Андрей Константинов - Дело об императорском пингвине

• Название: Дело об императорском пингвине
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Детектив

К этому психотерапевту ходили самые известные люди города, делясь своими тайнами и проблемами.

Каждый сеанс записывался на кассету. И вот однажды кассеты были похищены. В городе грозит разразиться скандал: интимные подробности жизни депутатов и бизнесменов могут быть обнародованы. Звезда Агентства Светлана Завгородняя берется за расследование кражи…

Это лишь одна из многих увлекательных историй, рассказанных сотрудниками Агентства «Золотая пуля».

---

У нас в отделе недавно один такой малец, лет десять ему было, не больше, участкового ножом в ногу пырнул, когда тот его в пикет хотел отвести.

Я вспомнил вдруг, что в тот злополучный день возле моей «Нивы» тоже крутился какой-то пацаненок. Помнится, ведь еще хотел понаблюдать за ним, но тогда как раз принесли кофе…

— Владимир Николаевич, вы еще его вроде спрашивали о том, где они обычно собираются. Но я не понял кто — черные или пацаны?

— Про пацанов я спрашивал. Евтушенко говорит, что они обычно возле «Пятого колеса» тусуются, есть такой гадюшник на задворках, там шавермой и пивом торгуют.

В этот момент в кабинет ввалился уже подзабытый майор Синюшников А. Е. Сейчас он уже выглядел не в пример лучше. Закрыв дверь на два поворота ключа, он выгрузил на свой стол 0,75 «Синопской», три зеленых огурца и небольшой кружок колбасы.

— А хлеба купить, конечно, не догадался, — сказал Филиппов, осмотрев все это великолепие.

— Николаич, так денег уже не хватило, — аргументировал свой выбор Синюшников.

— Так взял бы лучше два огурца и хлеб. На хрена три-то покупал?

— Как же? А для господина журналиста. Извините, не расслышал вашего имени-отчества, — обратился он ко мне.

Виктор Михайлович. Только я, к сожалению, вынужден буду отказаться. Мне еще работать сегодня.

— Да ладно, Вить. Нам с Александром Евгеньевичем, между прочим, сегодня тоже еще работать, — веско сказал Филиппов. — Но по чуть-чуть, за содружество, так сказать родов войск, и вообще для профилактики, выпить можно.

— И нужно, — подтвердил Синюшников, доставая из сейфа три неопрятного вида стакана.

Пить водку в самый разгар рабочего дня, да еще по такой жаре, да еще и с ментами — для меня это было нечто из ряда вон выходящее. Но пока я придумывал предлог, чтобы деликатно соскочить (уже подумывал, а не признаться ли мне, что я бывший рэкетир), черту под нашими прениями подвел Филиппов:

— И не вздумай даже отлынивать.

Ты ко мне пришел за помощью, за информацией. Я тебе помог. Информацию ты получил. Так где же твоя человеческая благодарность? Что ж тебя два заслуженных ветерана, опера, два майора, наконец, теперь должны как красну девку уламывать? Дают — бери, бьют — беги. Не поверю, что Обнорский у себя в конторе таких людей держит, которые даже сто граммов выпить не в состоянии…

«При чем тут Обнорский?» — успел подумать я, до того как Синюшников протянул мне стакан и огурец. Ладно, хрен с ними. Все равно ведь не отвяжутся. И… понеслось…

**

Я вышел из отдела где-то в начале седьмого. Хоть убей — не помню, почему сидели так долго, о чем говорили и как появились вторые 0,75.

Помню лишь, что из отдела я отправился на Витебский, горя желанием набить морду всем зугдидским, которые встретятся на моем пути. Поскольку на следующий день на моем теле никаких следов от побоев не оказалось, наши пути, видимо, в тот день все же не пересеклись. Потом, помнится, я какое-то время торчал у «Пятого колеса». Следил за беспризорниками, пытаясь узнать в них своего.

Пытался даже поймать парочку, но они оказались гораздо проворнее меня и убежали.

Каким-то образом я все-таки добрался до дома и даже сумел самостоятельно раздеться. Об обещании отзвониться Спозараннику я, естественно, забыл. Зато перед тем как окончательно отрубиться, оказывается, успел записать на подвернувшейся газете внезапно пришедшую в мою пьяную голову абсолютно трезвую мысль. Я узнал об этом только утром, после того как газета совершенно случайно попалась мне на глаза.

С трудом разбирая собственные каракули, я прочитал:

Водка, жара и менты — это абсолютно несовместимые вещи.

***

На следующий день я сумел дотащиться до Агентства только к полудню. Нажираться два дня подряд — это явный перебор. К тому же мой организм, по-видимому, совершенно отвык от подобных нагрузок: и он, и я чувствовали себя отвратительно.

До конторы я снова добирался общественным транспортом, поскольку вести машину в подобном состоянии было бы полным безумием. К тому же наш горячо любимый президент, похоже, обосновался в родном городе надолго (а к чему это может привести, мне уже довелось испытать на собственной шкуре). Последнюю стометровку по Зодчего Росси я преодолевал мучительно долго, мысленно представляя себе процесс неизбежного объяснения с Глебом. Да и Скрипка наверняка попытается продолжить парить мне мозги по поводу утраченного пейджера.

