Виктор Ремизов - Искушение

• Название: Искушение
• Автор: Виктор Ремизов
• Жанр: Русское современное

Герои нового романа Виктора Ремизова «Искушение» пытаются преодолеть трудности, знакомые многим жителям страны. Но судьба сталкивает их с людьми и обстоятельствами, которые ставят перед ними большие и сложные вопросы жизни и любви. Банальные ситуации переворачиваются из-за небанальной реакции героев. В итоге – всем приходится пройти проверку сомнением и искушением.

Роман вошел в шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга» 2016 года, а также в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» 2017 года.

---

– Мальчик, а рынок тут есть? – остановила высокого пацана лет пятнадцати-шестнадцати с длинным чубом, свисающим до носа.

– Так пойдешь, на перекрестке налево, на следующем направо, за кинотеатром… – Пацан достал сигарету, небрежно сунул в рот, без стеснения оценивая Настину фигуру. – Но я уже не мальчик, чикуля! Квартира рядом, травка есть… – он смотрел, не мигая.

– Вот ты… наглый! – тихо взъярилась, а больше растерялась Настя.

Тот прикурил спокойно, отвернулся и пошел дальше. Сигаретой дымил. Настя двинулась за ним, ей нужно было в том же направлении. Она вроде и опешила, но вскоре уже усмехалась довольно – она такими себе и представляла москвичей. Наглыми, расслабленными, циничными. Ей что-то нравилось в таких людях. Свобода, наверное, вот так подошел и предложил, не то, что наши, пока не накривляются, не упьются до потери пульса, рта не откроют. Она все следила за тем парнишкой. Был бы он постарше, а она посмелее – догнала и согласилась бы. Ей все было интересно. Взять вот так и предложить! – восхищалась Настя.

Рынок был большой, непривычно чистый и такой красивый, что Настя прямо остановилась от изумления. В метро было не так красиво, как здесь. Овощи и фрукты выложены разноцветными рядами, горками, все сверкало спелостью. Покупателей было немного. Мужики-продавцы на фруктах и зелени все южные, темные и почему-то пожилые. Женщины на мясе и молочных продуктах наоборот – все славянки. Много было толстых и весело улыбающихся теток. В Белореченске все было по-другому. Некрасиво, грязно, маленькие лавочки или холодные металлические контейнеры со сквозняками, хмурые покупатели и продавцы. Настя, растерянно осматриваясь, шла между рядами.

Три азербайджанца, два толстых и один худощавый, явно не продавцы, стояли на краю молочного ряда и разговаривали с молодой рыжей женщиной в белом халате поверх куртки. Держались так, будто весь этот рынок их личный и у них еще два таких есть. Настя сняла куртку, взяла ее на руку, в витрину посмотрелась, увидела белобрысое, расплывшееся по кривой поверхности личико, кофточку сиреневую с двумя неброскими бугорками впереди. Красная сумка не очень шла к сиреневому, и она прикрыла ее курткой. Расправила плечи, выпятила грудь, воздуху набрала… помогло мало, и она снова надела куртку.

– Я прошу прощения… не нужны ли вам продавцы? – Настя начала уверенно и солидно, но на последнем слове голос ее дрогнул, пискнул и почти пропал.

Два сытых удава изучали беленького кролика. Не улыбались. Самый толстый, взял ее за плечо, чуть повернул к себе и, выискивая что-то в ее глазах, спросил с акцентом:

– А паспорт у тебя есть? Голливуд?!

Настя терпела руку на плече, понимая, что так надо.

– Есть, – ответила, как можно скромнее.

– Какой?

– Обычный… – не поняла Настя.

– Украинский? – с нажимом переспросил или даже утвердил толстяк.

– Российский! – ответила Настя и убрала плечо из-под руки.

– Да без разницы, – заключил второй толстяк благодушно, – возьми ее, Мурад, на место Оксаны.

Третий, молодой и самый симпатичный, улыбнулся и кивнул в сторону:

– Пойдем со мной!

Мурад был выше Насти, чуть вихлястый с копной густых черных волос. За золотыми очками щурились хитроватые, весело поблескивающие и, в общем, добрые глаза. Вежливо направляя ее, то за плечо, то за локоть, привел в подсобку, выдал чистый халат, показал, где что брать, назвал цены, научил, что говорить про творог и сметану – из какого она района Рязанской области и от каких коров, и определил в ряд. С соседкой познакомил.

Настя стояла, удивляясь, как все легко и быстро получилось, поправляла длинноватые рукава халата, подравнивала банки со сметаной, старалась улыбаться и отвечала о цене. Рынок был так не похож на их, что она все продолжала робеть и рассеянно думала о своих новых хозяевах. Азербайджанцы, которых она недолюбливала и побаивалась в Белореченске и с которыми у пацанов регулярно возникали разборки, тут не были ни наглыми, ни грубыми, они, конечно, рассматривали ее, но никто не пытался унизить.

