Свенельд Железнов - Скоморох

• Название: Скоморох
• Автор: Свенельд Железнов
• Издательство: Крылов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-594-0

Древняя Русь. По дорогам, тонущим в бескрайних лесах, странствует молодой скоморох Радим. У него нет ни коня, ни доспехов, однако он вовсе не безоружен. Его меч — острый насмешливый ум. Его броня — природная ловкость.

А в глубине зачарованной чащи таится темная и мрачная сила, монстр, древний как мир, против которого железо — ничто. Зло пожирает души людей, целые деревни обращая в свою страшную веру.

Горячее и чистое сердце — против чудовищного порождения ночи. Кто победит? И почему выбор судьбы пал именно на Радима?

Ответ впереди, а пока за каждую выигранную схватку скомороху приходится платить очень дорогой ценой…

---

— Куда путь-то держим? — поинтересовался Богдан.

— В Ладогу. Скоро Масленица, пир давать будут. Скоморохи не часто так далеко на полуночь заходят. А скальды из Норги мне не помеха. Есть надежда, что обойдется без поножовщины.

— Интересное дело, я тоже в Ладогу шел.

— А ты зачем?

— Затем же, что и ты. Та же мысль была, мол, других скоморохов не будет — мне больше достанется.

— Смышленый!

— А то!

— Ну, пошли.

Они двинулись по запорошенному снегом льду Волхова. Ноги проваливались по щиколотку, а местами и по колено. За интересной беседой поприща летели незаметно.

— Дай, еще хлебну!

— Сам допью! Это вино заморское, я его у одного грека купил.

— Не перечь старшему! Я в вине лучше твоего разбираюсь. Оно наше, родное, ягодное, на меду бродившее. Прошлогоднего урожая. Такое в любой деревне купить можно.

— Не путай меня, Радим! Я вин столько разных выпил, сколько воды в половодье. Из винной зрелки оно. Заморское!

Вино в бутыли закончилось, поэтому начали судить рядить о том, что плескалось у Богдана в небольшой южжевеловой фляге… Потом была деревня, где бутыль наполнили под затычку, а во флягу местный винокур накапал чего-то очень дорогого. Бурное обсуждение возобновилось.

Глава 2

Год 6559-й от сотворения мира выдался для Киевского государства тихим. Печенеги не беспокоили звоими набегами, дикая чудь не возмущалась, когда княжьи тиуны брали оброк с их племен, молодой полоцкий князь Всеслав тихо сидел в своей отчине, пребывая в «вечном мире» с соседом. Великий князь наслаждался спокойствием в стольном граде, на местах же его именем правили сыновья и верные посадники.

Старшему сыну, Владимиру, выпала честь княжить в Новгороде, самом крупном после Киева граде, которому его отец был обязан своим престолом. В смутные времена именно новгородцы крепче всех поддерживали Ярослава, добыв ему ряд побед над родными братьями. Изяслав, следующий сын по старшинству, правил Туровской землей, страной плодородной и богатой. Святославу Ярославичу достался Чернигов, город, в котором долгое время правил самый суровый соперник великого князя. Мстислав Владимирович, младший брат Ярослава, одержал над великим князем крупную победу и заставил поделить Русь надвое. К счастью Ярослава, Мстислав вскоре умер, не оставив наследников. Вот тут-то его волости и перешли великому князю. Младшие дети — Всеволод, Вячеслав и Игорь — еще юные и неумелые, сидели в своих уделах под бдительным оком опытных наставников. Первый — в Переяславле, второй — в Смоленске, третий — во Владимире Волынском. В других городах, больших и малых, великий князь утвердил посадников, доверенных людей из дружины и ближнего боярства.

В Ладоге, граде в двенадцати верстах вверх по течению от устья Волхова, тридцать лет назад посадил великий князь родича своего, шведа Регнвальда Ульвссона. Был он дядей по матери великой княгине Ирине, в девичестве Ингигерд, дочери шведского короля Олафа. В свое время Регнвальд немало способствовал брачным делам племянниц, сначала пытаясь выдать за Олафа Толстого, короля норвежского, старшую дочь короля, потом хотел проделать это с Астрид, ее младшей сестрой. Больше всего не желал подобного брака их отец, шведский король, а потому, когда затея с Астрид удалась и она разделила ложе с норвежским правителем, Регнвальд был объявлен вне закона. Ингигерд спасла своего дядю от бедственного существования изгнанника. В качестве свадебного дара она потребовала Ладогу и, получив волость, передала ее под власть Регнвальда.

У Регнвальда было двое сыновей — Ульв и Эйлив. После смерти отца Ладожская волость перешла младшему. Про старшего говорили разное, мол, заблудился в лесах, сгинул в походе на чухонцев, да и всякое другое. Но никого по большому счету его судьба не интересовала. Ибо народу было все равно, как зовут ярла — Улеб или Элиб, главное, чтоб закон блюл и от голяди защищал. Правду сказать, Эйлив добро справлял свой долг посадника. Подати отправлял в столицу исправно, с чудью договора установил, народ притеснял в меру. Ни бунтов, ни замятней не допускал, а если кого и обижал, то умело пресекал всякие помыслы о мести. Ладога при Эйливе расцвела. И раньше она была немаленьким городцом — все-таки некогда столица Гардарики, как называли волховские земли норманны, — а теперь стала еще больше. Крепостная осыпь выросла с трех человеческих ростов до четырех, взамен обветшалых, выстроенных еще при великом князе Владимире стен появились новые. Эйлив выселил простолюдинов из центра града, внутри детинца оставил только дружину и местную знать.

