем Гарри с нетерпением.

Искренне Ваша,Молли Уизли

P.S. Надеюсь, я наклеила достаточно марок.

Дядя Вернон дочитал, сунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда кое-что еще.

– Взгляни, – пробурчал он.

Он протянул конверт, в котором прибыло письмо миссис Уизли, и Гарри с трудом удержался от хохота. Конверт был усеян марками сплошь, за исключением одного квадратного дюйма на лицевой стороне, куда миссис Уизли микроскопическим почерком вписала адрес Дурслеев.

– То есть марок она наклеила достаточно, – сказал Гарри таким тоном, будто подобную ошибку мог совершить всякий.

Дядя сверкнул глазами.

– Почтальон обратил внимание, – процедил он сквозь зубы. – И очень интересовался, откуда могло прийти такое письмо. Потому он и позвонил в дверь. Он, видите ли, подумал, что это забавно.

Гарри промолчал. Кому другому, возможно, показалось бы странным, что дядя Вернон поднимает такой шум из-за чрезмерного количества марок, но Гарри жил с Дурслеями давно и знал, что их ужасает все, хоть на йоту выходящее за рамки обыкновенного. А больше всего на свете они боялись, как бы кто не пронюхал, что они имеют отношение (пусть и очень отдаленное) к миссис Уизли и ей подобным.

Дядя Вернон сверлил племянника глазами, а Гарри старался сохранять нейтральное выражение. Если сейчас повести себя правильно и не сглупить, его ждет настоящий подарок, мечта всей жизни! Он подождал, пока дядя Вернон что-нибудь скажет, но тот только стоял и таращился. Гарри решился нарушить молчание.

– Так что… мне можно поехать? – спросил он.

Еле заметный спазм исказил большое багровое лицо. Усы ощетинились. Гарри точно знал, что происходит за этими усами: отчаянное сражение, конфликт между двумя главными инстинктами дяди Вернона. Разрешить поехать – значит, доставить Гарри удовольствие, а против этого дядя боролся целых тринадцать лет. С другой стороны, разрешить Гарри уехать к Уизли на весь остаток каникул – значит, избавиться от него на две недели раньше, чем предполагалось, а дядя ненавидел, когда Гарри дома. Он снова посмотрел на письмо миссис Уизли – видимо, тянул время и размышлял.