Алексей Смирнов - Дачное общество «Ностальжи». Рассказы

• Название: Дачное общество «Ностальжи». Рассказы
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Триллер

В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе опубликованные в журналах «Компьютерра», «Магия ПК» и «Стетоскоп» (Париж), а также в альманахе «Литературные кубики».

---

Тот не отвечал и все продолжал тянуть воду; огоньки свечей одобрительно подрагивали; Николай Угодник, покрытый копотью, сверлил богомольца нездешними очам, силясь со своего возвышения проникнуть в строй его мыслей и надоумить, коль сыщется хоть малая возможность это сделать. Когда наконец раздался звонок, рука Дуплоноженко не дрогнула, он выпил последние капли и повернул к Газову-Гагарину раскрасневшееся лицо.

– Открой, – приказал он сипло. – И не очень скачи перед ним, соблюди солидность.

…Вьюшин томился возле калитки, не решаясь снова нажать на позвоночный пупок. Ему не слишком нравилась эта осовремененная изба, и он в который раз раскаялся в своей больной доверчивости.«Вырезать всех, если лажа, – вдруг явилась ему сумасшедшая мысль, – забрать барахло и слинять. Кого искать-то?» Вьюшину пришли на память многочисленные сообщения о примитивных убийствах и грабежах, о непойманных душегубах. Никто и искать не будет. Но тут он вспомнил про Ауслендера и чертыхнулся – надо ж было ему открываться! Кто, спрашивается, тянул за язык?

5

Ауслендер, покинув автобус, степенно зашагал домой. Дом его был почти такой же, как у Дуплоноженко, только более старый и дряхлый. Несколько лет тому назад, сразу перед прибытием Ауслендера в поселок, руководство купило дом специально для него – да что там купило, забрало практически даром. Однако в скором времени ветхая изба, ничем – разве что убожеством – не выделяясь снаружи, внутри волшебно изменилась, оставив всяких Дуплоноженок далеко позади. Правда, об этом не знал никто – жилище изменилось не просто внутри, но даже слишком внутри: основные изменения сосредоточились в погребе.

Войдя в комнату, Ауслендер аккуратно поставил в угол сумки с покупками, похлопал себя по карманам – не забыл ли сигареты – и быстро спустился вниз. От слегка хмельного, добродушного краснобая ничего не осталось. Увидь его сейчас недавний попутчик – пришлось бы снова и снова жалеть об опрометчивой откровенности. Малейшие проявления душевной широты сползли с лица бесплотными потеками, зрачки стали глубже, слабая улыбка могла, скорее, обратить в паническое бегство, чем вызвать на разговор. Ауслендер закурил, уселся в кресло, привычным движением утопил кнопки монитора и процессора. Компьютер хрюкнул, экран залился краской. Ауслендер выщелкал десяток-другой кодов, проник в раздел «досье», на секунду задумался. Обнаружить что-то под грифом «А» маловероятно. Вьюшин даже для списка D представлялся мелким, если уж искать, то не выше литеры F, а то и вовсе окунуться в безбрежное, внешне законопослушное быдло. Ауслендер тюкнул F, пришпорил бегущие строки – так и есть, сведения отсутствуют. Ладно, попробуем G. Но только в списке Н отыскался невзрачный, пропащий гражданин Вьюшин Владимир Владиславович, не замеченный ни в чем серьезном, кроме необоримой тяги к наркотическим радостям. Ауслендер, спокойствия ради, пошарил еще кой в каких закоулочках, о которых не каждый чекист имеет понятие – пусто, как и следовало ожидать. Ну что же, будем работать с тем, что нашли. Он начал настукивать рапорт, начинающийся словами: «Сообщаю, что Вьюшин Владимир Владиславович, категория Н, индекс 19088, прибыл в Z сегодня вечером, имея целью установить контакт с подконтрольным объектом. Вьюшин прибыл якобы для лечения больной печени, будучи приглашен объектом лично. Из 1215 респондентов, с которыми объект пытался наладить переписку, Вьюшин на момент подачи рапорта единственный, кто воспользовался приглашением. Не имея возможности лично внедриться в окружение объекта по причине высокого риска для здоровья, нахожу перспективным использовать Вьюшина В. В. в качестве осведомителя. При первом удобном случае планируется забор биологических проб…»

6

Вьюшин подозрительно рассматривал лобастого, напряженного мужичка в телогрейке. Дуплоноженко молчал, пытаясь гипнотически воздействовать на гостя тяжелым, значительным взглядом. Мимо Вьюшина мягко прошел человек, отворивший ему калитку – сутулый доходяга из той породы, что высасывает сигарету в две затяжки, – прошел и уселся на лавку рядом с хозяином. Глаз доходяга не поднимал, внимательно изучая свои сцепленные кисти.

Сзади стукнула дверь: явился Выморков.

