Пелам Вудхаус - Так держать, Дживс! (сборник)

• Название: Так держать, Дживс! (сборник)
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-092165-2

Что нужно человеку, чтобы прийти в себя после бурной вечеринки? Безусловно, чудодейственный коктейль по рецепту непревзойденного мастера в их приготовлении – Дживса.

Чья находчивость поможет выпутаться из абсолютно любой передряги и опрометчивой авантюры? Конечно – умницы Дживса.

Кто даст деликатный совет относительно особы противоположного пола и лучше всех приготовит омлет? И снова – Дживс!

Перед вами сборник рассказов, полных искрометного юмора и невероятных ситуаций, в которых Дживс, эрудит и стратег, как всегда, бросается на помощь своему легкомысленному хозяину.

---

– Конечно, берет. Но содержания больше не выдает. Сегодня написала поверенным. Говорит, раз она сама теперь в Нью-Йорке, то в этом нет необходимости, мы же везде будем ходить вместе, и ей проще самой платить по счетам. Послушай, Берти, не будем лукавить, в этой навозной куче – а я ее чуть ли не под микроскопом рассмотрел – нет жемчужного зерна.

– Но, Рокки, дружище, это уж слишком, черт побери! Ты и не представляешь, каково мне приходится в этой мерзкой гостинице, да еще и без Дживса. Я должен вернуться в квартиру.

– Даже не думай!

– Но это же моя квартира!

– Ничего не поделаешь. Тетя Изабель тебя терпеть не может. Она спрашивала, чем ты зарабатываешь на жизнь, и когда я сказал, что ты ничего не делаешь, она заявила, что так и думала и что ты типичный представитель никчемной вырождающейся аристократии. Поэтому если ты думаешь, что имел у нее успех, то глубоко ошибаешься. Ладно, мне пора, не то она пойдет меня искать. Прощай!

На следующее утро ко мне заглянул Дживс. Бесшумно вплыл в комнату, совсем как дома, я чуть не прослезился.

– Доброе утро, сэр, – сказал он. – Я тут принес кое-что из ваших вещей.

И он начал расстегивать ремни на чемодане, который принес с собой.

– Наверное, нелегко было все это стянуть?

– Нелегко, сэр. Пришлось ждать удобного случая. Мисс Рокметеллер на редкость бдительная леди.

– Знаете, Дживс, как ни говори, а дело зашло слишком далеко.

– Положение в настоящее время таково, что могу определенно утверждать – ни с чем подобным мне прежде не приходилось сталкиваться, сэр. Я принес твидовый костюм, как того требуют погодные условия. Завтра, если ничего не помешает, постараюсь доставить пиджачную пару, коричневую в блекло-зеленую крапинку.

– Я больше не в состоянии выносить… все это, Дживс.

– Мы должны надеяться на лучшее, сэр.

– Может, все-таки вы что-нибудь придумаете?

– Я чрезвычайно много думал о создавшемся положении, сэр, но пока без особого успеха. Кладу три шелковые рубашки – темно-серую с синим отливом, светло-синюю и светло-лиловую – в нижний ящик, сэр.

– Неужели вы совсем ничего не можете придумать, Дживс?

– На данный момент ничего, сэр. Дюжина носовых платков и носки цвета загара будут лежать в левом верхнем ящике.

Он застегнул ремни на чемодане и поставил его на стул.

– Мисс Рокметеллер весьма занятная леди, сэр.

– Не то слово.

Дживс задумчиво посмотрел в окно.

– Мисс Рокметеллер, сэр, во многих отношениях напоминает мне мою тетку, которая проживает в Лондоне, в юго-восточной его части. Характеры у них в высшей степени сходные. Моя тетка тоже обожает всяческие столичные увеселения. У нее, например, пристрастие к прогулкам в пролетке. Глаз с нее нельзя спустить – тотчас наутек и целый день катается. До того доходит, что, случается, даже запускает руку в детские сбережения, только чтобы доставить себе удовольствие.

– Право, я не прочь поболтать с вами о ваших тетках, Дживс, – сказал я ледяным тоном. Мне казалось, что он меня подвел, да и вообще я был сыт им по горло. – Однако не вижу, какое отношение они имеют к моим неприятностям.

– Прошу прощения, сэр. Оставляю на каминной полке несколько наших галстуков, сэр, с тем чтобы вы могли выбрать по своему вкусу, сэр. Я бы посоветовал синий в красный ромбик, сэр.

С этими словами он поплыл к дверям и бесшумно выскользнул вон.

Часто слышишь, что люди, которые попали в хорошую передрягу или просто потерпели урон, сначала пребывают как бы в трансе, туго соображая, что к чему, потом вдруг соберут силенки, очухаются и с головой окунутся в новую жизнь. Время – самый лучший лекарь. Природа берет свое, ну и все прочее. Так оно и есть. Знаю, потому что сам день-два спустя после того, что можно назвать состоянием полной прострации, начал приходить в себя. Разумеется, я отнюдь не наслаждался своей теперешней жизнью, смешно даже об этом говорить перед лицом ужасного несчастья – потери Дживса, но тем не менее я вдруг обнаружил, что мало-помалу вновь начинаю вкушать мелкие житейские радости. Иными словами, я взбодрился до такой степени, что стал наведываться в кабаре, где мог хоть ненадолго забыть о своих злоключениях.

