Сергей Анисимов - Гнев терпеливого человека

• Название: Гнев терпеливого человека
• Автор: Сергей Анисимов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-97003-2

На территорию России неожиданно вторгаются оккупанты, называющие себя миротворцами. Это блок НАТО! Правила игры диктуют американцы, утверждающие, что в России нет демократии и свободы личности и что они прибыли, чтобы защитить угнетаемый русский народ. Им удается разрушить наше государство, но по всей земле бывшей России начинается жесточайшая партизанская война русского народа с агрессором…

---

– Да еще б ты не попал, со ста-то метров. За каждый промах – щелбан, мы договаривались.

Мишенью было березовое полено, белевшее на самой границе видимости. Березовая древесина очень светлая, от времени и дождей темнеет медленно. И сама Вика здесь же, по этому самому полену оружие пристреливала, и все остальные. Унесло полешко, как щелчком, значит, попал. Не надо ходить и мишень проверять. Можно по следующему целиться.

– Эй, бойцы!

Подошли к ним хорошо, сзади. Они и не услышали. Ну, Костя спину прикрывал, а он человек надежный, можно особо не напрягаться. Но все равно Вика напряглась.

– Кто идет?

– Свой. Это самое… Рыжий.

– Конопатый. Спускайся.

– Не, на фиг. Вылезайте. К командиру.

– Оба?

Витя поставил винтовку на предохранитель и со вздохом передал ее в протянутую Викину руку. Быстро, как обезьяна, начал карабкаться вверх по осклизлому склону, по щиколотку проваливаясь при каждом шаге в еще прошлогодние листья.

– Нет, токо ты со своим вторым номом. Про Витька ниче. Молод ысче, гы.

Вика ухватилась за поданную ей крепкую ладонь, и ее вздернули наверх, на край обрыва. Посыльного она смерила недобрым взгядом, и тот смутился. Он был старше и ее, и большинства других, но что он не деревенский, она знала отлично. Начинающий ассистент какой-то инженерной кафедры, вроде бы или в Техноложке, или в Политехе. Придуриваться у него выходило неловко.

– Ладно, услышала. Кость? Что думаешь?

– Слухами земля полнится.

– Вот и я тоже так… Хотя наверняка пустышка и фигня.

Костя кивнул, и Витя кивнул тоже. Про оконечный выход все всё знали. Из дальнего, на много часов рейда ребята-разведчики пришли с потерями. Слава богу, санитарными, хотя один был довольно тяжелый. В тот раз с ними пошел доктор, и это, как обычно, оказалось хорошей идеей: чем-то кому-то он помог на месте. В рейде ребята дали обычный результат: ненамного лучше и ненамного хуже других своих выходов. Кого-то они убили, кого-то ранили, что-то сожгли. Ходили очень гордые, и совершенно заслуженно. Если бы их отряд без собственных безвозвратных потерь убивал по одному врагу хотя бы раз в три дня… Ох, в Волховском районе давно было бы тихо и спокойно, и пели бы птички. А если бы это делал каждый такой отряд, как их, – и каждая рота на далекой линии фронта…

Но было, очевидно, не так. Именно поэтому вокруг на многие сотни и тысячи километров в любую сторону были «миротворцы». И сформированные и защищаемые ими «золотые роты». И убийственный дефицит лекарств, и сто лет не виданные здесь эпидемии, выкашивающие сейчас население не хуже пуль. Армия России не смогла справиться с обороной страны: слишком долго ее гнобили. И слишком коротким оказался тот период времени, за которой русским людям – и то далеко не всем – стало ясно: только Армия, ВВС и Флот отделяют их более-менее комфортную жизнь от кошмара и смерти. Практически неизбежной, только дай оккупантам время.

Трофеи ребята принесли смешные: пару отверток и иллюстрированный журнал. Правда, не сразу, только на второй день, выяснилось, что в этом самом журнале есть что-то очень и очень серьезное. Нечто такое, от чего штаб отряда бегает и непрерывно что-то делает. Планирует, решает: она не была уверена, но активность чувствовалась. Уже к середине вчерашнего дня разведчики начали намыливаться в очередной выход, но было очевидно, что это не боевой рейд, а что-то другое. Уходили парами и тройками, налегке или почти налегке. В гражданском, с одной легкой стрелковкой и холодным. Значит, к жилью: за сведениями или чем-то конкретным, что есть шанс добыть или выменять.

До жилья – в смысле, до мест обитания живого еще населения – топать по-разному. В одну сторону сколько-то сотен метров, в другую километры, в третью полтора десятка километров в каждый конец. Вблизи основной и обеих запасных баз они всегда работали с очень большой аккуратностью. Но работали, когда была необходимость. Ловили, и вешали, и резали, и иногда даже стреляли. Реже чужаков – чаще своих. Точнее, бывших своих. Впрочем, какие они свои, пусть даже бывшие… Они уже давно были врагами, еще с довоенного времени. Только жили всегда по соседству и не убивали открыто: не стесняясь и не боясь ничего. А так – были… Вика давно знала, что запуталась, и даже не пыталась что-то особо умное выдумать. Просто работала. Но в этот раз обошлись без нее.