Зарплата зависела от выручки, тысячи три-четыре выйдет за день, когда привыкнешь, – спокойно поделилась соседка. Она была украинка, светло-рыжая, с приятными чертами лица, звали Оля. Оля подсказывала, Мурад несколько раз подходил, когда не было покупателей, снимал очки, протирал их чистым носовым платком, сам весело и по-приятельски щурился на Настю большими близорукими глазами и подбадривал. К вечеру Настя освоилась, шутила с покупателями и рассказала Ольге про их с Катей московские приключения.

Она неплохо наторговала. В полвосьмого, когда все убрали, Мурад, округлив в ее пользу, вернул из выручки две с половиной тысячи, и, улыбнувшись довольно, добавил еще пятисотенную. В руках у него была толстенная пачка денег.

– Ты точно будешь работать? – спросил, любуясь очень откровенно.

– Ну! – удивленно подтвердила Настя. – А что?

– У меня таких продавцов еще не было! – Мурад лукаво щурился. Протянул деньги. – Держи, винца выпей сегодня! Ты пье-ошь?

Настя сделала гримаску, типа: кто же теперь не пьет? Она была не просто рада, ей хотелось побежать на улицу, чтобы никто не слышал, и нахвастаться бабе Дине по телефону. Три тысячи заработала! За полдня! Она, впрочем, такого и ждала, просто боялась, что обманут, даже подсчитать успела: пусть будет по четыре тысячи за день выходить, за месяц могло получиться около сотни. Оля сказала спокойно, что в праздники выручка доходит до десятки в день. Голова кругом шла. Настя глуповато улыбалась всем подряд, плохо слышала, во сколько надо приходить завтра. Деньги были очень хорошие, а работа привычная и даже чистая. Вот-вот должна была подъехать Катя. Настя ее вызвала, хотелось похвалиться и новым местом, и новыми знакомыми. Рынок казался ей нарядным и почти родным. У нее в Москве появилось место, которое она понимала и не боялась.

– Пойдем к нам, посидим, если хочешь… у нас у одной день рожденья… – позвала Оля.

Телефон зазвонил в сумочке.

– Ой, сейчас… Да, Катька, ты где? Ага! Иди прямо-прямо до светофора, потом налево – кинотеатр большой увидишь… я навстречу пойду! Оля, а с подругой можно?

– Можно, можно, – Мурад стоял сзади, улыбаясь, – если такая же красавица, с меня бакшиш! – Он вежливо приобнял Настю.

Мурад уже переоделся и был как с иголочки, новенькие коричневые туфли, джинсы с большим лейблом «Армани», свежая белая рубашка и черный летний пиджак, может и не очень подходящий к джинсам, а может, и ничего. У Мурада были нежные, почти женские руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Насте хотелось потрогать этого глазастого, он был симпатичный, может, даже и красивый. Она радостно поймала руку Мурада на своем плече и, шалея от своей смелости, пожала ее с улыбкой.

Квартира была трехкомнатная, жили в ней четверо украинок и трое молдаван – две девушки и Ваня – скромный парень лет тридцати. Все работали на рынке. Украинки накрывали на стол, у одной из них и был день рождения.

Окна квартиры выходили на Ленинградский проспект, по которому в двадцать быстрых рядов двигались машины. Настя возбужденно и, хвастливо приукрашивая, рассказывала Кате, как все вышло, и даже показала деньги, как будто они были особенные.

– Я сегодня больше всех наторговала, – понизив голос, приврала Настя, – эти девки мне завидуют, я слышала, как они обсуждали… Вообще устроиться очень сложно! Это не у нас, тут такие деньги! Я нечаянно на глаза их шефу попалась, он так: девушка, вы не из Голливуда? Ну, то-се, сами предложили, короче. Тебе Мурад понравился?

– Не знаю… я не обратила внимания. – Катя удивленно глянула на сестру.

– Он, похоже, меня клеит. Такой весь! – Настя томно прикрыла глаза. – Специально для меня вырядился! Я такие штуки чую! Ну что ты смотришь, он тебе что, не понравился?

– У него волосы очень торчат на груди! Много! – виновато и чуть брезгливо улыбаясь, призналась Катя.

– Волосы на груди – это настоящий мужик! – Настя повернулась от окна и посмотрела на Мурада. – Может, мне замутить с ним? Он тут крутой! – Настя, как уверенный в себе охотник, небрежно изучала развалившегося в кресле Мурада.

Сели за стол, Мурад говорил длинные восточные тосты, выпил брудершафт, обнимал и по-братски аккуратно целовал невысокую и пухленькую именинницу-хохлушку.

Катя за день побывала в двух риэлторских конторах и успела посмотреть три адреса в разных концах Москвы, им подходил только один – небольшая отдельная комната в квартире – но там хотели три оплаты вперед, что было подозрительно, да и денег не хватало. Катя пересказала все сестре и сидела тихо, устало, наблюдала необычное застолье. С одной стороны от нее через угол стоял стул Мурада, который не сидел на месте, а все время картинно вскакивал с бокалом в руке, с другой – толкала локтями подвыпившая разгоряченная Настя.