Пофигина Кофеджийска - Всечеловеки и несколько дурак

• Название: Всечеловеки и несколько дурак
• Автор: Пофигина Кофеджийска
• Жанр: Русское современное

Посвящается моей семье, Майку, Ашхабаду и Бургасу с благодарностью за веру в меня. Посвящается всем, кого я знала и кто никогда не повторится. Пофигина Кофеджийска.

---

Однажды я взбесилась от такого чудовищного игнорирования великого могучего и говорю одному из обалдуев: «Вот ты (имя), давай вставай! Представь, ты приехал в Новосибирск». Почему я выбрала Новосибирск до сих пор не знаю, я никогда там не была. «Температура воздуха минус тридцать градусов. У тебя огромный тяжелый чемодан и ты нашел с грехом пополам гостиницу. Я – администратор и не говорю по-болгарски. Давай, заказывай номер, а то от холода и голода помрешь!» То, что все обалдели, включая «незадачливого туриста» – не сказать ничего. Но «турист» с тяжелым чемоданом, быстрeнько оправился от шока и мне говорит: «Здравствуйте, девушка! Do you speak English?» И знаете, заказал, чертяка, номер, на двух языках одновременно. Оболтусам это все так понравилось, что мне приходилось постоянно что-то придумывать. То я их на дискотеку закину, то в ресторан, то на мебельную фабрику, то в магазин какой. Об учебнике пришлось забыть.

И еще помню один знаменательный случай. Был у меня ученик. Турок, по имени Мехмед. Парню было очень трудно. Он плохо говорил по-болгарски. У него умерла мать, а отец был алкоголиком. Жил Мехмед в общежитии. Парнишка стал пропускать уроки и я никак не могла его поймать чтобы как-то хоть трояк завертеть. В общем, в конце учебного года он должен был явиться на экзамен по английскому и по многим другим предметам. Пришел, значит, сел и я ему говорю: «Послушай меня очень внимательно, Мехмед. Вот тебе две темы. Ты пиши, а я пойду вниз во двор пить кофе. Там буду пить кофе полчаса. Ты не беспокойся, сюда никто не зайдет. А ты спокойно пиши. Ты все понял?» Мехмед понял и говорит: «Добре, госпожо» (Хорошо, значит, а «госпожо» – такое обращение к учительнице по-болгарски.) Написал Мехмед все что нужно. Поставила я ему трояк, перекрестила и пожелала ему всего хорошего.

Я уже давно в этом техникуме не работаю, а если иду по главной улице Бургаса, то вечно какие-то здоровенные мужики радостно мне кричат: «О, здравствуйте, госпожо!»

Ирландская йога

Когда я была учительницей в одном техникуме, я получала такую мизернейшую зарплатишку, что вынуждена была подрабатывать где не попадя, чтобы как-то шалко-валко закрепить свой вечно дырявый бюджет.

Вторая работенка в начале нулевых годов находилась запросто, поскольку подработка обычно была нелегальной – без договора, налогов и социальной страховки. Все шло по принципу «вечером деньги – утром стулья», а если денег нет, то на то и суда нет – скудное барахлишко в котомку и волка ноги кормят. За три года пошатало меня немало. Я подрабатывала представителем в небольшой болгаро-румынской фирме, что была подрядчиком у японцев, занимающихся установкой ветряных генераторов в разухабистых деревеньках у Сливена. Я была на подхвате у косоглазого профессора, кто строчил еженедельные доклады о показателях морской воды, когда те же самые японцы строили пирс в бургасском порту. Я переводила материалы судебных разбирательств для солидных землевладельцев, что судились с другими солидными землевладельцами. Причем, переводчиком я была и со стороны истцов, и со стороны ответчиков. А еще я работала брокером в агентстве покупки-продажи недвижимого имущества, где владельцы-управляющие, семейная пара, выясняли отношения на всю улицу вплоть до мордобития во время короткого обеденного перерыва. С такой безумной динамикой я попросила директора гимназии сбить мне график до трех дней, чтобы я покрывала полностью норматив часов и успевала подрабатыть. Директор согласился.

В то время учителями вообще никто не хотел работать. Особенно в таком техникуме, где работала я. В таком безжалостном режиме я зверски убивалась. Я приходила домой уставшим злым дьяволом и постоянно чувствовала себя водолазом, у кого вот-вот закончится кислород и он так и останется на дне без сил всплыть на поверхность. Но, я приобрела бесценный опыт и увидела такое богатство характеров, персонажей и судеб, что все прочитанное в книжках казалось мне скверным цирком на колесах, где бедный клоун в антракте продает дешевенькие леденцы местным ребятишкам из небогатых окраин и на вырученное покупает нитки и иголки, чтобы починить свой затеханный цирковый костюм. Я научилась чувствовать людей нутром с первой встречи и первого взгляда на уровне какого-то первичного животного инстинкта, когда решения нужно принимать с ходу, частенько не имея времени на размышления. Я научилась понимать невысказанное, когда секундная жестикуляция и даже едва уловимое движение глаз скажут больше, чем двухчасовая болтовня за столом переговоров. Когда я работала брокером в этом самом агентстве покупки-продажи недвижимого имущества мне приходилось иметь дело с иностранцами, желающими купить дом или квартиру у моря. Одну такую парочку иностранцев, что купила домишко в деревне Оризаре под Солнечным берегом я запомнила хорошо. Фамилия у них была Мак-Свиниинг. Очень, кстати, символичная для парочки этой фамилия. Муж и жена Мак-Свиниингов. Жена такая приятная во всех отношениях вежливая англичанка, скуластая, зубастая ходуля-Айлин. Мне она понравилась. А муженек у Айлин, Джон-Джоузеф, ирландец-коротышка в спущенных джинсах со смольными растрепанными и торчащими во все стороны волосами. Джон-Джоузеф, сколько я его видела, всегда находился в стадии алкогольного опьянения. У него опьянение было разным. Все зависело от времени суток.

