Наталия Терентьева - Солнце на антресолях

• Название: Солнце на антресолях
• Автор: Наталия Терентьева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102298-3

Новый роман мастера психологической прозы Наталии Терентьевой увлекает остроумными коллизиями, стремительным сюжетом, яркими диалогами, неожиданными героями, размышлениями о нашем времени и, главное, добрым, позитивным взглядом на жизнь.

Саша в любовь не верит и задает своим родителям один очень простой вопрос, на который они не в силах ответить. Не могут, не хотят, не знают ответа. Тогда девушка решает разобраться в непростой истории любви своих родителей сама…

---

«Мой муж в молодости был чемпионом по велосипедному спорту. Да-да! Не сидел, как некоторые, со своими телефончиками, согнувшись червяком, а побеждал на велогонках! У нас телефончиков-то не-е-е было! У нас были телефонные аппараты, в будках, и туда надо было выстоять очередь! А в очереди такое бывало… И дрались, и знакомились, и значками менялись… Мы значки собирали и марки, и календарики, а вы, вот вы, что вы собираете?» – пятьсот шестнадцать раз. Экономика и право.

«…И мне профессор сказал: “Вот вы, Халкина, ноги свои показываете, а вы мозги свои покажите, мозги!”» – тысяча восемьсот пятнадцать раз, химия.

Лежащий под тетрадкой телефон забурчал на беззвучном режиме. Я отодвинула тетрадку и увидела на мониторе изображение белой пушистой обезьянки с сложенными перед собой лапками. Милая, хорошая, приветливая обезьянка, дружелюбная и доверчивая. «Папочка» – было написано под обезьянкой. Как кстати! Он звонит далеко не каждый день, а если попадает на урок и я не отвечаю, – обижается и не звонит потом неделю. Но сейчас папа попал просто в точку. Я взяла телефон и молча показала его Дылде.

– Это что? – отшатнулась от меня Дылда, как будто я подошла к ней с поднятой гранатой в руке.

Я все так же спокойно показывала ей экран телефона.

– Что ты мне показываешь? Что это у тебя за звери? Собаки какие-то…

Учителя все-таки удивительные люди. Возможно, от общения с большим количеством неадекватных подростков они сами начинают сходить с ума.

– Это обезьяна, – объяснила я. – Одна. Белая.

– Ты издеваешься надо мной?! Почему ты отнимаешь столько времени от урока? – взвизгнула Дылда. – Меньше кальян курить надо, вам тогда не будут мерещиться белые обезьяны и зеленые человечки вместо ваших учителей! Учителя – тоже люди! Распинаюсь тут перед вами за две копейки! Душу открываю! Да я бы сейчас лучше…

Жаль все-таки, что учителю нельзя дать в ухо. Иногда хотя бы. Ведь им нужно как-то приходить в себя, когда они совсем теряют ощущение реальности. Только что Дылда сама остановила урок и в тысячный раз поставила свою «пластинку» про профессора, который рекомендовал ей показывать мозги, а не мосластые коленки.

Я все так же держала перед ней телефон, а папа, к счастью, все звонил и звонил, надеясь, что я отвечу ему посредине урока. Мяка вскочил, пробежал по классу, глянул на телефон и по большому кругу, обежав весь класс, вернулся на место.

– Это ее отец звонит! – на ходу объяснил он Дылде и всем. – У Алексы – полная семья. Выяснили, наконец.

– Ну, так бы и сказала, – широко улыбнулась Дылда. – Зачем такие сложности? Какие вы все-таки уроды, дети… Как тебе не стыдно, Веленина! Устроила бесплатный цирк, собак мне каких-то показывает… Сказала бы «Да!» – и все. Я же нормальный человек, все понимаю. Кстати, – Дылда сама себя остановила, погрозила себе пальцем, подмигнула, взглянула в зеркало, которое висит у нее сбоку на стене, встревоженно нахмурилась. – Кстати! Если отец звонит, это не значит, что семья полная. Может, он давно ее бросил и просто звонит, узнаёт, как она.

Я набрала полную грудь воздуха, чтобы спокойно ответить своей учительнице, что она тощая, страшная, вредная и тупая, но вместо этого села на место и дописала то, что Дылда в начале урока, пока ей вожжа под хвост не попала, успела накорябать на доске. Все равно придется разбираться по учебнику, потому что, когда придет проверочная работа из города, никто не подумает о том, что лучше всего мы можем в лицах пересказать разговоры Дылды со своим профессором в институте, происходившие тридцать лет назад, или ее впечатления от поездки в Хабаровск, где она была позапрошлым летом и была потрясена огромным количеством китайцев, мирно колонизирующих наши пустующие земли.

Китайцы были очень вежливые и все влюбились в Дылду, и бежали за ней по выставке, где она выбирала себе китайский автомобиль, и приговаривали: «Пина Реонидовна, Пина Реонидовна» (Дылда преподает химию, не географию, поэтому не видит большого отличия между китайцами и японцами, у которых действительно нет в языке звука «л»).

Еще мы часто смотрим на уроках видеопрезентации ее любимого ученика Толяна Пандейкина, который садится перед камерой, включает ее и в течение пяти минут рассказывает о том, как он понимает смысл электролиза, или окисления, или расщепления молекул серной кислоты. На самом деле Толян никак это не понимает, он просто любит смотреть на себя, слушать себя, показывать себя. А Дылда любит Анатолия, как она его зовет, любит в числе некоторых других старшеклассников.

