Евгений Вермут - Жизнь, как она есть. Ироническая философия в стихах

• Название: Жизнь, как она есть. Ироническая философия в стихах
• Автор: Евгений Вермут
• Жанр: Поэзия

Книга рассчитана на читателя с большим жизненным опытом, но и молодое поколение найдет здесь что-то для себя в любом из разделов. Основная тема книги – жизнь обычного человека со всеми радостями и невзгодами. Здесь есть над чем посмеяться и задуматься.

---

Хлеб детства

Что-то серое нынче и грустное небо,
Настроение – вспомнить, как в детстве порой
Ты попросишь у мамки горячего хлеба
И – бегом «добегать» со своей детворой.

А потом – по гостям – по дворам – по оврагам,
Как бы ни были наши дома далеки,
И уже не один ты, а всею ватагой
Уплетаете «чудо» за обе щеки.

Улыбаются нам всюду встречные дяди,
Наблюдая, как мы своей грязной рукой
Мякиш – в рот и жуем, на приличья не глядя:
Ну, откуда им знать, что он вкусный такой!

Я давно не встречаю «бригады» чумазой,
С наслаждением мнущей в руках аромат,
Аромат нашей жизни – той жизненной фазы,
Не вернуть никогда нам которой, назад…

Повзрослели друзья, стол имеют богатый,
Перешли все давно на насущный свой хлеб,
Но не тот он, конечно, каким был когда-то,
Да и способ еды его тоже нелеп.

Пригласить бы друзей, рассадить, как попало,
Да из печки достать бы, включив яркий свет,
Хлеб, которого было всегда нам так мало,
Босоногого нашего детства «привет».

Налетайте, родимые, рвите руками,
Превратитесь на час в бесшабашную рать,
Вы забыли давно, как бывало, мы с вами
Ни штанов, ни рубах не боялись марать…

Что-то капнуло вдруг, посмотрел я на небо,
А оттуда мне тучи тревожно кричат:
– Ах, ты старый дурак, не видать тебе хлеба,
Забирать уже нужно из сада внучат!

МОНОЛОГИ Мысли людей, животных, а также неодушевленных предметов. Шуточные и серьезные.

Монолог землекопа

Раньше я любил природу,
Потому и ямы рыл.
Я копал их для народа
И собой не дорожил.
Поприветствуешь прохожих,
Смотришь – аисты парят,
И душа рвалась к ним тоже.
Вдохновенье – говорят.
Чем я только ни работал:
И лопатой, и ломом,
И кувалдой до ломоты,
И отбойным молотком…
Если взять все ямы вместе,
Что за жизнь я накопал,
Можно будет с Эверестом
Спрятать маленький Непал.
Жали руку мне, хвалили,
Уважали, берегли
И… бессовестно делили
За спиной моей рубли.
Приговаривали: – Вот он,
Наш ударник, парень свой.
Молодец! Давай, работай,
Но, смотри, не головой.
Думать – это дело наше,
Так что, парень, не скучай —
Мясо ест лишь тот, кто пашет,
Кто не пашет – хлещет чай.
Помни твердо днем и ночью:
Ты – ИСТОРИИ творец.
Знай, что звание «рабочий» —
Строя нашего венец.
В землю по-уши заройся,
Плюй в ладони и пыхти,
А за денежки не бойся —
Это бремя нам нести.
Я «давал», вовсю старался,
Где бы ни был, что б ни рыл.
Я на них не обижался,
Я ИСТОРИЮ творил.
Но ЕЕ, как оказалось,
Сотворил в краю родном
Человек, плешивый малость,
С подозрительным пятном.
Там, где аисты парили,
Нынче кружит воронье,
Там, где молодцы ходили,
Бродит пьяное рванье.
Вновь сбылась очередная
Поговорка (про мигрень) —
Есть охота, только дай им,
Но работать что-то лень.
Впрочем, дело не в охоте,
Люди те же, мир другой.
Можно было б поработать,
Да зарплаты никакой.
Тяжела про жизнь задачка,
Где решенье, где ответ,
То ль получка, то ль подачка,
То ль работал, то ли нет?
Расплодилось много нищих,
Много пьяниц и путан,
На заводах ветер свищет,
А в кармане – ураган.
Этот самый, лысоватый,
Многим людям указал
Путь последний, путь горбатый
На метро и на вокзал.
И теперь, скажу я прямо,
Если б раньше знать его,
Я всю жизнь копал бы яму
Для него, для одного.

