Артур Конан Дойл - Отравленный пояс (с иллюстрациями)

• Название: Отравленный пояс (с иллюстрациями)
• Автор: Артур Конан Дойл
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1956

---

С совершенным почтением

Джордж Эдуард Челленджер, Ротерфилд.

— А ведь письмо в самом деле чрезвычайно волнующее! — заметил, призадумавшись, Мак-Ардл и вставил сигарету в длинную стеклянную трубку, служившую ему мундштуком. — Какого вы мнения на этот счет, мистер Мелоун?

К стыду своему, я должен был признаться, что решительно ничего не знал об этом спорном вопросе. Что такое, прежде всего, фраунгоферовы линии? Мак-Ардл был в это посвящен редактором нашего научного отдела и достал из письменного стола две многоцветные спектральные ленты, весьма похожие на те, которыми украшают свои кепи молодые честолюбивые члены крикет-клубов. Мак-Ардл показал мне черные линии, пересекавшие параллельно ряды цветов — красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового. 

— Вот эти темные полосы и называются фраунгоферовыми линиями, — сказал он. — Все цвета в совокупности — это и есть свет. Всякий свет, дробясь сквозь призму, дает эти цвета — и притом всегда одни и те же. Дело, стало быть, не в цветах. Определяющее значение имеют линии, потому что они изменяются смотря по тому, какое тело излучает свет. Эти-то линии, обычно совершенно отчетливые, за последнюю неделю расплылись, и астрономы не могут столковаться насчет причины этого явления. Вот вам фотография этих расплывшихся линий. Завтра она появится в нашей газете. До сих пор публика ведь этим не интересовалась, но теперь, по-моему, она сильно переполошится под влиянием письма Челленджера в «Таймсе».

— А при чем тут Суматра?

— Да, расстояние, в самом деле, велико от расплывающихся в спектре линий до больных туземцев на Суматре. Но Челленджер уже доказал нам однажды, что его утверждения имеют почву под собою. К этому присоединяется еще то, что, согласно только что полученной из Сингапура телеграмме, внезапно погасли маяки в Зондском проливе. Вследствие этого там, разумеется, сразу же сели на мель два корабля. Все это вместе взятое послужит вам, во всяком случае, достаточным материалом для интервью с Челленджером. И если вы у него действительно что-нибудь разузнаете, пришлите нам столбец для утреннего выпуска.

Я простился с Мак-Ардлом. На лестнице я услышал, как в приемной называли мое имя. Это был посыльный, принесший мне телеграмму, которая прибыла на мой адрес в Стритем.

Телеграмма была мне послана именно тем человеком, о котором только что мы говорили, и гласила:

МЕЛОУНУ, 17, ХИЛЛ-СТРИТ, СТРИТЕМ.

ПРИВЕЗИТЕ КИСЛОРОД.

ЧЕЛЛЕНДЖЕР.

«Привезите кислород!» Я вспомнил, что профессор отличается юмором слона, подстрекающим его иногда к самым неуклюжим и неловким остротам. Не была ли это одна из тех шуток, от которых он потом всегда разражался таким, похожим на рев, неистовым хохотом, что глаза у него совершенно исчезали — по той простой причине, что тогда и лица его не было видно, а только страшно разинутая пасть и трясущаяся косматая борода? При этом его ничуть не охлаждали серьезные и неподвижные лица окружающих.

Я несколько раз перечитал телеграмму, но не нашел никаких признаков, которые бы указывали на ее шуточный характер. Очевидно, это было все же серьезное поручение, правда, весьма странного свойства. Во всяком случае, я и не подумал о том, чтобы уклониться от исполнения его желания, несомненно вызванного вескими соображениями. Быть может, он собирался произвести какой-нибудь важный химический опыт, быть может… Ну, да ведь не мое было дело размышлять о том, для чего ему понадобился кислород. Моя задача была — раздобыть его.

У меня еще было в распоряжении около часа до отхода поезда. Я нанял поэтому такси, предварительно узнав из телефонного справочника адрес одного кислородного завода на Оксфорд-стрит, и велел отвезти себя туда. Когда я подъехал к заводу, навстречу мне из ворот вышли два молодых человека, с трудом тащившие железный цилиндр и поднявшие его в автомобиль, который ждал их на улице. За их работою наблюдал один старик и при этом поругивал их визгливо и насмешливо. Неожиданно он повернулся ко мне. Эти резкие черты и козлиная бородка не допускали ошибки. Сомнения не было: передо мною стоял мой старый сварливый спутник профессор Саммерли. 

— Как! — воскликнул он. — Не вздумаете же вы убеждать меня, что вы тоже получили бессмысленную телеграмму насчет кислорода?

Я достал и протянул ему телеграмму.

Он взглянул на меня и сказал:

— Ну, и я ее получил и послушался его, весьма, впрочем, неохотно. Наш милый приятель так же невыносим, как всегда. Не мог же ему, в самом деле, так срочно понадобиться кислород, что он пренебрег обычными способами его доставки и отнимает время у людей, занятых больше чем он, и более важными делами? Отчего не выписал он его с завода?

