Ирина Соловьёва - Все дороги стекаются в Путь. Терентiй Травнiкъ: жизнь и творчество

• Название: Все дороги стекаются в Путь. Терентiй Травнiкъ: жизнь и творчество
• Автор: Ирина Соловьёва
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга – юбилейное издание, посвященное творческой судьбе Терентия Травника, воспевшего Мухину гору – родину своего детства в стихах и дневниковых записях. Мы пройдем дорогами многовековой истории Мухиной горы, которые стали восходящими ступенями детства поэта, соединившись для него в большой творческий Путь. Книга адресована всем интересующимся историей Москвы, жителям Ростовской набережной, Плющихи, которые когда-либо жили или живут сейчас в этом очаровательном месте Москвы.

---

В 1934 году строительство первой очереди комплекса началось, и к 1938 было завершено. То, что было построено и стояло 25 лет, нелепо возвышаясь посреди маленьких домиков района, при этом храм Благовещенья при этом погиб… Значительную часть Ростовских переулков новое здание поглотило, нарушив планировку и движение по оставшейся части. Масштабное строительство, которое должно было превратить Смоленку в западные парадные ворота московского центра, почему-то было заброшено.

Полукруглый дом, который получил название «Дом архитекторов», долго оставался единственным высоким и современным строением, никак не гармонировавшим с окрестной малоэтажной застройк

«Сломали Благовещенскую церковь не сразу. Начали в 1950-х годах, остатки исчезли в 60-х, а колокольню снесли позже всего: она еще долго стояла перед построенным на высоком берегу жилым домом, полукругом огибавшим ее», – пишет Сергей Романюк в книге «По землям московских сел и слобод». Этот жилой дом – знаменитый Дом архитекторов работы Алексея Викторовича Щусева (1873—1949) и его ученика Андрея Ростковского. Основной корпус был возведен в 1936—1938 годах. До войны успели возвести его левое крыло и не оштукатурили. «Всю войну темная (красного кирпича) башня недостроенного здания высилась на Мухиной горе рядом с Благовещенской церковью. Экзотичная картина, усиленная контрастом с окружающей «низкорослой» беспорядочной застройкой, привлекала внимание художников…», – сообщает автор очерка в «Видах Москвы».

Со слов старожилов известно, что в конце 20-х храм закрыли, вначале 30-х, при постройке Дома Архитекторов, покалечили, сорвали кресты. Тогда же раскатали кладбище, шпана из местных черепами в футбол играла. Непосредственно в храме был склад. После войны, по свидетельствам очевидцев, в храме жили какие-то сезонные рабочие, мимо руин храма в темное время суток старались не ходить, но детишки таскали оттуда интересные всякие железки вроде деталей моторов и т. п. В первой половине пятидесятых раскатали остатки здания храма, в начале шестидесятых – добили колокольню.

Кладбище около храма было небольшое, очень старое. Плиты потом долго лежали по округе пока их после реконструкции набережной все не срыли и закатали в асфальт.

Церковь Благовещения Божьей Матери еще долго стояла перед построенным на высоком берегу «Домом Архитекторов».

Фото http://moscowwalks.ru/2013/03/27/plushиha/

К идее застройки Ростовской набережной вернулись только в 1960-70-х: пристроили к Дому архитекторов «крылья», пустив под снос еще часть старых Ростовских переулков. «Когда к полукруглому знанию на Ростовской набережной уже после войны достраивали „крылья“, рабочие нашли клад золотых монет времен Государя Николая Александровича», – рассказал очевидец, державший монеты в руках.

Именно на этот период пришлось детство Терентия Травника, когда вездесущие, любознательные мальчишки открывали для себя мир, осваивая Мухину гору.

Дом архитекторов. 1966 г.

Из дневников Терентия:

Было это, когда я учился в первом классе. Помню, как-то раз, играя на лужайке Мухиной горы, как раз напротив арки в Доме архитекторов, в кустарнике мы с ребятами обнаружили большой, четырехугольный белый камень, с полметра торчащий из земли. Камень сильно зарос зеленым мхом и имел рельефную сторону, с фрагментом архитектуры. Дома я рассказал об этом маме, и она мне поведала о том, что когда-то на том месте, во времена её детства и юности стояла церковь, потом её снесли. Так произошло мое первое знакомство с Благовещенским храмом. Больше разговоров не было, но с того времени у нас, у ребят, так и закрепилось это место с названием «У Белого камня». Так мы и договаривались о встречи: «Давай-ка у Белого (Церковного) камня встретимся после уроков…». В дальнейшем, став студентом, я узнал, что это был один из самых старых храмов Москвы, один из красивейших. Он долго сопротивлялся человеческому неведению того, что творят. Пережил революцию, сталинизм, войну, и, вот, в период оттепели был снесен Никитой Хрущевым.

