Том Хикс - В оливковых тонах. Роман

• Название: В оливковых тонах. Роман
• Автор: Том Хикс
• Жанр: Триллер

Дебютный роман российского писателя известного под псевдонимом Том Хикс. Роман наполнен тонкими, сильными и не всегда объяснимыми переживаниями главного героя о собственном прошлом. Это современная Алиса из страны чудес. Из мира, который наполнен абсурдным и очень мистическим антуражем, из мира, в котором обитает то, что мы все когда-то пережили. Здесь ведется борьба личности за собственное место под солнцем светлых мыслей. Есть ли у нее шанс победить? Сможет ли прошлое затянуть глубоко в себя?

---

Сейчас, во взрослой жизни этот монстр из детства напоминает мне надувную куклу автошинной марки «Мишлен», но в голове этот монстр иногда появляется, только он уже не бежит за мной, а просто идет где-то рядом. Такое ощущение, что этот монстр вырос вместе со мной и просто стал частью меня или, возможно, даже моим другом.

Сейчас я очень редко вижу сны. Иногда мои друзья мне рассказывают тот или иной сон, и я удивленно их слушаю. Мне на самом деле интересно, что у них там происходит, на что способно их подсознание, какие картины способно выдать. Да, так и есть в жизни, нам всегда интересно больше всего то, чего мы в меньшей степени всего имеем.

Итак, шел первый час ночи, сна ни в одном глазу, а воспоминания детства уже заканчивались, и подходили воспоминания ко взрослой жизни. Я поднялся с кровати, сел на краю, в темноте ногами нашел тапочки, грустно выдохнул воздух, что задержался в моих легких после прошлого вдоха. Встал и направился на чердак. Я помнил, что при переезде практически все коробки с вещами, в особенности не своими вещами, я составил наверху на чердаке. Внизу они сильно бы мешались и еще сильнее мешали бы моему желанию все сложить правильно, ровно по линейке.

На чердак в доме вела лестница, спрятанная за углом верхнего коридора, прямо за дверью в ванную. Чтобы пройти по этой лестнице, нужно дернуть за веревочку, свисающую с щели между потолком и лестницей, и лестница опустится вниз. Веревочка, а на конце нее колечко. Мне это колечко сразу навеяло одно воспоминание. Как я только заехал в этот дом, я отправился на чердак осмотреть не протекает ли крыша. Я дернул за это кольцо очень сильно, да так, что веревочка оборвалась, а лестница со всей дури бахнула мне по голове. Ох уж и увидел я тогда звезды и вселенную. Я тогда с шишкой на голове ходил, наверное, недели две.

Я отправился к этой лестнице, дернул за кольцо, и лесенка спокойно опустилась прямо к моим ногам, на которых были надеты тапочки из овечьей шерсти, такие с завитушками. Заметив, что в одной завитушке что-то запуталось, я нагнулся, вынул оттуда кусочек от пакетика и внимательно осмотрел его, судя по цвету это когда-то было пакетом от шоколадки. Аккуратно убрал этот кусочек в карман шорт, тех, что я надел, вставая с кровати.

Я начал подниматься вверх по лестнице, и холодный воздух ветром, вдруг, подул мне в лицо: «Альпийская свежесть», – сказал я себе.

«Ага», – согласился я сам с собой, и продолжил подниматься наверх. Отопление на чердаке было, но очень слабое, казалось, что там градусов пять, а может и плюс шесть. Поднявшись по лестнице, в темноте я пытался нащупать выключатель света. Справа от меня, я вроде хорошо помнил, что он там: «Ах да, вот он». Рукой щелкнул по выключателю, и лампочка зажглась. Ее мощности, судя по свету около сорока ватт, явно не хватало для того, чтобы полноценно осветить чердак.

На чердаке я мог спокойно передвигаться в полный рост, и там было очень много хлама: старые кресла, старый диван, телевизор, старый велосипед, какие-то этажерки, заполненные абсолютно разным хламом в виде старых детских игрушек, старых книг, покрытых многолетним слоем пыли, а рядом в углу валялись какие-то мячи разных диаметров. Затем я обратил внимание на кучу коробок, ровно сложенных в самом дальнем правом углу от меня. Все коробки были подписаны номерами, но на одной коробке отчетливо было видно, что ничего не написано и, судя по всему, даже не пытались написать. Интересно, что я очень плохо помнил, что есть в тех коробках, и, видимо из любопытства, скоро направился к ним.

Споткнулся и чуть не проскоблил лицом по чердаку.

– Твою ж мать! – прокричал я сквозь зубы.

Я опустил глаза ниже и заметил, что там был небольшой порог, за который я, собственно, и зацепился ногой.

