Елена Тебнёва - Тяжело в учении

• Название: Тяжело в учении
• Автор: Елена Тебнёва
• Жанр: Любовное фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9922-2413-9

И какая девушка не мечтает о принце на белом коне… Вот лично я не мечтаю! Нет, на коня я бы еще согласилась, а вот принцы мне и даром не нужны. Ну почему если ты царевна, то тебе прямая дорога замуж? А меня кто-то спрашивал? Не хочу! Не желаю! Правда, альтернатива тоже не радует – учеба на факультете некромантии. Удружил батюшка так удружил: с одной стороны – муж, с другой – зомби, вампиры, упыри… и наставник, который порой намного страшнее всей нежити, вместе взятой. Ну что же… Тут даже выбирать нечего! Тяжело в учении? И пусть! Главное – свобода! Да и скучать точно не придется. Особенно если подвернется шанс раскрыть давнюю тайну, напрямую касающуюся прошлого и будущего, причем не только моего.

---

К затяжным осенним дождям переходы между корпусами все-таки отремонтировали, и ходить на занятия стало гораздо приятнее и, что немаловажно, ближе. Это дарило несколько дополнительных минут сна, а еще можно было, присев на подоконник с чашкой ароматного чая, созерцать будущих боевых магов, каждое утро при любой погоде бегающих вокруг Школы. Нередко к ним присоединялись старшекурсники-некроманты, причем самым ярым поклонником утренних пробежек являлся белобрысый Рэм.

Встречались мы часто – парень помогал мастеру Ривенсу на практических занятиях. Вообще, наставник (о да, после случая с уборкой я наконец-то это признала) довольно-таки активно привлекал к процессу нашего обучения студентов третьего курса. Мы разбивались на группки, во главе которых стояли старшие ученики, и «весело и с песней», как выразился однажды Алтэк, отрабатывали задания. К счастью, ничего жуткого пока не происходило, все наглядные пособия, за очень редким исключением, представляли собой мастерски сделанные муляжи, которые не могли ожить и кого-либо покусать. Ривенс предпочел бы более натуральный материал, но, к нашему счастью, издевательства над первокурсниками были жестко ограничены, и ему приходилось довольствоваться малым.

В отличие от мастера, Рэмион не был стеснен рамками учебной программы, а еще играючи мог найти общий язык с кем угодно. С Алтэком он спелся подозрительно быстро, снабжая его собственноручно добытым учебным материалом. И все бы ничего, но Ал по какой-то ведомой лишь ему причине записал меня в друзья и делился со мной всем нужным и ненужным, столь восторженно сияя глазами, что у меня не хватало мужества остудить пожароопасный энтузиазм. В результате впечатлительная Лана частенько наотрез отказывалась заходить в нашу комнату, ибо то, что приносил неугомонный однокурсничек в банках из-под соленых огурцов (а нередко и вместе с оными), озадачивало даже меня. Очень скоро мой ужас перешел в несколько нездоровое любопытство, и на Ланкин гневный вопрос, зачем мне все это надо, я лишь пожимала плечами. И увлеченно рассматривала очередную преподнесенную Алом заспиртованную пакость, пытаясь идентифицировать ее с помощью учебников и толстенных справочников, как взятых в обычной библиотеке, так и выпрошенных у сурового книжного. Мне было интересно, и этим все сказано. Понятия не имею, не испарится ли энтузиазм, когда придется препарировать всякую нежить, но так далеко я старалась не загадывать.

Да и некогда было, потому как учеба не ограничивалась одной лишь некромантией, любимой аж до зубовного скрежета. Новые предметы, новые знания, новые навыки… Все требовало максимальной отдачи времени и сил.

Травоведение вела мастерица Янка, жизнерадостная, подвижная и яркая молодая женщина, пугающим блеском в глазах напоминающая Алтэка. Травки я уважала только в салате, супе или же в заваренном виде, а булькающее зелье со странным запахом, клубящиеся в стеклянных трубочках подозрительного цвета дымки́, желеобразная масса, спонтанно отращивающая ложноножки, совершенно не внушали доверия, более того – приводили в ужас. А тяжеленный учебник по травоведению навевал еще и смертную тоску. Мастерица Янка же была настоящей маньячкой своего дела и искренне считала, что таковыми являются все без исключения студенты. Ну, по крайней мере, насчет Шейли она не ошиблась – рыжая пришла в неописуемый восторг от открывшихся перспектив по изготовлению духо́в, притираний и косметики, не говоря уж о приворотных зельях. На ком именно будут опробованы последние, лично я не сомневалась. Как и в том, что травки безобидны только с виду… После первого же практикума, когда наша группа буквально выползла из заполненной едким дымом лаборатории, пытаясь откашляться и протереть слезящиеся глаза, я поняла, что в жизни есть кое-что пострашнее некромантии с не вовремя оживающими наглядными пособиями. После нее, по крайней мере, по коридорам не шастают рогатые синие белки повышенной пушистости…

Зато история магии мне очень даже нравилась. В свое время перекормленная мировой и отечественной историей, я, усевшись в заднем ряду и подложив под голову пестрящий датами учебник, без зазрения совести спала. Мастерица Эрлина, худая молодящаяся женщина, обладала на редкость занудной манерой изложения, что в совокупности с тихим невыразительным голосом давало потрясающий снотворный эффект. Вечерами же, мучимая призраком далекой, но неотвратимой сессии, я доставала внушительный том, храбро открывала его… и засыпала после прочтения пары абзацев, уронив злополучную книгу на пол. Добросовестная Ланка только вздыхала, качала головой и трудолюбиво выписывала имена, даты и события на листочек, наивно надеясь их запомнить.

