Андрей Константинов - Дело о картине Пикассо

• Название: Дело о картине Пикассо
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Детектив

Из частной коллекции похищена картина Пикассо. В хищении обвинен известный бизнесмен и кандидат в депутаты. Юрист Агентства Анна Лукошкина получает информацию, что его просто подставили. Но кто и зачем? Лукошкина решает разобраться.

Это одна из многих увлекательных историй, рассказанных сотрудниками Агентства журналистских расследований «Золотая пуля».

---

Смутные сомнения стали закрадываться в мою душу.

— А твоя Оля случайно не из Самары? Не Рожнова?

— Рожнова, — обалдел Тофик.

— А ты, стало быть, тот кавказец с рынка? Частный извозчик?

— Что ты обзываешься? — обиделся Тофик. — Знаешь, как у нас мало платят? Вот и приходится подрабатывать…

— Абдуллаев, да тебя убить мало!.. Из-за этой вашей тысячи долларов две женщины скоро в ящик сыграют. Дурак неумный! Соображать же надо!..

Мы еще минут десять переругивались, и Тофик пообещал мне, что лично, на правах жениха, позвонит Юлии Николаевне и Алле и во всем повинится за двоих.

Уходя, я последний раз глянула на монитор. Как все-таки эта Оля похожа на нашу Соболину. Уже собираясь закрыть файл, я заметила сбоку от Оли-Ани молодого человека, который, как я вспомнила, прятался в конце презентации от меня за колонной. Второй раз у меня возникло ощущение, что лицо его мне знакомо. Но думать над этим мне было уже не интересно. Оля нашлась!

***

За два дня ДО ЭТОГО…

Совет Парубка не дал результатов. Два дня я беспрерывно общалась с теми, кто видел меня на презентации. Я опросила с десяток людей. Все они выражали мне сочувствие по поводу случившегося, но все путались во времени. Одни уверяли, что будто бы им кажется, что я была на празднике с ними до утра («Ну как же, Светочка, мы еще пили с вами часа в три ночи на брудершафт»); другие помнили меня в самом начале праздника, еще до приезда губернатора; как и во сколько я уходила — не помнил никто.

Эти два дня я не появлялась в Агентстве, отключила мобильник, дома попросила маму не звать меня к телефону. Я даже не хотела думать о том, что происходило на работе.

Парубок тоже не объявлялся.

Вечерами я пыталась тщательно разобрать все мистические события минувших дней, но они рассыпались мозаикой, никак не желая складываться в единую логическую картину. Да и какая логика могла быть в том, что кто-то мечтал свести меня с ума…

***

В ТОТ день…

Наступила пятница. Я поняла, что не могу больше находиться в изоляции. Я злилась на Обнорского. Обижалась на бросивших меня Василису и Аську. Не понимала, почему не найдет меня Шах. Я должна была, наконец, выйти из подполья. И пусть меня уволят. Для себя внутренне я уже поняла, что после всего случившегося, после разговора с Соболиным вряд ли смогу работать в «Пуле». Сама не смогу. Но до этого я должна была встретиться и объясниться с Обнорским. Лично встретиться. И — без предупреждения.

С утра пошел мелкий дождь. Наступало самое противное для нас с Аськой время года. Еще торговали бабули у метро последними — до заморозков — георгинами. Еще квартиры и офисы хранили — до включенных батарей — тепло уходящего лета. Но небо уже затянуло обложным дождем. Август — не август, сентябрь — не сентябрь.

Вечером я натянула на себя джинсы, тонкий шотландский пуловер и поехала к дому Обнорского. Я буду стоять у этого подъезда, пока он не выйдет из своего джипа.

Итак, была пятница. Восемь вечера. Лил дождь. Я потеряла заколку от волос, и все прохожие, наверное, видели во мне облезлую кошку. Хотя когда-то один знакомый мне человек говорил, что под дождем я выгляжу, как лесная нимфа. Или — наяда?..

А вдруг он не приедет? А вдруг его вообще нет в городе? Я поняла, что встретиться неожиданно не получалось. Тогда я с сожалением набрала номер его мобильника.

— Андрей? Это Светлана. Нам обязательно нужно поговорить… Сегодня. Сейчас.

Андрей помолчал, а потом устало сказал:

— Ты ведь только что мне звонила: зачем повторяешься, я же все понял. Стой, как и стоишь, возле моего подъезда. Я уже подъезжаю…

Я стояла с мокрыми распущенными волосами возле подъезда шефа и думала о том, что смертельно устала от всей этой мистики.

Сзади меня темнел проем его парадной. Впереди мигнули фары его машины. Я поежилась. Буквально кожей почувствовала приближение смутной угрозы. Я не знала тогда, что в этот миг мистика закончится. Что я действительно пойму, что сошла с ума.

Лампочка у подъезда качнулась на ветру, и я увидела, что навстречу мне шагнула… я.