Мне это непонятно, конкретно Анатолий прыщав, говорит плохо, выглядит еще хуже, смотрит всегда в сторону, как будто там сидит тот, к кому он, собственно, и обращается, и сидит прямо на полу, поэтому у Анатолия всегда прикрыты глаза. Другие Дылдины фавориты не лучше. Но «Анатолий!»…

Толян скачал в Интернете нехитрую программу, где фотографии показываются с эффектами, звуками, американской поп-музыкой. И Дылда, плохо разбирающаяся в подобных возможностях, приходит в неописуемый восторг от продукции «Пандейкин-кампани», как сам Толян назвал себя и свои поделки. И за одну такую презентацию она может поставить Пандейкину четыре пятерки: за знание предмета, за оригинальность, за владение высокотехнологичным устройством (видеомыльницей, где есть кнопка «Включить» и кнопка «Приблизить») и за любовь к предмету.

Мне на его пятерки наплевать, но мне не наплевать на справедливость, которой нет. И на бесконечную глупость, которая царит у нас в классе благодаря Дылде.

Я как-то рассказала маме об этом Дылдином пристрастии – к мальчикам-старшеклассникам. Мама подумала и объяснила:

– Наверно, она всю жизнь хотела сына. Ты не знаешь, у нее есть дети?

– Есть. Сын. Двадцать пять лет. И муж.

– Значит, наоборот. Видит в каждом мальчике сына.

– Ага, и поэтому гладит их по плечам, оценки завышает, глупо смеется, называет полными именами или по отчеству? А они над ней ржут – за ее спиной. И пользуются ее слабостью.

– Дочка, – вздохнула тогда мама, – не углубляйся. Учителей ведь нужно уважать.

– Почему, мам?

– Потому что невозможно тогда ничему у них учиться.

– А если они ведут себя так, что уважать их не за что?

Мама не нашлась что ответить или сказала что-то такое неубедительное, что я просто не запомнила ее ответа. Что тут ответишь? Учителю в цирке и зоопарке не смешно. А ученику – смешно?

* * *

– Сашенька, вставай, папа звонит… – Мама растерянно протягивала мне телефон, присев рядом со мной на кровать.

Я краем глаза глянула на большой будильник в виде встревоженной совы. Конечно, у нее такой встревоженный вид – сову, когда ни разбуди, ей все равно рано… А на сегодня я будильник выключила – воскресенье. У меня куча дел, но можно выспаться до десяти. Папа до десяти не дождался, папа – жаворонок, редкий сорт людей, радостно вскакивающих в выходные в семь и будящих остальных.

– Гм… – сказал папа. – Привет, Алехандро… Спим, бока отлеживаем?

– Доброе утро, папочка! – ответила я, садясь в кровати.

– Хочу вот… Пригласить тебя, с братьями… В зоопарк.

Зоопарк, охота, цирк зверей и закрытый каток – вот любимые папины точки развлечения с сыновьями, куда он с завидной регулярностью пытается меня приглашать.

На это воскресенье, кроме уроков, уборки и прогулки, у меня были намечены еще важные дела. В турклуб я решила больше не ходить, маме пришлось с этим смириться.

С некоторых пор я разрываюсь между желанием заработать хоть какие-то деньги, чувствую себя достаточно взрослой для этого, и другим неожиданным желанием. Я попробовала поучаствовать в волонтерских делах, и мне это очень понравилось. Там как раз наоборот – все делаешь бесплатно, не для того, чтобы тебе заплатили, а для того, чтобы что-то изменить к лучшему. Ощущение ни с чем не сравнимое. На сегодня я не смогла выбрать, решила успеть и то и то.

Наметила себе выгул двух собачек, уже договорилась с их хозяйкой, и волонтерский рейд по берегу реки, где никто не убирается, но после каждых выходных, особенно если хорошая погода, остается куча мерзкого пластикового мусора и пустых бутылок. Это никуда не денется, земля не принимает ни пластик, ни стекло, выталкивает, поэтому, если мы не соберем, наш берег реки когда-нибудь превратится в берег мусора. Я брезгливая, но во мне пересиливает другое. Тем более я делаю это не одна, а в компании приятных мне людей, так же смотрящих на вещи, как и я.

А собачки, которых я выгуливаю за деньги, – это отдельная тема. Собачки мерзкие, как мусор, я их ненавижу. Глупые, наряженные, расфуфыренные, в заколочках, в украшениях, в кожаных сапожках. Когда надеваешь им эти сапожки, они кусаются, у меня искусана – неглубоко, но очень больно – вся левая рука. Бить их нельзя, к сожалению.

Хозяйка сидит и смотрит, как я их одеваю. Сама она с ними тоже гуляет, иногда по два раза в день, но они хотят писать много раз в день, не два, а на горшок (изящный розовый поддон с резными краями и инкрустацией, в который кладут специальную тонкую впитывающую подстилку) бегать никак не приучатся – из глупости, даже не из вредности, а от полного отсутствия ума, и хозяйка, хоть и не работает, не может и не хочет выходить на улицу столько раз в день.