Олег Белоусов - Спасти пасика

• Название: Спасти пасика
• Автор: Олег Белоусов
• Жанр: Драматургия

Роман «Спасти пасика» о природе нетерпимости в отношениях между людьми. Книга о жизни двух героев дает нам повод понять тех, кто отличается от нас с вами, от большинства…

---

– Возьми! – сказал Печников, протягивая деньги. Проходя мимо Зубова, чтобы уйти, Виталий опять увидел неизменную картину: вновь его товарищ, но теперь под одеялом, занимался с Бэлой сексом.

– Ты уже уходишь?! – запыхавшись, успел спросить Зубов, не останавливаясь и не оборачиваясь.

– Да. Мне важно вернуться до утра…

– Счастливо добраться! – успел крикнуть Зубов, и послышался его смех с Бэлой. Печников не сомневался, что Зубов позовет и Наталью к себе в кровать, чтобы устроить маленькую групповую забаву.

Печников вышел из отеля и направился вновь к тому месту, где «неотложка» подобрала избитого им гея. Чуть меньше стало автомобилей и пешеходов. Часы показывали час ночи, и Виталий включил мобильный телефон, который сообщал, что было семь непринятых звонков – от жены, от матери и от отца. Не дозвонившись до Виталия, жена, как обычно начала обзванивать его родителей, давая понять пожилым людям, что вот какой у них нерадивый сын, и тем самым заставляя всех быть в волнении и в поиске. Позвонив матери, Печников первым делом успокоил родителей. Затем он позвонил жене и сказал, что скоро будет дома. Остановившись возле угла, где совсем недавно лежал пострадавший от него человек, Виталий увидел на асфальте тротуара большое кровавое пятно. «Господи, какая большая лужа!» – со страхом подумал Виталий и невольно оглянулся, опасаясь, что кто-то может заметить его интерес к следам крови, которые еще не высохли и поблескивали в свете фонарей.

Печников остановил такси и через полчаса был дома. Он открыл своим ключом дверь в квартиру и, стараясь не шуметь, начал снимать обувь.

– Почему ты так поздно? – спросила тихо жена, неожиданный голос которой в темноте прихожей напугал Виталия. Печников вздрогнул, и тут же вспыхнул свет. Все те объяснения, что Виталий приготовил для жены, теперь вмиг показались ему особенно фальшивыми, но все же он сказал то, что наметил загодя:

– Маша, меня директор сегодня задержал, – ответил Виталий и понял, что ему трудно спокойно смотреть жене в глаза. «Не суетись и выдержи ее взгляд…» – мысленно говорил он себе, но, как назло, губы у него начали предательски растягиваться в улыбке, когда он увидел новый халат жены. Этот наряд и аккуратно уложенные в такое позднее время в прическу волосы, несомненно, предназначались ему. Жена стояла, скрестив руки на груди, в каком-то тяжелом бордового цвета новом халате, из-под которого выступала до самых пят белая ночная рубашка в голубой горошек. Виталий поджал губы, чтобы подавить улыбку, но это взорвало жену. Она поняла, что он сдерживает себя, чтобы не засмеяться.

– Неужели нельзя было позвонить?! – вскрикнула она и прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить сына. – Что за привычка у тебя появилась – отключать телефон?! – уже кричала женщина, чувствуя, что ее обманывают. Она решительно подошла к мужу и, втянув носом воздух у его лица, со злостью сказала: – От тебя запах спиртного и каких-то приторных бабских духов! – Как бы ни подготавливал себя к разговору с женой Печников, на ее крик он не мог ответить тем же, потому что не был приучен к наглому ответному напору, когда был нечестен и лгал. Он засомневался и поэтому начал на ходу придумывать новую причину задержки.