Я была в красном платье от Сони Рикель. Мои длинные светлые волосы, не любящие заколок, свободно струились по плечам. Я улыбалась мне моей особой улыбкой, которой в одно мгновение могла смести на пути и Зураба, и Бориса-купца, и валаамского аборигена Марэка, и даже самого Обнорского. Я улыбалась сама себе этой улыбкой. Я торжествовала над всем миром. И кровь от этого торжества просто застыла в жилах.

Я не заболела? Я в своем уме?

— Ты заболела, Света. Ты не в своем уме! — сказала я себе своим голосом и, отодвинув меня же самою плечом в темный угол парадной, сделала шаг в сторону первой ступеньки лестницы.

— Хватит уже, Ася! — сказал кто-то из угла голосом Парубка. — Поиграла и — хватит!..

***

Мы сидели с Аськой и Игорем Сергеевичем в его машине у подъезда Обнорского. Андрея, оказавшегося в парадной в тот момент, когда я тихо сползала по стене, Парубок отправил домой, обещав через десять минут все объяснить. Обнорский, увидев меня в двух лицах, в состоянии полного раздвоения личности, только махнул рукой:

— Игорь Сергеевич, я так устал от нее! Что бы она ни сказала… Я устал от нее.

…Аська была уже без парика. Ее короткие черные волосы упрямо топорщились крутыми завитками. Прямо при Парубке она начала в машине сдирать с себя мое платье, только из-за тесноты и многочисленных пуговиц это не получалось. Она твердила, как заведенная:

— Забирай! Оно все равно на мне, как на корове седло.

— …Игорь Сергеевич, — помолчав, спросила я. — Вы когда все поняли?

— Заподозрил еще тогда, на лавочке. Меня заинтересовала история, в которой вы, Света, за месяц приобрели новую «верную подругу», рассорившись с той, с которой дружили двадцать лет. Я встречался с Василисой. Она, Света, действительно переживает за вас.

Я сглотнула ком. Прости меня, Васька!

— Потом навел справки про Асю, — продолжал Парубок. (Аська при этих словах дернулась в машине, но тут же застыла). — Ася, оказывается, еще в детдоме… подворовывала. Не корысти ради, спортивного интереса для… Некая разновидность клептомании.

— Я не хотела… Я хотела быть, как Света, — горько вздохнула Барчик.

— Она завидовала вам, Света. Вашей красоте. Удачливости. Легкости.

— Я — легко живу? — вспомнила я весь кошмар минувшего месяца.

— Так Асе казалось. Она хотела побыть в вашей шкуре, что ли… Хотела даже в некотором роде заменить вас в этой жизни. От имени вас поздравлять с днем рождения Васину мать. Пить кофе в вашем любимом баре, выслушивая комплименты бармена. Кокетничать с Обнорским по телефону (Ася ведь хороший голосовой имитатор). Для этого она и придумала весь этот карнавал. К тому же, Света… э-э… вы ей понравились. И она вас ревновала. И к Беркутову, и к Обнорскому… Хотела поссорить с обоими… Поверьте, я в этом кое-что понимаю…— Мне показалось, что Парубок покраснел (хоть и было темно).

Какое-то время мы сидели молча. Только Аська пыхтела, все еще пытаясь освободиться от платья.

— Значит, тот первый, странный разговор Обнорского…

— Это Ася звонила вам. Поэтому Андрей ничего и не понял, когда вы стали приставать к нему с вопросами о любимых расцветках платья…

Я досадливо поморщилась. Я ведь почувствовала тогда странную растяжку в его словах. Вот что значит — нет слуха.

— А когда вы окончательно поняли? — продолжала я.

— Вчера. Но до этого я — после вас, кстати, Света, — побывал у фотографа Тофика. И он показал мне снимки, которые вы тоже рассматривали. Только вы, Света, заинтересовались девушкой и совсем не обратили внимания на молодого чернявого человека рядом.

— Я обратила внимание.

— Но не узнали в нем… переодетую Асю.

Как же я не догадалась! Те же внимательные глаза, тот же упрямый лоб, как у молодого бычка…

— А Ася в тот день все время ходила за вами следом. А потом повторила все те же манипуляции с палантином. И ушла с выставки в вашем платье и в шифоне.

— А дальше?

— А дальше, вчера, я поехал на съемочную площадку, разговаривал с актерами. Рассказал о своих подозрениях Беркутову. Он, кстати, Света, по-моему, не на шутку в вас влюблен, — улыбнулся в темноте Парубок. — И Андрей предложил мне остаться, поскольку съемочная группа праздновала день рождения Барчик.

— Так это вы — «школьный приятель» Беркутова? — удивленно переспросила Ася.

— Да, и тоже с детства люблю маскарады. Андрей порылся в реквизитах и нашел для меня приличную шкиперскую бороду и усы… Так вот. Я увидел, как эта девочка, прожившая много лет в детдоме, со слезами принимала цветы, подарки. Понял, как ей не хватает дома, тепла, подруг… Понял также, что она хочет стать хорошей актрисой и постоянно примеряет на себя разные роли…

— Но как вы убедились… в главном? — снова спросила я.