– Послушай, гражданин иллюминат, – начал он еще с порога, обращаясь к Дуплоноженко, но сразу осекся при виде постороннего. Однако назад не повернул, а протопал по-деловому к образам, перекрестился на Меркьюри, сел на лавку третьим и выжидающе вытаращил на Вьюшина глаза. Вьюшин обратил внимание, что лицо у него такое, будто в кармане день и ночь хранится что-то интересное, вкусное, и Выморков всегда ходит с таким лицом.

Газов-Гагарин вкрадчиво спросил:

– Чем обязаны визиту далекого гостя?

Вьюшин вынул из-за пазухи конверт, подал фельдшеру. Тот передал письмо хозяину, и Дуплоноженко, не читая, положил верительные грамоты на стол.

– Наверно, я к вам, – объявил Вьюшин с сомнением и робко шагнул к Дуплоноженко. – Вы писали, что можете помочь мне с решением маленькой проблемы…

– Наркотики, – полуутвердительно кивнул за Дуплоноженко Газов-Гагарин. Вьюшин, проклиная все на свете, улыбнулся злой и виноватой улыбкой, быстро взглянул на фельдшера, затем – на безмолвного скотника.

– Здесь все свои, – донесся, словно из бочки, голос Дуплоноженко.

– Соборность, – тотчас уточнил Газов-Гагарин и развел руками. – Всем миром навалимся и одолеем лихо.

Вьюшин в ответ ничего не сказал. Теперь его взгляд был прикован к образам, и Дуплоноженко проследил за направлением этого взгляда. Он тоже заглянул в демонические очи певца и непроизвольно умилился. Пальцы скрючились в юродивую щепоть, потянулись к челу.«Все понятно», – Вьюшин принял окончательное решение и прищурился. Выморков, глупо разинув рот, пялился на чужака. Выражение лица изменилось: перед Вьюшиным сидел изумленный кретин, который только что отплясывал «лапти да лапти» и схлопотал поджопник.

– Я ошибся, – четко и внятно произнес Вьюшин, еще не до конца отдавая себе отчет в масштабах несчастья. До сих пор надежда, хоть и полумертвая, поддерживала во Вьюшине жизнь, разум его не был готов так вот сразу расстаться и с тем, и с другим.

Дуплоноженко пошевелился.

– Обожди маленько, – предложил он с участием. – Встречают по прикиду, провожают по понятиям…

Вьюшин не собирался его слушать.

– Водички испить не найдется? На дорожку? – голос его зазвенел.

Безумная троица застыла, словно услышала нечто невероятное.

Дуплоноженко провел языком по губам.

– У нас централизованное водоснабжение, – сказал он напряженным голосом.

Фраза показалась Вьюшину неуместной, но что здесь было уместно – включая его самого? Поначалу он подумывал, несмотря на очевидное слабоумие аборигенов, напроситься переночевать, да и с этой идеей решил расстаться. Как-нибудь перекантуется до утра, ну их к Богу в рай.

Газов-Гагарин встал, куда-то вышел и скоро вернулся с ковшиком.

– Пейте, если хотите, дело житейское, – сказал он, усугубляя несуразицу.

Вьюшин осторожно взял ковшик, поднес ко рту. Остальные с наигранным безразличием стали глазеть кто на что. Гость взглянул на воду повнимательнее, ничего худого в ней не нашел и начал пить. Когда ковшик опустел наполовину, Газов-Гагарин деликатно вынул его из рук Вьюшина, а немногословный Выморков сказал, как отрезал:

– Ну вот и ладно, мил человек. Ошибся, не ошибся, а отдохнуть с дороги всякому нужно. Ночь переночуешь, а утром на свежую голову изложишь, как решил.

Вьюшин попытался возразить, но тут гостеприимные хозяева вдруг как с цепи сорвались: загалдели хором, повскакивали с мест и дружно заверили странника, что он и думать не посмеет куда-то идти в такую темень, что это не по-людски. Вьюшин растерянно отгораживался локтем от их наскоков и постепенно сдавал позиции. Когда все они были сданы, он испытал облегчение, поскольку дьявольски устал и был готов, если честно признаться, заночевать хоть в тюремной камере.

И здесь он обнаружил, что потребность сей же час уколоться куда-то исчезла.

Не веря в происходящее, Вьюшин огладил себя и получил подтверждение: да! ни единым намеком, ни тенью недовольства его отравленные клетки не просили спасительной дозы. Он утратил дар речи и позволил отвести себя в каморку с умывальником. Автоматически он отметил богатое убранство этой ванной комнаты – шитые золотом шторы, какие-то хоругви и резные украшения, а провожатые почтительно снизили голоса до шепота. Вьюшин, думая о своем, для поддержания беседы вяло брякнул:

– Вы ж говорили, водоснабжение централизованное. А у самих – обычный рукомойник.

Газов-Гагарин укоризненно приложил к губам палец.

– Централизованнее не бывает, – сказал он сурово. – Надмирный центр нашего водоснабжения есть Гептарх.