После тоскливого перечисления покрытых пылью веков деяний приходил черед не менее пыльных фолиантов, посвященных основам астрономии и астрологии. Привет, бессонные ночи и слезящиеся от пристального вглядывания в темные небеса в попытке разглядеть во-о-он ту замечательную звездочку глаза! Я люблю ночь, люблю звезды, но, когда необходимо чертить сложные схемы, основываясь на характеристиках небесных светил и особенностях их движения, расположения и свечения, любовь уходит, громко хлопнув на прощанье крышкой черепа. Наутро после таких занятий казалось, что вместе с собой она забрала и все здравые мысли, оставив лишь парочку невменяемых и пугающее эхо от их робких перешептываний.

А вот на страноведении я просто отдыхала. Нет, не спала, но и особо не следила за ходом мысли преподавателя. Высоченный, сухощавый и надменный мастер Ипполит являл собою образец элегантности и напыщенности, здорово напоминая одновременно павлина, индюка и батюшкиного советника Никодима, что меня немало веселило. Все-таки не зря дворцовые учителя тратили время, и хотя бы насчет этого предмета волноваться не стоило. А вот Тэку страноведение вгоняло в уныние, да и Нечай, веснушчатый долговязый паренек, никак не мог взять в толк, зачем нам эти сомнительной ценности знания. Пафосные речи Ипполита о повышении культурного уровня не впечатлили даже Ланку, пришлось в перерыве, сдерживая смех, пояснить однокурсникам, что чародей должен хорошо ориентироваться в современном мире… хотя бы знать, в каких его уголках магов до сих пор почитают за отродья Тьмы и забивают кольями без суда и следствия. «Мотивация – великая вещь», – решила я, глядя на заметно приободрившихся соучеников.

Общая магия, на которой нам усердно втолковывал главные принципы чародейства сам директор, ни у кого не вызывала ни зевоты, ни особых восторгов, зато боевая магия не оставила равнодушной мужскую половину нашей группы.

Какие мысли обычно возникают при словосочетании «боевой маг»? Крепкий накачанный мужик, с ног до головы обвешанный оружием, не так ли? Что ж, недалеко от истины. А «боевая чародейка»? Лично мне эта особа представлялась высоченной да мускулистой тетей с суровым, но прекрасным ликом, обряженной в кожаные доспехи, больше похожие на довольно-таки откровенный купальник. И не надо говорить, что у меня больная фантазия! В комнате старшего братца висит изображение одной такой магички, в дополнение ко всему сказанному обладающей буйными, развевающимися на ветру кудрями цвета бешеной морковки.

Мастерица Краснояра разрушила мои представления о боевых магичках. Молодая и невысокая, очень хорошенькая. Гибкая фигурка затянута в скромный, удобный брючный костюм. Светло-каштановые волосы заплетены в аккуратную косу. В серых глазах – максимум лукавства и задора и минимум суровости.

В отличие от драгоценного наставника, мастерица Краснояра относилась к теории с большим уважением, не спеша переходить к практике.

– Количество теоретических знаний рано или поздно переходит в качество практических навыков, – любила повторять она в ответ на недовольное бурчание уставших записывать ценную информацию студентов. – Это фундамент, и от его прочности будут зависеть ваши дальнейшие успехи.

Мои личные успехи в боевой магии сводились пока что к нехитрому умению зажигать свечи – на создание так называемых светляков меня не всегда хватало. Зато Ратибор, которого я при первой встрече опрометчиво записала в кузнецы, явно нашел свое призвание. Все, показанное Красноярой, удавалось ему сразу, вызывая искреннюю радость мастерицы и завистливые вздохи соучеников.

Я вздыхать пока не торопилась, твердо решив поднапрячься и приручить оказавшуюся не такой простой науку. Для своих экспериментов я облюбовала огромный задний двор Школы, где располагались тренировочная площадка со снарядами, столь любимыми студентами, особенно старшекурсниками, дорожки, по которым нас гоняли в начале каждого, даже теоретического, урока боевой магии, и небольшая рощица для прогулок и отдыха.

На гладко оструганном бревне неподалеку от площадки я и усаживалась, обложившись конспектами и настроившись на рабочий лад. Естественно, если не было дождя.