Я мог только ответить, что на это были у него, вероятно, серьезные причины.

— А может быть, он их только счел серьезными? Это, во всяком случае, не одно и то же. Теперь вам, конечно, не нужно покупать кислорода, потому что я и так уж везу с собой изрядный запас.

— Однако он, по-видимому, желает, по какому-то особому соображению, чтобы я тоже привез кислород, а мне не хотелось бы поступить против его воли.

Не обращая внимания на ворчливые возражения профессора, я купил такое же количество кислорода, как он, и вскоре рядом с его баллоном в автомобиль поставлен был второй. Саммерли предложил взять меня с собой на вокзал Виктории.

Я подошел поэтому к шоферу моего такси, чтобы расплатиться с ним. Он заломил цену, значительно превосходившую таксу, и повел себя чрезвычайно вызывающе. Когда я подошел опять к Саммерли, у него происходила яростная перебранка с обоими молодцами, поставившими кислород в автомобиль, и при этом его седая козлиная бородка подергивалась от волнения вверх и вниз. Один из рабочих обозвал его, помнится, глупым, полинявшим, старым попугаем, и это так обозлило шофера машины Саммерли, что он соскочил со своего сиденья и собирался выступить с кулаками на защиту профессора. Только с трудом удалось мне предупредить драку.

Все эти мелкие инциденты, как и последующие, могут показаться не имеющими значения и тогда, действительно, не остановили на себе моего внимания. Однако, когда я теперь смотрю назад, то вижу их связь с тем событием, о котором собираюсь сообщить.

Шофер, как мне казалось, был новичком, или, быть может, волнение, вызванное инцидентом с рабочими, лишило его контроля над собой; во всяком случае, он вел машину с бешеной скоростью. По дороге на вокзал у нас два раза чуть было не произошло столкновение с мчавшимися так же бешено и беспорядочно другими автомобилями, и я еще помню, как жаловался своему спутнику, что ловкость лондонских шоферов значительно понизилась. Один раз мы чуть было не врезались в толпу людей, глазевших на драку на углу Мэлл-парка. Все эти люди, находившиеся и без того в состоянии сильного возбуждения, чрезвычайно ожесточились против нашего неловкого шофера, и один парень, вскочив на подножку, занес палку над нашими головами. Я столкнул его, и мы были рады, когда оставили позади себя эту толпу и невредимыми выбрались из парка.

Все эти эпизоды привели мои нервы в раздражение, да и терпение моих спутников было, казалось, на исходе вследствие этого ряда инцидентов.

Впрочем, хорошее настроение вернулось к нам, когда мы на вокзале увидели лорда Джона Рокстона, ходившего взад и вперед по перрону. Его длинная, тощая фигура была одета в светлый охотничий костюм. Выразительное его лицо, с прекрасными, такими проницательными и такими при этом веселыми глазами, просияло радостью, когда он увидел нас. Рыжеватые волосы его кое-где серебрились, и морщины на лице стали глубже, но он все еще оставался прежним, славным товарищем былых времен.

— Привет, Herr Professor! Здорово, молодой друг мой! — воскликнул он и пошел нам навстречу.

Он расхохотался, увидев наши резервуары с кислородом, которые в этот миг выгружал носильщик.

— Стало быть, и вы это купили! — сказал он. — Мой баллон уже стоит в купе. Что взбрело в голову старику?

— Читали вы его письмо в «Таймсе»? — спросил я.

— О чем там речь?

— Невероятная бессмыслица! — резко сказал Саммерли.

— Я думаю, что тут есть какая-то связь с этой кислородной затеей, я почти уверен в этом, — заметил я.

— Совершеннейший вздор! — еще раз грубо перебил меня Саммерли с горячностью, несомненно излишней.

Мы находились в купе первого класса для курящих, и профессор уже закурил свою старую прокуренную трубку, внушавшую всякий раз опасение, что она ему обожжет его длинный сварливый нос.

— Наш друг Челленджер — человек умный, — сказал он возбужденно. — С этим всякий согласится. Только дурак может оспаривать это. Вы только посмотрите на величину его шляпы! Шляпа эта прикрывает мозг весом в шестьдесят унций — мощную машину, богом клянусь, работающую без заминки и дающую отличный продукт. Покажите мне машинное здание, и я вам определю размеры машины. Но при этом он — прирожденный шарлатан! Вы ведь помните, что я однажды уже сказал ему это в лицо. Прирожденный шарлатан, который умеет ловко выдвигаться посредством своего рода драматических трюков. В настоящее время все спокойно, вот почему наш приятель Челленджер полагает, что сможет опять обратить на себя внимание общества. Не думаете же вы, что он серьезно верит во всю эту чепуху насчет изменения в эфире и угрозы, нависшей над человеческим родом? Что может быть глупее всей этой дребедени?