Джек Вэнс - Маск: Тэйри

• Название: Маск: Тэйри
• Автор: Джек Вэнс
• Жанр: Научная Фантастика

[51] На планете Маск молодой горец по имени Джубал Дроуд покидает отчий дом, чтобы попытать счастья. Находчивость и отвага позволяют Джубалу войти в число доверенных лиц аристократа Нэя Д’Эвера. Джубал пытается заслужить расположение дочери Д’Эвера, и становится соперником Рамуса Имфа. Джубал следует за Рамусом на другую планету, настигая его среди ваэлей – странного народа, поклоняющегося разумным деревьям. Именно деревьям суждено решить, чем закончится поединок Джубала с Рамусом.

---

Джубал осмотрел обрыв, оценил размеры разрушений и вернулся в Айво. Там он нанял трех джанов, позаимствовал инструменты у хозяина комиссионной лавки, вернулся на склон Кардуна и принялся за работу.

Предстояло решить непростую задачу. Сложенную из необтесанных камней подпорную стенку, больше двадцати метров в длину и от полутора до трех с половиной метров в высоту, унесло метров на сто вниз и разбросало по крутой ложбине. Джубал поручил джанам вырубить в склоне основание для новой стенки, а сам срубил четыре стройных тирса и соорудил из стволов грубо сколоченную подъемную стрелу, нависавшую над ложбиной. Закончив подготовку фундамента, все четверо стали затаскивать камни вверх по склону и начали новую кладку.

Прошло семнадцать дней. Они уложили две тысячи камней – каждый требовалось обвязать, поднять на канате, перенести к тропе, поворачивая стрелу, плотно подогнать и закрепить утрамбованной землей. На рассвете восемнадцатого дня повеяло холодом. Тяжелые грозовые тучи ползли с востока, постепенно заслоняя Скай – огромный туманно-черный шар, подернутый накипью собственных облаков. Космологические представления джанов, хитроумные и даже в чем-то проницательные, существенно менялись в зависимости от обстоятельств. Те или иные знамения нередко возбуждали в них непостижимую реакцию.

Этим утром джаны не выходили из хижин. Подождав минут десять у гостиницы, Джубал спустился к подножию холма, где пришлые поденщики устроили нечто вроде постоянного табора. Чтобы свести к минимуму простои, вызванные притворными недугами и капризами, он нарочно нанял трех джанов из разных жилищ,10 и теперь ходил от хижины к хижине, колотя по низким крышам деревянным шестом и вызывая работников по имени. Через некоторое время те нехотя выкарабкались наружу и последовали за ним, ворча и жалуясь, вверх по тропе. По их мнению, день не предвещал ничего хорошего – в лучшем случае они рисковали простудиться, промокнув под дождем.

Мало-помалу тучи затянули полнеба, ударяя по вершинам гор, как выпущенными когтями, короткими лиловыми молниями. Ветер стонал в расщелинах подоблачных утесов горы Кардун. Три джана работали нервно и мало, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы хмуро полюбоваться грозой. Джубал и сам беспокоился – никогда не следовало пренебрегать предчувствиями джанов.

За час до полудня завывания ветра внезапно смолкли – горы замерли, объятые неестественной тишиной. Снова джаны разогнули спины и стояли, прислушиваясь. Джубал не слышал ни звука и спросил ближайшего работника: «Что такое?»

«Ничего, хозяин, ничего».

Джубал осторожно спустился по склону туда, где кончался оползень, обвязал очередной камень петлями каната. Канат не натягивался – Джубал поднял голову. Джаны стояли и слушали, внимательно обратив к небу похожие пропорционально-красивые лица. Откуда-то донеслось странное пульсирующее гудение, настолько низкое, что оно воспринималось скорее как дрожь, нежели как звук. Джубал тоже смотрел в затянутое дымкой небо, но не сумел ничего разглядеть. Звук становился все тише и скоро исчез.

Канат натянулся – джаны налегли на ворот с внезапным приливом энергии.

Наступил полдень. Сафалаэль, младший из джанов, заварил чай; все четверо закусили в тени под большим валуном. По альпийским лугам поднимался туман, обволакивавший ложбину и моросивший мелким дождем. Джаны молчаливо обменялись знаками на «языке пальцев». Когда Джубал снова приступил к работе, они колебались, но, будучи втроем, не могли согласовать побуждения и принялись понуро подгонять камни к незаконченной кладке.

Джубал снова спустился к нижнему краю оползня, затянул петли на камне и подал сигнал, чтобы его начали поднимать. Канат не натягивался. Взглянув наверх, Джубал заметил, что джаны стоят в прежних позах благоговейного внимания к атмосферным явлениям. Набрав в грудь воздуха, чтобы прокричать приказ, Джубал сдержал раздражение, выдохнул и тоже прислушался.

С запада приближалось мерное позвякиванье бубенцов и низкое ухающее пение в такт торопливой поступи – так пели, чтобы шагать в ногу, совершавшие марш-бросок вооруженные отряды джанов.

