Игорь Костюченко - Парфянская стрела. Роман

• Название: Парфянская стрела. Роман
• Автор: Игорь Костюченко
• Жанр: Триллер

Начало Великой Отечественной войны, лето 1941 года. Выполняя приказ Л.П.Берии, майор госбезопасности Петр Волохов пытается найти часть золотого запаса Испанской республики, пропавшую во время эвакуации из Барселоны в 1937 году. Волохов не предполагает, что судьба приготовила ему ловушку, которая властно ломает его характер и убеждения.

---

Сталин остановился у своего места, выслушал монолог Мигеля внимательно и сказал:

– Вот теперь вы правильно говорите, товарищ Мигель. Одно дело поведение на допросах и в суде, а другое – их внутреннее содержание. Вы знаете, сколько сил мы положили на то, чтобы не допустить смычки предателей троцкистов с профашистскими силами на Пиренеях?

– Точно не знаю, но предполагаю…

– Вы, конечно, предполагаете верно, товарищ Мигель. Я верю в вашу искренность. Вы – мастер пера, инженер человеческих душ, и ваша ошибка нам обошлась бы очень дорого.

Мигель сокрушенно вздохнул. Сталин подошел к писателю, положил свою маленькую желтую руку на его плечо. Вождь говорил проникновенно и мягко.

– А то что ж получается? Если мелкие жулики создали нам такие трудности, то кто же тогда мы сами? Мы и коммунисты Испании принесли огромные жертвы, чтобы попробовать вырвать у мировой контрреволюции победу, а, оказывается, воевали-то против ничтожных, мелких людишек, которые и командовать-то не умели своими силами. Барселонские троцкисты, конечно, негодяи и преступники. Но преступники, обладавшие не только влиянием и силой, но и умевшие принимать смелые и неожиданные решения. Не надо забывать, что, прежде чем пойти против нас, они легко, почти играючи, мобилизовали на свою сторону пролетариат Каталонии. Это же говорит о чем-то! Так что впредь не ошибайтесь. Прислушивайтесь к вашему большевистскому сердцу внимательнее.

– Постараюсь, товарищ Сталин!

– Вот и славно.

Удовлетворенный, Сталин задал Мигелю еще несколько вопросов и, поблагодарив, предложил выпить за будущую всемирную победу социалистической революции.

Потом, хорошо помнил Волохов, после приема, Ворошилов провожал Мигеля до автомобиля, который поджидал писателя во дворе сталинской дачи.

Волохов заметил, как Ворошилов с чувством пожал Мигелю руку и шепнул вполголоса:

– Молодец. Все правильно сделал, успел.

В конце приема поразила Волохова последняя сцена. Сталин встал из-за стола. Вышел в сад. Но скоро вернулся. Он держал в руках два букета роз: красных и белых. Белые розы он вручил Колосовскому. А красные – Мигелю.

Через несколько месяцев Мигель был арестован. Его обвинили в шпионаже в пользу Англии и Германии одновременно.

Волохов узнал об этом случайно. От Берии, который вызвал его для того, чтобы поручить руководство оперативно-аналитической группой специального назначения НКВД СССР. И поздравить с орденом Боевого Красного Знамени, которым партия и правительство отметили заслуги чекиста Волохова в борьбе против франкистов на Пиренеях.

Разговор с Лаврентием Павловичем в памятный декабрьский день 1939 года был доверительным. Берия хвалил Волохова за сметливость и сообразительность, за находчивость в трудной работе разведчика-чекиста. Поздравил с высокой правительственной наградой и высказал надежду, что партия по справедливости оценит будущие успехи Петра Николаевича. Говорил Берия о задачах аналитической группы. О направлениях деятельности. О первоочередных задачах.

И тут же, как бы в контексте сказанного, Берия посетовал: глубокое влияние оказал испанский троцкизм на многих товарищей из СССР, принявших участие в событиях на Пиренеях. Берия назвал некоторые имена. Поинтересовался мнением Волохова о названных лицах. Волохов дал ответ, какой, он знал это, ждал от него Берия.

Имя компаньеро Мигеля, представлявшего в Барселоне советскую журналистику и с деятельностью которого Волохов был знаком слишком хорошо, Берия назвал в конце разговора. В Москве у Мигеля было другое имя – звучная, красивая фамилия Звонцов, которая не имела ничего общего с его фамилией настоящей. Это был писательский псевдоним.

Мигель придумал его себе еще в двадцатых годах, когда подрабатывал в одном из бульварных одесских листков криминальным репортером. Тогда он довольствовался грошовым заработком провинциального сочинителя. Скудных доходов порой не доставало на новые башмаки. На исходе тридцатых изобретенная бывшим репортером громкая фамилия уже красовалась под статьями и очерками, которые печатали центральные партийные газеты, наводнявшие Советский Союз миллионными тиражами.