Утро – легкое шафе, радость и крутой ирландский юмор. В обед Джон-Джоузеф становился беспокойным, взволнованным и взвинченным. Ну, а к вечеру ирландец скандалил с Айлин, матерился и доводил всех и вся до белого, что называется, каления. Их занесло в нашу кантору в обед, когда Джон-Джоузеф был в своей второй стадии. Они решительно вошли к нам и сказали, что им срочно нужен дом. Моя начальница сразу унюхав Джон-Джоузефа, сказала мне, что лично она заниматься парочкой не желает и у нее, кроме служебных заморочек, своих семейных неурядиц до черта и потому, если я буду работать с ними – это мое сугубо личное дело. А если сделка пройдет, то она повысит мне комиссионные. Я решила рискнуть и перевела все это Айлин. Айлин сказала, что она сама смотрела какие-то дома в Оризаре и ей один дом понравился. И еще добавила, что никуда нам от Джона-Джоузефа не деться, поскольку, дескать, oн тоже будет собственником дома на равных правах с Айлин. Здесь, конечно, следует упомянуть, что покупка недвижимости иностранными гражданами в Болгарии имеет свои особенности. Необходимо сначала открыть юридически фирму, зарегистрировать ее, подписать огромное количество всевозможных бумажек, депозировать определенную сумму денег в болгарский банк, что подтвердит наличие капитала у фирмы, а потом уже выступить в роли юридического лица в качестве покупателя недвижимого имущества. Пошли мы в банк утром, когда Джон-Джоузеф под легким шафе докопался до охранника, проверяющего всех входящих в здание банка. Мне пришлось успокаивать охранника, а Айлин Джона-Джоузефа. Пока я и Айлин стояли в очереди в кассу, чтобы депозировать деньги, Джон-Джоузеф раза три-четыре выходил «освежиться» в ближайший бар и каждое его появление в банке нервировало не только меня и Айлин, но еще охранника и всю очередь в кассу. Охранник подошел ко мне и сказал, что не знает насколько хватит его терпения и попросил нас с Айлин поторопиться. Под молящим взором Айлин я упросила охранника подождать пока мы внесем деньги.

В обед, во время второй стадии Джона-Джоузефа, мы поехали в Оризаре, чтобы еще раз посмотреть дом, что понравился Айлин. В Оризаре Джон-Джоузеф залез на крышу заброшенного домишки, чтобы проверить не течет ли она, и качаясь, с риском шарахнуться вниз, орал на всю деревню: «Aylin, it is ok!» Айлин по-английски спокойно отвечала: «Could we discuss it here, darling?» Такое спокойствие Айлин убедило меня, что, все-таки, Айлин принимает какие-то успокоительные таблетки или легкие наркотики в силу своих семейных обстоятельств. Пока я расписывала Айлин инфраструктуру района, Джон – Джоузеф увидел привязанного коня, и, перескочив забор какого-то унылого и нуждающегося в основном ремонте дома, побежал к коню. Тут выскочил полуголый цыган из этого дома и начал кричать, что конь бешеный и «кудааааа, мужик?» Я хотела было рвануть за Джоном-Джоузефом, думаю, все, убился! Айлин так заторможенно мне говорит: «Не переживайте так, пожалуйста. Джон-Джоузеф бывший жокей и все у него хорошо и замечательно с конями». Я и полуголый цыган в изумлении уставились на Джона-Джоузефа и его коня. Джон-Джоузеф и бешеный цыганский конь стояли обнявшись, как будто всю жизнь друг друга искали и наконец-то нашли.

В общем, понравился им этот дом. Потом поехали в Несебр, где уже в агентстве с Айлин стали обсуждать способы оплаты и составлять предварительный договор. Джон-Джоузеф постоянно отлучался в бар. Я сказала Айлин, что если мы пойдем к нотариусу вечером, в третьей стадии ее муженька, то нас оттуда погонят как раз из-за его третьей стадии. Айлин предложила Джону-Джоузефу оформить на нее доверенность в покупке недвижимости, но Джон-Джоузеф уже был «никакущий», начались споры и скандалы с намеком на побоище.