Разведчики возвращались вразбивку: теми же парами и тройками. Явно без больших успехов, но все без исключения с очень гордым и загадочным видом. Господи, какие мужики тупые, а? «Кое-что знаем» – было словно написано на них, так что даже аутист догадался бы отловить одного и повыспрашивать. Пользоваться голосом, глазами и мимикой Вика научилась еще год назад. Здесь же, среди оголодавших мужиков, да еще своих – проще лишь ириску у деревенского дурачка выманить. Уже через десять минут после возвращения очередной пары она знала все с начала и до конца. И здорово удивилась: чего там скрывать? Впрочем, примерно такими же – удивленными и настороженными в разной пропорции – до сих пор выглядели почти все, кто хоть как-то знал про этот журнал.

Найти учителя французского в столичном или «почти столичном» городе совершенно не проблема. В его ближайших пригородах – тоже. Но стоит удалиться от Москвы и Питера километров на двести, и с этим начинается беда. Английским в наши дни владеют все-таки уже многие. Но остальные европейские языки идут позади с большим отрывом. В Паше не нашлось ни учительницы, ни просто какой-нибудь интеллигентной старушки со знанием языка Вольтера и Дюма. Поселком, кстати, Паша была приличным: не только с общеобразовательной средней школой, но и с детской школой искусств, что в сельской местности встретишь не часто. Здесь раньше учили музыке и рисованию, плюс паре других полезных вещей. Но французского языка, опять же, среди кружков и классов не нашлось.

Теперь, к концу дня, когда кое-кто из разведчиков ушел уже по второму разу, вызвали и ее. Вика достаточно реалистично относилась к своим боевым навыкам. Что умела, то умела; чего нет, того нет. Настоящей разведчицей или связной она не была и не могла быть: больно городская. Ну тут будто екнуло что-то внутри: ох, в этот раз за оптическим прицелом не отлежишься. В этот раз придется в глаза врагам посмотреть. Ой, мамонька… Ой, не хочется…

В штабе сержанта Петрову провели куда надо. В прокуренную комнату, где сидели и бухтели не только командиры, но и пара других непростых людей. Врач отряда, давно ей знакомый. Кто-то из местных. В коридоре перед самой дверью стояла и курила – почему-то отдельно от всех – девушка-связная. Которую вообще старались лишний раз лишним людям не показывать. Они еще не успели столкнуться взглядами, когда девушка отвернулась, а Вика окончательно посерьезнела. Зашла, доложила, как требуется; дождалась, пока ее оглядят сверху донизу. По-мужски оглядели, не только по-командирски. Но без хамства и грязи в глазах, это уж она чувствовала.

– Сержант Петрова, есть задача для тебя.

– Слушаю, товарищ майор.

Ноги вместе, руки по швам. Все как положено. Чай, не в детском саду и не в старших классах на презираемых всеми часах ОБЖ.

– Пойдешь в монастырь.

Кто-то за столом глухо всхлипнул, не удержавшись. Остальные сидели серьезными. Ей тоже ума хватило не переспросить. Расположенный к северо-востоку от их базы Введено-Оятский женский монастырь Санкт-Петербургской епархии был местом, не сильно располагающим к веселью. Но своим. По крайней мере один раз тяжелораненых свозили именно туда. Прикрывала транспорт половина отряда, и Вика тогда в стороне не осталась. Кое на что посмотрела. И даже при всем своем надменном отношении технаря к профессиональному духовенству – монахинь этого конкретного монастыря неожиданно зауважала.

– Знаю, что далековато. Знаю, что опасно. Но надо. Пойдете своей парой, больше людей не дам. Почти все хожалые в разгоне: сама видала, наверное. Доктор просился, но у него раненые сейчас.

Вика посмотрела, и доктор утвердительно кивнул – будто бы для нее одной.

– Боевая задача: найти в монастыре говорящую по-французски монахиню, или послушницу, или кого из трудников. И я не шучу… Люди там есть непростые, кого-то да найдешь. Дальше: дать на перевод передовицу трофейного журнала, вот этого. Записать в тетрадь под диктовку, вычитать перевод. Поблагодарить со всей вежливостью. Вернуться обратно. И все это быстро. Вопросы?

Она молча взяла в руки журнал, о котором столько говорили. Да, тот самый. Сначала знающих этот иностранный язык искали прямо в отряде, потом по соседям, потом еще дальше: в Рыбежно, Мошкино, Паше, Загубье. Не нашли. Чего в нем такого важного, интересно?

Одна из фотографий на страницах, заполненных текстом и цветными вставками, Вику зацепила. Яма, заваленная человеческими телами. Довольно привычное зрелище. Даже тела подростков среди тел взрослых – это тоже было привычно. Странно смотрелись чужие, непонимаемые слова вокруг. Может, в этом и смысл? Может быть, это и подействовало так на штаб?