Всегда, в таких случаях, удивлялся по поводу того, каким правом некоторые люди уничтожают все то, к чему не имеют абсолютно никакого отношения. Более того, это им и не мешает даже. Это все равно, что придти в чужую квартиру, разбить раковину или ванну, оторвать дверь и уйти. Но когда понимаешь, что это не просто люди, а это ответственные за судьбу своего народа люди, то становится как-то безнадежно тоскливо, а душа еще более и более тянется к Богу, понимая, что если и надеется, то только на Него, а уж никак не на хозяина страны, поступающего глупо до безобразия. Многочисленный снос храмов, мне кажется, только придвинул народ к Богу. Сработал обратный эффект. Конечно, это был народ-очевидец. Увы, задача ставилась на перспективу, чтобы следующее поколение росло, не имея перед глазами белокаменных церквей, как, например, мое. Результат получился такой, что в моем классе, уже, в новой школе, куда я пошел учиться в 1976 году, понятия Бога просто не было.

Большинство фамильных икон моей семьи были убраны на антресоль, а в дедовой комнате в красном углу висели две маленьких черно-белых фотографии в рамочках с изображением Св. Николая и Св. Гурия, Самона и Авива и все, дабы не было лишних разговоров. Уже в начале 80-х, находясь в поездке по Прибалтике со своим другом Вадимом Овсянником, мы, будучи в Таллине, зашли в костел, но были тут же остановлены людьми с красной повязкой на рукаве и, обратившимся к нам с определенными вопросами, один из которых был: «Комсомольцы ли мы?» Все закончилось мирно, но в костёл мы так и не попали. Через стекла в двери я успел заметить, что он был почти пуст, может, два-три человека сидели на лавках, не более.

1996 г.

На склоне Мухиной горы по 2-ому Ростовскому переулку, затем переименованному во 2-ой Тишинский, а с 1922 года – в Дорогомилово-Тишинский переулок, в доме №5 стояла церковь Николая Чудотворца Николо-Смоленской старообрядческой общины. Согласно сведениям С.Т.Жукова, «Смоленская моленная» существовала с начала 40-х годов XIX века на Смоленском рынке. В дом во 2-м Ростовском переулке она переведена в 1869 году. В конце XIX века этот дом принадлежал московскому мещанину – Филиппу Васильевичу Потапову, а с 1912 по 1917 год – Александру Александровичу Пантелееву.

«История моленной на рубеже ХIХ-ХХ столетий неизвестна, но известно, что в этот период происходит смена ее владельцев. В 1908 году она уже упоминается в том же доме, но со владельцем Ф. В. Потаповым.

В начале 20-го века просители по легализации общины старообрядцев заявили, что в доме, теперь уже, Александра Пантелееева по 2-му Ростовскому (Тишинскому) переулку Хамовнической части 2-го участка, с давнего времени существует моленная, прихожанами которой они и состоят, вместо которой со временем в той же местности предполагалось строительство старообрядческого храма. Они просили о разрешении учредить в Москве старообрядческую общину с присвоением ей наименования «Николо-Смоленская старообрядческая община в Москве» В 1908 году дом, где она находилась, был куплен у Ф. В. Потапова Александром Алексеевичем Пантелеевым, крестьянином Владимирской губернии и уезда, Борисовской волости, села Борисовского. В воскресный день 4 мая 1908 года, в храме Святителя Николы, помещавшемся в доме во 2-м Тишинском (Ростовском) переулке на Плющихе, преосвященным епископом рязанским и егорьевским Александром в сослужении местного священника о. Мефодия Лазарева, о. Трофима из Остоженской общины, о. Елисея и его тезки диакона, обоих с Рогожского кладбища, был совершен торжественный молебен с водоосвящением по случаю организации при Никольском храме общины.

21 сентября 1912 года Московское Губернское Правление зарегистрировало Николо-Смоленскую общину. В конце 1912 года совет Николо-Смоленской общины обратился с прошением к московскому губернатору, в котором доводил до сведения последнего, что потомственный почетный гражданин Иван Емельянович Кузнецов продает более, чем за 5000 руб. общине «для удовлетворения религиозных и нравственных потребностей» свой дом с постройками и землею, находившийся на Варгунихиной горе, во 2 участке Хамовнической части.

В 1913 году журнал «Церковь» сообщил своим читателям о том, что с благословения архиепископа московского Иоанна, Николо-Смоленская старообрядческая община, помещавшаяся в доме А. А. Пантелеева, с 6 июля перенесла свою деятельность в помещение временного молитвенного храма с походным алтарем, устроенный в доме №22, по Варгунихиной горе, принадлежащий общине. Здесь теперь и стали совершаться Божественная Литургия и требы.