Мигель читал лекции на курсах подготовки идеологических работников ВКП (б), в партшколах, в университетах, институтах. Выступал даже перед членами правительства в Кремле, где его пламенному красноречию внимал сам товарищ Сталин.

Заметки, которые Мигель собрал в книгу, посвященную событиям гражданской войны на Пиренеях, ежедневно читали по Всесоюзному радио. Проезжая по московским проспектам, Волохов слышал доносившиеся из неумолкавших весь день репродукторов названия знакомых мест, ставших полями сражений в окрестностях Барселоны.

Заговорив о Мигеле, Берия вспомнил о почти списанной в архив операции с барселонским золотом. В голосе Лаврентия Павловича слышались жесткие нотки.

Оперативная информация не исключает, отметил тогда Берия, товарищ Мигель вольно или невольно совершил непростительную ошибку.

«Он слишком близорук», – сказал Берия. Волохов понимающе кивнул головой: Мигель постоянно носил очки с мощными линзами. Но Берия тут же, оценив невольный и своеобразный юмор сказанной им фразы, уточнил:

– Мигель оказался близорук политически. Он слишком увлекся играми в шпионов. Был слишком самостоятельным.

– Что вы имеете в виду, Лаврентий Павлович? – Волохов отважился пойти напролом и обойтись на сей раз без эзоповских изысков.

– Он, как ни странно, поддерживал тайный контакт с гестапо и абвером. Ты, дорогой Петр Николаевич, почитай потом, у себя, документы. Чекисты из группы Рафальского всё подобрали правильно.

Берия подал Волохову еще одну папку, набитую бумагами.

– А тут данные из самых надежных источников. От нашей резидентуры в Берлине. Есть еще косвенные данные в материалах дела перебежчика Орлова. Всё против Мигеля. Самое печальное выяснилось: Мигель пользовался зачем-то тайными каналами Троцкого для переправки стратегических разведывательных сведений и денег на Запад через Прибалтику.

Берия сокрушенно вздохнул, словно у него в толпе из кармана извлекли бумажник с месячным жалованьем, и подвел итог сказанному:

– Вот такие у нас, батоно Петр, завелись корифеи на литературной ниве. Изнутри подгрызают Советскую власть.

Волохов вздохнул…

Шеф госбезопасности всплеснул руками:

– Пришлось арестовать. Что поделать. Факты – штука упрямая.

Молчали с полминуты. Лаврентий Павлович испытующе посмотрел в глаза Волохова, спросил?

– Может, у тебя Петр Николаевич, есть другие сведения? И мы не правы? Погорячились? Скажи, если что не так. Не стесняйся. Ведь Мигель был твоим другом. Кто ж его знал лучше, чем ты. Есть у тебя факты, опровергающие все это?

Берия кивнул на папки, лежавшие перед Волоховым.

Пётр Николаевич выдавил из себя. С трудом.

– Никак нет, Лаврентий Павлович.

За Мигелем, перед тем, как арестовать, наблюдали на протяжении нескольких месяцев. Волохов смог узнать об этом, собрав кое-какие данные через своих людей в наркомате. Ежедневные сводки фиксировали списки лиц, с которыми встречался Мигель по службе, по частным поводам.

Среди знакомых Мигеля были высшие командиры Красной Армии, советские и партийные работники, светочи советской науки и представители дипломатического корпуса, в том числе и сотрудники германского посольства.

Многим Мигель дарил свою последнюю книгу – сборник очерков о гражданской войне в Испании. Непосредственных данных о сотрудничестве Мигеля с иностранными разведками чекисты за эти несколько месяцев выявить не смогли.

На допросах, как сообщали Волохову его знакомые из следственных органов, поначалу Мигель отмалчивался. После применения спецсредств разговорился.

Шпион-троцкист Звонцов, он же Мигель, на контакт со следователями не шёл, не выдавал имен завербованной агентуры, явок, каналов передачи материалов вражеским разведкам. Держался стойко, несмотря на суровые методы воздействия со стороны сотрудников следственного аппарата.

В камере предварительного заключения, как вскоре увидел Волохов, был уже иной Мигель. Не тот самоуверенный и легкомысленный интеллектуал-романтик, готовый на любое рискованное, самое отчаянное дело. Популярный автор газетных и журнальных очерков о сильных духом борцах за пролетарское счастье, любимец советской молодежи и прочих классово сознательных слоев населения пропал, исчез в прошлом, растворился. Вместо него по коридорам домзака шаркал, придерживая штаны без пуговиц, кто-то другой, незнакомый Волохову тип.

Летом сорокового Волохов наблюдал за Мигелем из крытой галереи во дворе спецтюрьмы НКВД. Июньская жара, духота, раскаленная тюремная пыль. Ни капли воды. Выжженный солнцем тюремный двор, набитый зэками. Команда «руки вверх».