Из-за поворота тропы появился тариот на одноколесном эрцикле, а за ним бегущие трусцой джаны-перруптеры – наемники-одиночки. Перруптеры двигались короткой колонной, восемь человек в длину, четыре в ширину. Тариот ехал, надменно выпрямившись – человек впечатляющей внешности с большими выпуклыми глазами, гордо сжатым ртом и курчавыми, как полоски каракуля, торчащими усами. На нем были черный китель, серые вельветовые брюки и черная шляпа с широкими, слегка загнутыми вверх полями. Он не носил кульбрасов11 – тем не менее, его манера одеваться и поза позволяли предположить принадлежность к одной из высших каст. Тариот явно торопился, не обращая внимания на усталость пыхтевшего и потевшего эскорта.

Джубал в замешательстве смотрел на подступающий отряд: откуда они взялись? Тропа вела в Глентлин, нигде не соединяясь с дорогами равнинного Айзеделя.

Подъехав к обрыву, эрциклист резко затормозил и досадливо взмахнул рукой. Внезапно осознав, что его разглядывают три работника-джана и стоящий ниже горец, он надвинул на лоб широкополую шляпу и отвернулся. «В высшей степени подозрительно!» – подумал Джубал. Тариот не хотел, чтобы его узнали. В то же время он очень спешил и, судя по всему, собирался проехать вдоль незаконченного, ненадежного сооружения.

Джубал закричал, чтобы предупредить его: «Стойте! Дорога обвалится! Обойдите по северному склону!»

Незнакомец, слишком капризный или самонадеянный, сделал вид, что не слышит. Он тронулся с места – эрцикл покатился по неровной тропинке, протоптанной носившими камни джанами. Перруптеры двинулись за предводителем плечом к плечу, четверо в ряд. Джубал испуганно вскрикнул: «Куда вы? Стена обрушится!»

Покосившись на Джубала, тариот продолжил опасный путь – колесо эрцикла нерешительно колебалось, то и дело соскальзывая к наружному краю подпорной стенки. Первые ряды перруптеров, упорно топавших строем, уже обвалили несколько камней, стремительно прыгавших вниз по склону. Перебегая с места на место и уворачиваясь, Джубал вопил: «Идиот! Вернись, будь ты проклят! Я на тебя ордер выпишу!»

Перруптеры маршировали, сбиваясь в кучу и напирая друг на друга там, где временная тропа сужалась. Эрциклист что-то буркнул через плечо, поехал быстрее. Перруптеры побежали тяжелой мелкой трусцой – вся незаконченная стена осела и рухнула, рассыпавшись шумным потоком, хлынувшим вниз по ложбине. Джубал упал, сбитый с ног ударами камней. Закрывая голову руками, он сжался в комок и кувырком покатился вместе с оползнем. С треском свалившись в кусты с небольшого обрыва, он лихорадочно вскарабкался под козырек скалы.

Тариот, уже выехавший на неповрежденную тропу с другой стороны обрыва, остановил эрцикл и с суровым неодобрением воззрился на новое разрушение, после чего поправил шляпу, отвернулся и продолжил путь на восток. Перруптеры тоже выбрались на тропу и поспешили за ним – вся процессия исчезла за крутым поворотом.

Убедившись в том, что работать в ближайшее время больше не придется, три джана вернулись в табор. Через час Джубал, покрытый кровоточащими ссадинами, с переломанными ребрами, беспомощно висящей рукой и треснувшей ключицей, выполз на тропу. Передохнув несколько минут, он заставил себя встать и побрел, шатаясь, в сторону Айво.

Глава 2

Со временем Джубал поправился и снова пустился на запад Верхней тропой. Проходя по склону горы Кардун, он провел десять минут в созерцании нового облицованного контрфорса на месте оползня, после чего поспешил в направлении Глентлина. Под вечер, совершив непродолжительную вылазку на юг, в Джанад, он переночевал в поселке Мурген и на следующее утро уже очутился в родных краях.

В доме Дроудов его возвращению обрадовались. Трюэ уговаривал Джубала остаться в поместье управляющим и блюстителем нравов: «Мы построим новый мол в бухте Балласа и добротный дом на лугах Стрещения! Что может быть лучше?»

«Нет ничего лучше, – согласился Джубал. – И все же… я не нахожу себе места. За всю жизнь я еще ничего не сделал».

«Как известно, охота к перемене мест исцеляется утомительным трудом. Чего ты хочешь? Во что бы то ни стало заставить потомков помнить твое имя? Тщеславие!»

«Согласен. Я тщеславен и опрометчив. Я не хуже любого другого, но нуждаюсь в обосновании самомнения – хотя бы для того, чтобы жить в мире с самим собой».

«Все это замечательно, – не сдавался Трюэ, – но куда ты пойдешь, чем займешься? Ты знаешь не хуже меня, как трудно приходится тому, кто не родился в привилегированном положении – к каждому яблоку в этом мире тянутся двадцать жадных рук. Не забывай также, что ты глинт, а это обстоятельство трудно назвать преимуществом в стране, где власть в руках тариотов».