Иван Забелин - Имя Руси

• Название: Имя Руси
• Автор: Иван Забелин
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4444-8462-3

Иван Егорович Забелин (1820–1909) – историк-идеалист и археолог с уникальным взглядом на славянскую, и в частности русскую историю. Его классический труд «История русской жизни с древнейших времен» впервые был издан в 1876 и 1879 годах в двух томах.

В наше издание включена первая часть первого тома труда Забелина. В ней освещаются вопросы становления Русского государства в эпоху Великого переселения народов. Опираясь на данные лингвистики и топонимики, автор полемизирует с популярной и поныне норманнской теорией, предполагая, что родина призванных на Русь варягов – не Скандинавия, а загадочный остров Рюген, колыбель балтийского славянства.

---

Новгород, подобно Киеву, также стоит на устье многих рек и является таким же узлом для этих рек, текущих от Днепровской стороны к северу. Эти две речные области отделяются друг от друга только Волоковским лесом, Алаунской возвышенностью, на которой и господствовало от древнейших времен наше северное славянство.

Отсюда ему открывалась новая дорога прямо на восток, по руслу Волги. Естественно, что и по этой дороге русское славянство начало свои пути тоже в очень отдаленное время. Оно двигалось по этому пути и сверху, из леса Волхов, или Волоков, и с южного бока – от Днепровской Десны прямо по Оке, стало быть, прямо к Средней Волге. Течение Оки до ее впадения в Волгу равняется течению до того же места самой Волги. В этом углу между двумя потоками Оки и Волги очень рано образовалась область Ростовская, которая своим именем Ростов показывает, однако, большое родство с днепровской Росью и ее притоком Ростовицей, по чему можно заключить, что и само имя рось, росса в древнее время тоже произносилось как рост. Можно гадать, что Ростов приволжский получил начало еще в то время, когда по всей нашей стране господствовало имя роксолан, которые если хаживали на самих римлян за Дунай, то также могли ходить и на север к ростовской Волге.

Как бы ни было, но русло Волги и русло Оки с незапамятных времен сделались поприщем для славянской предприимчивости, пробивавшейся по этой широкой дороге дальше к востоку. В начале нашей истории руссы были уже свои люди в Волжской Болгарии, близ устья Камы, были свои люди и в далекой Астрахани, в устьях Волги, на Каспийском море.

Есть соображение, что дорога в Каспийское море с глубокого севера существовала еще при Александре Македонском. Тогда было известно, что из Каспийского моря можно проплыть узким проливом в Северный океан, который по тогдашним понятиям начинался от Балтийского побережья. Это была географическая ошибка, возникшая, однако, не без причины, а именно потому, что таким путем по Волге-Каме, по всей вероятности, на самом деле проходили в северные моря.

Стоит только побывать на Волге, чтобы увидеть, что промышленные силы народа нигде не могли найти лучшего и способнейшего места для своих действий. Природа здесь хотя и не столько благодатная, как на Днестровском, Днепровском и Донском юге, но вполне обеспечивающая всякий труд, частью даже земледельческий и особенно промысловый. Естественные богатства всего края – самые разнообразные, начиная от лыка и оканчивая железом, а при этом открытые во все стороны пути сообщения по бесчисленным речным системам, доставлявшие скорую возможность сбыта, ожидали только рабочих и сметливых рук, которые и явились со стороны Оки и со стороны Верхней Волги.

Таким образом, в очень давнюю пору здесь произошло смешение племен русского славянства самих по себе, а также с финскими племенами веси, мери, муромы, мещеры в одно новое племя, которое впоследствии стало именоваться великорусским. Пришедшие сюда вятичи с Оки и радимичи от Сожа, кривичи с Верхнего Днепра и славяне-новгородцы от Ильменской стороны слились в один народ, превративший мало-помалу все финское население страны в чистое славянство. Они пришли сюда кормиться работой. А так как и в здешних местах на земледелие надежда была невелика, не то что на юге, в поле, то весь их смысл устремился на различную обработку всяких других земных даров и всего того, что только было необходимо населению близкого и далекого Поволжья. По этой причине с незапамятного времени здесь явились целыми деревнями и даже целыми городами плотники, каменщики, кузнецы, кожевники, ткачи, лапотники, сапожники, мельники, коробейники или сундучники, огородники, садовники и т. д. Словом сказать, здесь для русского славянства образовалась сама собой как бы особая ремесленная и промышленная школа, где были бы способные руки, а выучиться было можно всему на свете. Естественно, что накопленный товар, как и накопленное знание всякого мастерства и ремесла, требовал разноски и распространения их по всем местам, где что понадобилось. Отсюда сама собой возникала торговая предприимчивость и странствование за работой рабочих артелей и за товаром, и с товаром купецких артелей, так что население становилось по необходимости кочевым, по крайней мере в смысле постоянного ухода на промысел, на торг, на работу.

Особая подвижность и предприимчивость жизни на мирном поприще промысла и работы развивала в здешнем народе не только особую ловкость и сметливость во всяких делах, но и особую потребность в житейском порядке и в правильном устройстве хозяйства, без чего и на самом деле ни торг, ни промысел и никакая работа идти не могли.