Монолог ограбленного инвалида

Про меня знакомые говорят, что «тронут» я,
Многие пугаются, ходят стороной.
Только не могу, ведь, я в опустевшей комнате,
Убежал от горя бы, да оно со мной.
Я вчера на брудершафт пил кефир с товарищем.
Он спросил чего я хмурый, бледный, чуть дышу.
Не забылась, – говорю – у меня беда еще.
Он проникся, говорит: – Хочешь, рассмешу?
И тогда мой старый друг подло обманул меня.
Он сказал: – Не видел раньше благородней лиц.
Ты похож на фараона, натурально – мумия,
Из каких таких чижовских* вышел ты гробниц?
…Я потратил весь кефир на лицо евоное,
Вытряс все до капельки. (Что ж мы, не друзья?)
Может, я и мумия, только не сушеная.
Но позвольте, граждане, я начну с нуля.

Для своих немалых лет я вполне рентабелен,
И в ближайший магазин сам еще хожу.
С нашими соседями я коммуникабелен,
Потому что тщательно за собой слежу.
Я тут в общежитии занимаю комнату.
Я провел в ней, граждане, лучшие года.
Не ходил я по миру со спиною согнутой.
Жить бы припеваючи да стряслась беда.
Снова жизнь не удалась, будь она неладная —
«Подмела», ограбила воровская гниль.
Сперли, гады, денежки, тапочки парадные
И подарок бабушкин – именной костыль.
Я вернулся затемно (есть, там, старушенция),
Вижу, дверь распахнута и пустой порог.
Славно поработали, лучше интервенции.
Зарыдал я горестно и надолго слег.
Не припомню, сколько дней пролежал безвольно я.
Весь пропал, поверите ль, к жизни интерес.
Растрясла соседушка, баба сердобольная:
– Ты, когда опомнишься, загляни в Собес.
Исхудал ты, батюшка, только зубы светятся,
Подойди, пожалуйся – может, что дадут…
Я подумал про себя и решил проветриться,
Разузнаю, навсего, а за спрос не бьют.
Знать бы раньше, не пошел в это заведение.
С ихними законами я ни в зуб ногой.
До чего ж бумажное нынче поколение…
Впрочем, это лишнее и рассказ другой.

Я полдня Собес искал, начал поносить его,
А когда набегался и пришел домой,
Вдруг увидел я его рядом с общежитием.
(Вот он, дом – пожалуйте, а напротив – мой!)
Долго пробирался я лестничными маршами,
Вышел прямо к Главному (что за кабинет!)
Книги снизу доверху, папки с секретаршами…
Повидал я всякого, а такого нет.
То ли я так постарел, то ли «кадры» юные?
Харя у начальника – хоть на барабан,
Девки, как овечки там, сплошь все «тонкорунные»,
Волки так и крутятся, ну, а шеф – чабан.
Я стою, разинув рот, у меня смущение.
Я в Собесе, наконец, или тут базар?
Вдруг случилось с «чабаном» светопреставление —
То ли приступ от бумаг, то ль другой удар.
Он свалился на ковер, что-то шепчет, крестится.
(Во, переработался, явно перегнул)
Долго он с поклонами нес мне околесицу,
А потом опомнился и придвинул стул.
Мне не ловко, я не брит, да и морда сонная,
Ну, а он не брезгует, видно, что простой.
Извините, – говорит – спутал вас с иконою,
Вы такой потресканный – как ни есть – святой.
Расскажите, кто такой, по какому поводу,
Почему хромаете и зачем пришли.
Если за пособием, приведите доводы,
Только не подумайте, что ослов нашли.
Я ему и так и сяк, инвалид, мол, с детства я,
Сирота, без матери бабушкой взращен.
Раньше подрабатывал, молодым не бедствовал,
А когда состарился, помогал район.
В общем, рассказал ему все, как было, начисто:
И про поглумление над родным гнездом,
И о том, что за костыль и какого качества,
Даже про соседушку и про чертов дом.