Нью-Йорк – тесный городишко, если говорить о той его части, которая только пробуждается, тогда как все остальные отходят ко сну, и вскоре наши со стариной Рокки пути начали пересекаться. Однажды я увидел его у «Пила», потом в «Повеселимся». Всякий раз с ним не было никого, кроме тетки, и хотя Рокки старательно делал вид, что совершенно счастлив, уж кто-кто, а я, зная все обстоятельства дела, понимал, как он, бедолага, мучается. Сердце у меня обливалось кровью. Вообще-то, когда я думал о себе, оно обливалось еще больше, но на долю Рокки тоже хватало. Выглядел несчастный так, что казалось, еще немного, и он отдаст концы.

Тетке, по-моему, тоже было слегка не по себе. Видимо, она начала удивляться, почему до сих пор ни разу не нахлынули разные знаменитости, не взыграл дух бесшабашного веселья, которым были проникнуты послания племянника. И я ее понимаю. Сам я прочел всего пару писем, но у меня сложилось впечатление, что вся жизнь ночного Нью-Йорка вращается вокруг Рокки и что если, например, он не появился в кабаре, то представление тут же отменяется.

В следующие два дня я их не встречал, однако, когда вечером третьего дня сидел в «Maison Pierre», кто-то хлопнул меня по плечу. Смотрю – Рокки, во взоре тоска, и вид такой, будто его удар хватил. Удивляюсь, как этот увалень умудряется напяливать мой фрак и при этом не порвать его по швам, загадка, да и только. Позже он признался, что сразу же разрезал жилет на спине, чем весьма облегчил себе жизнь.

Сначала я подумал было, что в этот вечер Рокки удалось улизнуть от тетки, но потом увидел, что она тоже здесь. Сидит за столиком у стены и смотрит в мою сторону так, точно собирается устроить метрдотелю сцену за то, что пускают сюда невесть кого.

– Берти, старина, – говорит Рокки, и голос у него срывается, – мы с тобой всегда были друзьями, правда? В смысле, ты знаешь, я на все готов, если ты попросишь.

– Рокки, старый добрый дружище, – говорю я. Право, он меня растрогал.

– Тогда, ради всего святого, посиди до конца вечера за нашим столиком.

Ну, знаете, дружба, конечно, дело святое, но всему есть предел.

– Послушай, мой дорогой, – говорю ему, – я готов на все в разумных пределах. Однако…

– Берти, ты должен. Ты просто обязан. Надо что-нибудь придумать, как-то ее развлечь. Понимаешь, она чем-то озабочена. Уже два дня в таком состоянии. По-моему, она что-то заподозрила. Наверное, не может понять, почему я не встречаю никого из своих приятелей. На днях столкнулся с двумя газетчиками, с которыми когда-то был хорошо знаком. Благодаря им удалось какое-то время продержаться. Представил их тете Изабель как Дэвида Беласко и Джима Корбетта, – ничего, сошло. Но теперь – конец, они себя исчерпали, и тетушка снова в недоумении. Что-то надо делать, не то все выйдет наружу. Тогда я ни цента от нее не увижу, готов поспорить на что угодно. Ради Бога, Берти, пойдем к нашему столику, поможешь мне.

И я пошел. Когда друг в беде, надо уметь сплотиться. Тетя Изабель сидела, по своему обыкновению, очень прямо. Мне показалось, что она отчасти утратила тот азарт, с которым пустилась исследовать Бродвей. Вид у нее был такой, будто тягостные мысли не дают ей покоя.

– Тетушка Изабель, вы знакомы с Берти Вустером? – говорит Рокки.

– Знакома.

– Садись, Берти, – говорит Рокки.

Так и началась эта веселенькая вечеринка. Одна из тех радостных, беззаботных вечеринок, когда сидишь, крошишь хлеб и семь раз откашляешься, прежде чем слово вымолвить, а потом решишь, что лучше вообще рта не открывать. Повеселились мы так с часок, и вдруг тетушка Изабель заявляет, что хочет ехать домой. Я усмотрел в этом зловещий знак, особенно в свете того, что говорил мне Рокки. Ведь ее, бывало, калачом из кабаре не выманишь.

Рокки тоже встревожился и кинул на меня умоляющий взгляд.

– Ты поедешь с нами, Берти, пропустим по рюмочке?

Я чувствовал, что это предложение выходит за рамки договора, но делать нечего. Бросить беднягу одного с этой дамой просто бесчеловечно. Пришлось согласиться.

Как только мы вышли и сели в такси, у меня возникло ощущение стремительно надвигающейся развязки. В углу, где сидела тетушка, царило гробовое молчание, и хотя Рокки, беспокойно ерзавший на маленьком откидном сиденьице впереди, из кожи вон лез, стараясь поддержать беседу, компанию нашу трудновато было бы отнести к разряду болтливых.

Когда мы вошли в квартиру, я мельком увидел Дживса, сидевшего в своей келье, и мне захотелось его позвать, дабы сплотить ряды. Что-то мне подсказывало, что он вот-вот нам понадобится.

Горячительное стояло на столе в гостиной. Рокки взял графин.

– Скажи, когда хватит, Берти.

– Стой! – рявкнула тетушка.

Рокки выронил графин.

Я поймал его взгляд, когда он нагнулся, чтобы собрать осколки. Это был взгляд человека, который понимает, что все кончено.