Коробка

Идя скорым шагом к коробкам, я замечал все больше и больше вещей на этом чердаке. «Интерес в мелочах» – мелькнула мысль у меня в голове. Действительно, много мелких вещей лежало то тут, то там, в которых можно было бы найти любую каплю воспоминаний, либо любое применение, дать, например, новую жизнь предмету. Странно то, что я практически не помнил этих вещей, откуда они тут? Откуда эти коробки, откуда этот велосипед… такое ощущение, что не я их сюда складывал. Хотя я отчетливо помню, что при въезде в этот дом чердак был абсолютно пуст.

На половине пути к коробкам я резко остановился, и мое внимание приклеилось к коробке, на которой не был проставлен номер. Но мне так хотелось посмотреть, что находится в других коробках… Мое желание побороло мою цель, и я взял коробку, на которой был проставлен номер «четыре».

– Бррр, холодно… – сказал я в слух себе и отправился в комнату за теплым одеялом. Спускаясь по лестнице, я еще придумал заварить себе горячий чай. Меня так охватила жажда интереса, давно такого не было. У меня, можно сказать, появилось полуночное кратковременное хобби, которого мне так не хватало.

Я заварил большую кружку горячего чая, взял теплое одеяло и ровным шагом, чтобы не пролить чай пошел на чердак. Интерес все так и овладевал мной.

Подойдя к коробке номер «четыре», я закутался в одеяло, отпил немного горячего чая, согрелся и принялся разглядывать то, что было в коробке. В ней лежали какие-то записи, тетради, блокноты, обрывки листков, и на них было что-то написано: «Так, интересно…», – мысль в голове. Я взял один клочок бумаги и прочитал:

Я был влюблен, но не любил.

Такие вот нев…

Некоторые буквы были не читаемые, написано было карандашом, и похоже, что под воздействием времени, либо влажности некоторые буквы стало не видно. Читаю дальше:

Как-будто ко….ра прибил,

Когда мне пок..зал..сь горы.

На этом клочке бумаги подписи не было. Все эти записи были похожи на черновики какого-то поэта или писателя. Порывшись в коробке, запустив руку на самое дно, я достал небольшого размера блокнот, он буквально помещался у меня на ладони. Пролистав его я заметил, что там очень много написано. Практически на каждой странице, в каждой строке были слова, которые собирались в предложения. Даже снизу, где строки кончались, были приписки, и какие-то корректуры к написанному. В самом начале блокнота была запись похожая на инициалы владельца этого блокнота: «I.J.R.». Напрягая свою память, стараясь пойти в какие-нибудь закоулки собственного мозга, я пытался извлечь знание об этих инициалах, но никак не мог вспомнить. Блокнот был в очень хорошем состоянии, и я решил прочитать случайное произведение из него, открыв на случайной странице:

ФУТЛЯР

Произведение имело название.

Человек ходил в пальто, шарфе и шляпе
Из него торчали лишь глаза.
Закрывался он от внешнего от мира,
Чтобы не поймать в себя слова.

Он жил спокойно, в страхе и сомненьях
Его люди обходили стороной.
А дома он заваривал варенье,
И вливал в себя он как стрелой

Мысли, что терзали и явления
Тех людей, что обходили стороной.
Он не снимал ни разу тот футляр
Открываться он боялся людям.

Он думал, что в жизни он лишь капилляр,
Что если он разденется его осудят.
И мысли в слух никогда не говорил
Но так хотелось ведь ему
Поймать любовные те силы,
Что в романах пишут и в кино
Вещают на больших экранах.

Но не было уж больше сил
Он страдал от того, что нету мочи,
Он не мог смотреть на весь окружный мир,
И спрятал он за очками свои очи.

Теперь уж из футляра ничего
Теперь по улице шагает черное пятно.
Но в том пятне внутри горит огонь,
И мечтает он, что на груди окажется ладонь
Любимой женщины, которая раскроет тот футляр,
Что он создал, бывая одиноким.

Но вот настал тот день
Когда ни силы нет, ни мысли
Когда по улице шагает одна тень,
Когда сосульки на домах повисли.

Такие дни бывают очень редко
Сказал глядя он в окно
И поставил по центру табуретку,
Нога скользнула и ушел он далеко.

И вот теперь ощутит он на груди
Тепло руки, что снимет тот футляр
В комнате холодной от стоящей смерти
Рядом с тумбой, на которой формуляр.

Как грустно же было тому парню, что написал этот стих. Грусть заполнила меня, внутри все сжалось так, будто я увидел себя в этом произведении, но я же жив, а парень из стиха вроде как повесился. С небольшим уже азартом я начал копаться еще глубже в этой коробке, я прям рыл как ищейка, пытаясь найти что-то дельное, то, что откроет мне все секреты, но… увы. В коробке были только записи, блокноты, бумаги, и везде мелькали инициалы «I.J.R.», а в голове у меня мелькала мысль: «Да кто же он такой, этот I.J.R., и что эти записи делают у меня на чердаке».