Он с вниманьем выслушал и ответил ласково:
– Что ж, поможем, дедушка, понимаю я.
Только пару справочек принесите завтра вы.
Дело пустяковое, но без них нельзя.
Справки от сексолога, от невропатолога
И от геронтолога в том, что вы старик,
Справки от уролога и от гинеколога —
Если вы беременны, значит не мужик.
Справку от астролога, справку от уфолога —
Не хватало нам еще инопланетян.
Справку от зоолога, справку от кинолога —
Может вы не «Рудер-», а просто добер-ман.
Справку от психолога, что мозги шевелятся
И из психдиспансера в том, что вы не псих,
И на вшивость, заодно, съездите провериться.
Мы и так тут чешемся, много вас таких.
Кажется, закончили. Чтой-то вы растеряны?
Вот, еще заполните несколько анкет…
Он ехидно щурится и с улыбкой Ленина
Подает увесистый, с килограмм, пакет.
У меня от «радости» помутилось зрение,
Слезы покатилися по седым усам.
Взял я этот сверточек, отшвырнул с презрением,
Плюнул на ковер ему и свалился сам.

Вот и вся история, граждане, надрывная.
Не сидеть бы мне сейчас, не глотать бы пыль
И не петь бы мне для вас песни заунывные,
Если бы не тапочки да не мой костыль.
И не зря знакомые говорят, что тронут я
Да еще пугаются, ходят стороной.
Только не могу, ведь я, в опустевшей комнате.
Убежал от горя бы да оно со мной…

* Чижовка – «популярное» минское кладбище

Афродита (письмо бывшего гинеколога из «сумасшедшего дома»)

Несравненная Афраня!
Сообщить хочу тебе —
Находясь уже «на грани»…,
Может, даже «на ребре»…,
В редких проблесках сознанья
(Жаль, не долог этот миг)
Для тебя, моя Афраня,
Я сварганил этот стих.
Я лежу сейчас в больнице.
С чем, сказать я не могу,
У меня, как говорится,
Затемнение в мозгу,
Но в минуты просветленья
Я пишу тебе о том,
Как попал я, к сожаленью,
В этот чертовый «содом».

Жил когда-то я солидно,
Что б ни делал, не спешил
И мужчина был я видный,
Только изредка грешил.
Состоял мой круг знакомых
Исключительно из дам.
Так, ведь, парень я «не промах»,
Развит был не по годам.
Захожу я так, бывало,
В свой рабочий кабинет,
А за мною бабы – валом,
Целый день отбоя нет.
Правда, некто без причины
Слухи сеял, что не я
Дам опутал, как мужчина,
А профессия моя.
Он коллега по работе
И сосед через стену,
Но меня он не заботит.
Разбираться с ним?
Да, ну…
Я не мститель по натуре,
Чужда мне любая месть.
Морды бить друг другу с дуру?
Не великая ли честь?
Да, я врач по женской части
И знаток интимных бед.
Не такое это счастье,
Как считает мой сосед.
Я, порой, бывал запарен,
Но свой тяжкий труд любил,
Потому и популярен
Сильно я у женщин был.
Я старался быть тактичным,
Сам не лез к душе ни чьей,
Но об их проблемах личных
Помнил все до мелочей,
И твое ко мне явленье,
Дорогая Фарида,
Я запомнил, как знаменье
И наверно навсегда.
Помню рваные колготки
И дешевое пальто,
Помню все, до нижней, шмотки
И… (еще, там, кое-что).
Появилась ты нежданно,
Словно вихрь, ворвалась
И кривляясь беспрестанно,
Афродитой назвалась.
Я спросил тогда сердито,
Издеваясь над тобой:
– Уж не та ли Афродита,
Что родил морской прибой?
Ты ответила не сразу,
Ухмыляясь краем губ.
(Повторять такую фразу
Здесь не буду, я ж не груб).
Закряхтел я от досады,
Заалел, как в поле мак
И почувствовал засаду —
Я, ведь, тоже не дурак.
Я взглянул еще раз грозно
Вглубь твоих бесстыжих глаз,
Только было уже поздно,
Я совсем в тебе увяз.
Словно крот из подземелья,
Я наверх не посмотрел,
Вылез наружу с похмелья
И от света одурел.
Я с ума сошел мгновенно
И с тех пор не ведал сна,
Видно, вышла ты из пены
От Шампанского вина.
В тот же день я очень рано
Кабинет оставил свой
И тебя, косой и пьяной,
Приволок к себе домой,
Отмочил в воде горячей,
Все грехи твои отмыл
И едою холостячьей
До отвала накормил.
Быстро вывел из запоя,
Там, где надо, подлечил
И зажили мы с тобою,
Как ни кто до нас не жил.
Каждый вечер в ресторане,
В крайнем случае, в кино,
А один раз (помнишь, Франя?)
Мы попали в казино.
Я любил неосторожно,
Отказать ни в чем не мог,
Знал, что ты трясла безбожно
И меня и кошелек.
Я купил тебе квартиру,
Всю обставил, как музей:
От балкона до сортира —
Настоящий Колизей.
Но, когда тебе, желанной,
Преподнес в подарок факс,
Намекнула ты туманно,
Что неплохо бы и – в ЗАГС.
Я взбесился не на шутку,
Взбеленился, озверев,
И сказал довольно жутко,
Еле сдерживая гнев:
– Дорогая Афродуся,
Должен я предупредить,
Только сядь и не волнуйся,
Что б случайно не родить.
Я тебе не угрожаю,
Не подумай, что боюсь,
Но, пока соображаю,
Хоть разбейся, не женюсь.
«Гименеевские узы»
Далеко не для меня,
С этой дряхлою обузой
Мне не выдержать и дня.
В ЗАГС твои хмельные штучки
Не заманят никогда,
Лучше я напьюсь с получки,
Чем тебя свожу туда.
Нашумел я, наскандалил,
Может лишнего сбрехнул.
Хорошо, хоть, не ударил —
Просто так рукой махнул.
Перебрал, конечно, лишку,
Ну, а дальше, злись не злись,
Из-за штампа в глупой книжке
Мы на годы разошлись.