Вот по каким причинам далекая Суздальская сторона в нашей земле и в нашей истории очень рано безо всяких воинственных походов и завоеваний становится очень сильной, господствует над остальными княжествами, а потом втягивает в свое русло и всю историю Русской страны. Сила Суздальской земли была силой промысла и работы, а стало быть, и силой устроенного хозяйства. Ее победы над остальными силами земли были победами рабочего, промышленного и торгового плеча над владычеством исключительно военно-дружинных порядков, установленных больше всего силой одного меча и мало заботившихся об устройстве прочного хозяйства не для себя только, но и для всего народа.

Таким образом, этот сравнительно невеликий угол между Окой и Волгой сам собой возродился в великую земскую и государственную силу всей Русской земли, стал ее настоящим сердцем, от которого сделались зависимыми и все другие близкие и далекие края Руси. Все политические победы этого угла совершились только потому, что была велика его промышленная способность и сила.

Рядом с Суздальской страной в незапамятное тоже время образовалось народное славянское средоточие на перевале из Средней Оки к Верхнему Дону. Это была Рязанская земля, очень плодородная и богатая всеми теми дарами природы, каких искони требовал в древнее время Боспорский греческий юг, а впоследствии генуэзская торговля, по чему мы можем гадать, что существование в этом краю всякого промысла принадлежит к самым давним временам, о которых история оставила нам одни только намеки.

От впадения Оки Волга продолжает свое течение дальше на восток до самого впадения Камы. Там она круто поворачивает к югу, отдаваясь направлению Камы, которая течет прямо от севера. Кама – такая река, что во многом поспорит с Волгой. Она гораздо полноводнее Волги, течет быстрее Волги, вода в ней чище и лучше волжской, оттого и ее рыба предпочитается волжской. Все это приводит к тому, что неизвестно, Волга ли течет дальше впадения Камы, или это сама Кама, текущая по собственному направлению от севера на юг, в которую Волга впадает почти под прямым углом с запада. Это тем более сомнительно, что отсюда начинается совсем иной мир жизни, более соответствующий Камской области, чем Волжской, от ее истоков. В древние времена особенно каспийские жители Нижнюю Волгу почитали продолжением течения Камы. У них на это были еще и те доводы, что вверху Камы, поблизости Урала, тогда существовала весьма богатая и промышленная страна, известная впоследствии, в IX веке, под именем Биармии, Перми, которая вела с прикаспийскими восточными землями весьма деятельный торг. Еще Геродот за 450 лет до Р.Х. рассказывал об этой стране чудеса. В то время сюда направлялся греческий торговый путь за золотом. Геродот прямо говорит, что золото получалось с севера, отсюда. Здесь где-то чудовища-грифы стерегли это золото. Конечно, это был только главнейший товар, наряду с которым вывозились и другие металлы, а также дорогие камни и вместе с тем дорогие меха. Вот предметы, привлекавшие сюда еще античный мир. И естественно, что с того времени нужно считать и начало здешней промышленности, именно горной, оставившей в Уральских горах очень заметные памятники своих работ при добывании металлов, как и многочисленные памятники своих жилищ по течению Камы и по Уральским ее притокам. Геродот знал здешний народ – иссидонов; имя этого народа, по всей вероятности, сохраняется доселе в имени реки Исеть, текущей с Уральских гор к востоку в реку Тобол, от того самого места в горах, где берет начало река Чусовая, текущая на запад и впадающая в Каму повыше теперешней Перми. Здесь по этим обеим рекам и существовало промышленное сообщение Европы с Азией.

Царство здешнего промысла распространялось на все течение Камы и, несомненно, притягивало к себе и Верхнюю Волгу, отчего вблизи впадения Камы с давнего времени устроилось тоже очень промышленное население, впоследствии царство Болгарское[16], явившееся, вероятно, наследником древнейшего приуральского промысла. Можно полагать, что при Геродоте греческий путь к Уралу от греческого города Ольвии, в устье Днепра, пролегал по Днепру на Киев, потом по Десне и по Оке на Волгу и до устья Камы. Геродот, вообще, как купец, не сказывает, по каким местам в нашей стране шла эта дорога, но говорит, что ходившие по ней скифы и греки имели семь переводчиков для семи языков, живших по дороге. Этот днепровский путь мог существовать независимо от греческой же дороги из Боспора Киммерийского по Дону до Царицынского перевала в Волгу, где, по Геродоту, существовал богатый деревянный город Гелон. Геродот недаром же знал народ чернокафтанников, живший в полосе Чернигова, Курска и Воронежа, следовательно, и в Рязанской области. Эти знакомые Геродоту чернокафтанники могут также указывать, что существовал и еще путь вверх по течению Дона на перевал через Рязанскую область в рязанскую и муромскую Оку. Что этот путь существовал по крайней мере в половине II века по Р.Х., на это, как увидим, есть довольно ясные показания.