Первым еще на лестнице мне попался охранник Григорий. Раскрасневшийся и потный, он смолил свой извечный «Беломор» и, увидев меня, радостно заулыбался.

— Ну вот, хоть еще один мужик подтянулся, — сказал он, протягивая мне руку. — Слушай, Витя, меня наши бабы уже задолбали.

— Чего там у нас опять стряслось?

— Да они с этим переездом окончательно свихнулись-. Марине Борисовне не нравится, как у них в кабинете расставили мебель. Ей, видите ли, не так уютно, как было раньше.

И Горностаева туда же: шкаф хорошо бы сюда, стол развернуть, сейф передвинуть. Я уже замудохался с этой мебелью. Главное, сами еще не знают, куда чего поставить. Ты, мол, Гриша, двигай, а там посмотрим.

А мне, между прочим, еще и за дверью следить надо, — обиженно закончил он. — Потом сам же Обнорский на меня и наедет, если опять какой-нибудь шизик проскочит.

— Гриша, вы там скоро, — откуда-то сверху раздался голос Агеевой. — Мы тут с Валюшей, кажется, придумали наиболее оптимальный вариант.

Вслед за голосом объявилась и сама Марина Борисовна.

— Ой, Виктор, и вы тоже здесь.

Как хорошо. А то мы Гришу уже совсем загоняли. — Гриша натужно выдохнул и, загасив хабарик, просительно взглянул на меня:

— Вить, поможешь, а?

— Ну пошли. Миллионера из меня не вышло, придется переквалифицироваться в грузчики.

В конце концов, рассудил я, шкафы двигать — это вам не со Спозаранником общаться. Дурное дело — не хитрое.

***

В архивно-аналитическом отделе Завгородняя что-то эмоционально рассказывала Горностаевой. Валентина поздоровалась со мной довольно приветливо, а вот Светка, наоборот, поморщилась и удостоила меня едва заметным кивком головы. После того, как она узнала про наши отношения с Татьяной, некогда бурный роман, апогеем которого стала поездка к Красному озеру, был похоронен окончательно и бесповоротно. Попыток реанимировать его я уже не предпринимал. Хотя от созерцания Светки получал удовольствие по-прежнему. Потому как, безусловно, было что созерцать.

Между тем Агеева стала раздавать нам ценные указания:

— Мальчики! Гриша, Витя! Вот этот шкаф с книгами нужно поставить к стене, а стеллажи перенести поближе к центру комнаты. Только аккуратнее, ради Бога, постарайтесь не царапать пол, он и так выглядит ужасно. А я пока подумаю, куда лучше повесить Обнорского — здесь он совершенно не смотрится.

Марина Борисовна сняла со стены портрет живого классика и принялась тщательно вытирать запылившийся застекольный образ, тихонько напевая при этом Бог весть кем сочиненную песню:

Парней так много холостых

В РУБОПе на Чайковского.

Вот только все они менты,

А я люблю Обнорского…

Мы же покорно занялись физкультурой. Пользуясь отсутствием начальства, Завгородняя с Горностаевой курили у открытого окна, и Светка продолжала возмущаться:

— …Нет, ну ты представляешь, Валька, какой гад! Расписал мне по телефону: тяжкие телесные, смертельный исход, эксклюзив. Я, как дура, ночью ловлю тачку (заметь, на свои кровные), тащусь на эту чертову Разъезжую. И что в результате? Трое черных избили четвертого такого же. Подкараулили его у подъезда и просто банально избили. Правда, хорошо так избили, неслабо. Но не убили же! А этот гад, Хижняк, старший опер из РУВД, меня там во дворе поджидает. Еще и улыбается.

Мол, Светочка, как вы сегодня очаровательно выглядите (а я, блин, чуть ли не в комбинации приехала, даже глаза накрасить не успела). Зараза такая! Извините, говорит, Светочка, оперативный дежурный малость напутал. Оказывается, наряд соседи вызвали, когда драка закончилась. Смотрят в окна — избитый на земле валяется, они и подумали, что убили. А как менты приехали, так этот жмурик и очнулся. Мало того: от госпитализации отказался и заявление в милицию писать никакого не стал. Уперся рогом, ни в какую! Оклемался слегка и домой поперся, раны зализывать.

— Ты его сама-то видела? — поинтересовалось Валентина.

— Кого? Потерпевшего, что ли?

— Ну да. Мужик-то хоть симпатичный? Тебе же вроде кавказцы всегда нравились?

«Ого», — отметил я. Что-то мне Светка раньше не рассказывала о подобных своих пристрастиях.

— Да куда там — страшнее ядерной войны. Наш Гвичия по сравнению с ним — бог Аполлон! — (Эх, жаль, Зураб не слышит, подобное сравнение из уст нашей Светочки, думаю, он бы был польщен.) — Представь себе: маленький (ниже меня росточком), лапы волосатые, носяра горбатая, да к тому же еще и куда-то набок сдвинутая. Похоже, что не первый раз уже по морде получает. Да, и еще, представь себе — знаешь, как его зовут? Казбек! Ничего себе имечко, правда?