Где теперь ты, Афродоля?
Может, там, на небесах?
Я натер уже мозоли
На слезящихся глазах.
Может, снова ходишь босой,
Соблазненная юнцом,
Со своим горбатоносым
Древнегреческим лицом.
Я, вообще, мужик не хлипкий,
Но разлук не выношу,
Я признал свою ошибку,
О которой и пишу,
И со всем своим стараньем
Постараюсь доказать,
Что имею я желанье
Свою жизнь с твоей связать.
Говорят, что время лечит,
Это с детства слышу я,
Но меня оно калечит,
Если рядом нет тебя.
Становлюсь я страшно скучный,
Очень нервный и плохой,
К санитарам равнодушный
И с врачом своим глухой.
Афродита или Фрося
Или, как тебя, там, звать,
Мне бы взять тебя за косы
И забросить на кровать.
Появись же поскорее,
Свадьба будет «от и до»,
Я давно мечту лелею
Свить совместное гнездо.
Вечерами, Афрозина,
Я брожу туда-сюда,
Время тянется резиной,
Продвиженью нет следа.
Я, исколотый врачами,
Съел таблеток килограмм,
Я ворочаюсь ночами
И вздыхаю по утрам.
Я ищу тебя по свету,
Я пол мира облетал
И в Вечернюю газету
Объявленье накатал:
Мол, жениться есть причина,
Обеспечен до седин,
Ждет вторую половину
Ее первый половин….
У меня своя охрана,
Сам на белом я коне.
Никакие «тамерланы»
И не сунутся ко мне,
Только часто в полнолунье
Подвываю от тоски…
Ты мне сердце, Афродуня,
Разрываешь на куски.
Приезжай ко мне, отрада,
Ты узнаешь блеск и шик,
Ждет тебя моя награда,
Ведь не зря же я мужик.
Все прививки я прошедший,
У меня по горло льгот,
Я же в доме сумасшедшем
Квартирую третий год.
В потолок плюю весь день я,
Одному, лишь, я не рад —
Беспокоит привиденье,
Облаченное в халат,
А в окно, на женщин глядя,
Угрожаю кулаком.
Называют меня дяди
Сексуальным маньяком.

Монолог игрального автомата