* * *

Попасть за городские ворота у скоморохов вышло просто. Кроме нищих бродяг, приютившихся под стенами прямо на снегу, там никого не было. А вот при входе в детинец их остановили еще на перекидном мосту через ров. Трое дородных молодцев в кольчугах, одетых под толстые войлочные трейи по северному обычаю, и железных шишаках с наносьем заслонили путь.

— А ну, стой! Почто идете? — спросил один из сторожей.

— Мы скоморохи. К великому боярину — воеводе. Свои скромные… ик… уменья показать, — Радим был во власти хмеля, ибо спор с Богданом, кто лучше разбирается в вине, продолжался уже не первый день.

— А звал ли он вас?

— Скоморохов… ик… всегда зовут к праздникам, — выговорил Радим и широко улыбнулся.

Ратник поморщился: от скомороха несло кислятиной.

— К Масленице… — уточнил Богдан, покачиваясь. Воины переглянулись, и старшой, повернувшись к надвратной башне, крикнул:

— Грим!

В бойнице появилась невыспавшаяся бородатая физиономия, окаймленная двумя густыми косами.

— Грим, тут скоморохи пришли. Пускать?

— Скяморохи? — переспросил Грим. Его русский отдавал характерным норманнским произношением. — Отправь Волуню. Пусть ведет. К Свириду.

— Будет сделано! — Старшой отвернулся от башни и кивнул младшему из товарищей: — Слыхал? Давай, веди.

Валуня сделал приглашающий жест, скоморохи поспешили пройти между расступившимися воинами. Мостовой настил заскрипел под ногами. Пройдя под башней, скоморохи очутились во внутреннем граде, разительно отличавшемся от внешнего. Ладога простолюдинов была тесным скопищем полуземлянок, стена к стене жавшихся друг к другу. Ладога знати представляла собой ряд дворов, широко раскинувшихся за крепкими оградами. Каждый из них был полноценной усадьбой, с большим теремом, со своим огородом, амбарами и баней. В усадьбах копошилась дворня, готовя или, наоборот, убирая хозяйские сани, расчищая дорожки, таская мешки со снедью из кладовых в хоромы.

* * *

Радим уже не первый раз оказывался в крупном граде, но всегда поражался средоточию богатства на маленьком клочке земли. Многие деревни позавидовали бы количеству и качеству построек в одном дворе Ладоги. Здесь таких дворов было не меньше двух десятков. Дубовый сруб считался вещью вечной и безумно дорогой. Тут таких было не один и не два. Радим заметил целый терем, срубленный из толстых дубовых бревен. Скоморох тяжело вздохнул, ощутив легкую зависть.

— Ужо напраздновались? — улыбнулся Валуня, когда Богдан очередной раз пошатнулся и был удержан от падения схватившим его за пояс Радимом. — Однако, смотрите, у нас воевода строгий, ежели ему что по пьяному делу поперек скажете, головы не сносить.

Радим внимательно посмотрел на него. Тот оказался отроком, наверное, чуть старше Богдана, но гораздо упитаннее и крепче в кости. От внимательного взгляда не скрылся и тот факт, что, хотя Валуня и был крепко вооружен, доспех его был далеко не новый. Кольчуга местами залатана, местами просто перехвачена крепежом, чтоб не лопалась дальше. Шишак со следами ржавчины и потрепанной бармицей явно побывал в жестоких сечах. Кожаный пояс покрыт металлическими заклепками, часть из которых выпала и утерялась. На поясе висел меч в полтора локтя длиной, без ножен, в толстой петле из металлической проволоки. Левая рука отрока держала тяжелый продолговатый щит, правая — копье с четырехгранным наконечником, почерневшим от старости.

— Праздновать мы сюда пришли. Просто по дороге… ик!… из съестного… ик!… мы потребляли только вино.

— Богато живете!

— Уже бедно, — пожаловался Богдан. — Я перевел на эту бездонную бочку все свои гривны.

— Не лукавь! — Радим игриво погрозил пальцем. — Я заметил, у тебя в мошне еще звенит серебро.

— Не про твою честь! — Богдан снова шатнулся, да так, что только тын усадьбы остановил его от падения.

— Весело живете! — хмыкнул Валуня.

— А у вас в Ладоге скучно?

— Ужо точно не весело. Народ сытый, довольный, тихий. Воевода строгий, не загульный. Чудь последнее время тоже присмирела. В полюдье вот прошлой осенью ходили. Хоть бы от одного дыма в подати отказали! Не… Уплатили по полной, как миленькие. Скучно.

— Да, мечта… — разоткровенничался Радим. — Хочется… ик!… Хочется такой размеренной жизни.