– Маша, я не хотел тебе говорить, но мы всем офисом ходили в ресторан по приглашению одного коллеги. Ты его не знаешь. Ему стукнуло пятьдесят. – Теперь Печников смотрел виновато, и это несколько смягчило жену. Она, молча, ушла из прихожей и скрылась на кухне, где в ожидании мужа читала книгу при свете настольной лампы. Мария была не красавица и любила мужа с первого дня знакомства, а за десять лет совместной жизни ее чувства к Виталию только усилились. Первые признаки того, что муж стал остывать к ней, появились пять лет назад, через год после рождения сына. Виталий противился тому, чтобы жена рожала еще детей, чего, напротив, очень хотелось Марии. Где-то глубоко в душе Виталий не желал еще детей, потому что предполагал, что все-таки встретит более интересную женщину и в случае развода один ребенок не будет большим препятствием. Приходясь дочерью, бывшему московскому чиновнику, Мария перед выходом замуж за Печникова уже имела собственную трехкомнатную квартиру в Хамовниках, на Фрунзенской набережной, что и сыграло главную роль в решении Печникова жениться на ней. Если до родов Мария вызывала некоторый интерес у Виталия, как женщина, то после она изменилась по его ощущениям в худшую сторону. У Марии после вскармливания обвисла грудь, а между ног выше коленей появился неприятный большой просвет, чего не было до родов. Если таз у женщины после родов расширился, то ягодичные мышцы, напротив, ослабли и теперь не возбуждали Виталия, как прежде. Однако самым раздражительным в Марии было то, что во время полового акта она требовала неглубокого проникновения для получения полного удовольствия. Виталий же всегда предпочитал грубое и предельно глубокое погружение в женскую плоть. Если до появления ребенка Виталий терпеливо удовлетворял прежде жену, а потом получал удовольствие сам, то после того, как жена подурнела, Виталия стали нервировать сексуальные особенности жены. Он чаще стал удовлетворять прежде себя, а о жене будто забывал. Мария готова была терпеть все, лишь бы муж был доволен ею. Она предполагала, что Виталий, возможно, стал изменять ей, но убедиться в этом, и выгнать Виталия для нее было большим злом, да и муж неизменно отрицал свою связь с другими женщинами. Мария, как многие любящие жены, любила в муже все – от запаха его нижнего белья до прикосновений его крупных и сухих ладоней к ее телу. Она тешила себя надеждой, что со временем муж ослабнет, как мужчина, и она неминуемо станет для него единственной и незаменимой. Таким образом, брак между ними теперь сохранялся больше в силу любви жены, расчета мужа и наличия общего ребенка.

Перед тем, как пойти спать, Виталий зашел в ванную комнату, чтобы умыться перед сном. «А если этот человек станет больным на всю жизнь от черепно-мозговой травмы?.. Но ведь все-таки он спровоцировал меня… он мог не оскорблять меня, а спокойно уйти… Но почему он показался мне мерзким со своим приставанием?.. Нет-нет… Он показался мне не мерзким, а человеком, который, возможно, хотел мной воспользоваться, как женщиной и именно это напугало меня и унизило», – подумал Виталий и тут же ненароком глянул на ванну. «Если я уберу эту простую ванну, а взамен ее установлю угловую гидромассажную, то здесь будет, несомненно, тесно… А может, мне стоит поискать такую, которая по размеру окажется одинаковой с этой обычной ванной?.. Да-да, надо походить по магазинам сантехники», – решил Печников. Он помыл руки с мылом и почистил зубы, затем постоял перед зеркалом, и, не желая скорее ложиться с женой в постель, разделся и встал под душ, чтобы потянуть время. Необходимо было дождаться, чтобы жена задремала, и у нее не возникло желания близости.

Глава 3

Прошли сутки, как Николай Васильевич Могилевский был перемещен из операционного блока в отделение нейрореанимации и интенсивной терапии научно-исследовательского института скорой помощи. Он очнулся и не мог вспомнить, что с ним произошло, почему он в больнице, почему у него голова и подбородок в бинтах. Его подташнивало и ему хотелось пить, в нос бил лекарственный запах. Могилевский не мог открыть глаза полностью, потому что бинты плотно покрывали и брови. Он чуточку приоткрыл веки и увидел над собой молодую женщину в белом халате с короткими мелированными волосами под прозрачной шапочкой.

– Больной, у вас была операция после черепно-мозговой травмы. Пожалуйста, не шевелитесь – вам пока необходимо сохранять неподвижность. Вы можете говорить?

– Да, – с трудом хрипло проговорил Могилевский и почувствовал боль в голове от хрипоты голоса, который не только не узнал, но ему почудилось, что кто-то рядом чужой ответил за него, настолько сильно поменялся его голос. В этот момент Могилевский краем глаза заметил, что его кровать имеет высокие ограждающие перила. Николаю Васильевичу на миг показалось, что врач на него смотрит, словно с палубы огромного железнодорожного парома, на котором он сорок лет назад переплывал Керченский пролив на пути в Крым.

– Вы помните, что с вами произошло? – спросила тихо врач.

– Нет, – постарался на этот раз шепотом ответить Николай Васильевич, чтобы хриплость голоса не отдавалось опять болью в голове.

– «Скорая помощь» подобрала вас на улице поздно вечером в бессознательном состоянии с проникающей черепно-мозговой травмой. Полежите, пожалуйста, спокойно. Я поговорю с вами позже, когда вам станет получше, – сказала врач и отошла к соседней кровати. Могилевский закрыл глаза и больше не пытался их открыть. Странное, но уже когда-то знакомое чувство он вдруг начал испытывать при неподвижности и закрытых глазах: в голове, словно что-то раскручивалось с ускорением. Николаю Васильевичу очень хотелось пить, но он решил дождаться, когда исчезнет это неприятное ощущение чего-то крутящегося в голове. Могилевскому вдруг отчетливо вновь вспомнились события сорокалетней давности. В то время ему было только шестнадцать лет, и у него впервые перед потерей сознания возникло подобное же ощущение чего-то медленно вращающегося в голове, но постепенно это вращение ускорялось и пугало.