Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть вторая

• Название: Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть вторая
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-97920-2

Осенние дожди притушили большие войны, но тем сильней кипят страсти, тем сильней истончается граница между жизнью и смертью. Алое становится черным, сходят с ума фрески, не верят своим глазам люди. Смотрит кошмарный сон четвертый раз сменившая имя столица, уходит в туман избранник Славы Руперт фок Фельсенбург, Скалы обретают Повелителя, Проэмперадор Савиньяк – шестую часть сердца, а казар Баата – истину. Капитан Арамона встает грудью за родную кровиночку, адмирал Вальдес рассылает манифесты, дукс Жан-Поль Салиг не знает всего в своем доме, а маршал Капрас – в себе самом. До начала нового Круга остается четыре с половиной месяца, до конца цикла «Отблески Этерны» – две книги.

---

– Я его разбудила, – Селина втащила в комнату своего зверя. – Можете больше о нем не беспокоиться.

– Вам обо мне говорил Уилер, – бросил Давенпорт, – он шутит довольно… своеобразно.

– Уилер? – широко раскрытые глаза были бы прекрасны, догадайся их обладательница замолчать. – Зачем кого-то слушать, если вы у нас бываете?

– Так объяснитесь!

– Попробую, – пообещала кошачья нянька. – У меня до Мелхен была подруга Айрис, она погибла в Надоре.

– Я знаю.

– Ее брат повел себя гадко, и Айри его побила. Понимаете, этот Ричард, его звали Ричард, думал, что ему все всегда рады – и Монсеньор… не граф Савиньяк, а герцог Алва, и сестра, и ее величество, и солдаты, и горожане. Ричард ужасно удивлялся, когда его не любили, а любить его было не за что, ну а вы – наоборот. Вас есть за что любить, а вам кажется, что вас не уважают и хотят обидеть. Это тоже плохо, может быть, даже хуже. Ричарду редко говорили, что он надоел и не нужен, он всегда был собой доволен, а вы никем не довольны, потому что вам не говорят все время, как вы нужны. И не догадываются, что из-за этого вы можете надуться, а вы надуваетесь и становитесь несчастным, хотя вы красивый, богатый и знаменитый.

– Что за чушь!

– Вот видите, вы уже надулись и теперь будете это помнить и жевать. Вы ведь видели коров?

– Сударыня!

– Они все время жуют, и вы тоже жуете. Обиды. Сперва ищете и находите, а потом начинаете их помнить.

– «Над памятью своею мы не властны». – Дурацкий разговор, нечего было его заводить! – Мне не верите, поверьте хотя бы великому Веннену, если про такого слышали.

– Веннена очень любила ее величество, – голос Селины слегка дрогнул. – Ее… Она умерла, когда читала Веннена, но он ошибся. Вы же служили у Монсеньора! Вот он помнит только то, что нужно, и ничего не жует, поэтому с ним всегда так легко, а ведь граф Савиньяк почти регент. Монсеньору можно сказать все, и он поймет, а с вами лучше вообще не говорить, потому что вы не поймете ничего, решите, что вас обижают, приметесь думать о плохом, и оно сбудется. Из-за вас, но вы скажете, что виновата судьба или еще кто-нибудь. Сегодня на Уилера подумали, а он никогда вас не вспоминает, ему неинтересно. Вот про Монсеньора он говорит. Что столько ни одна лошадь не вытащит. Я пойду, а вы берите орехи, они очень удачные…

2

Госпожа Арамона была встревожена и этого не скрывала. Семейные традиции требовали этого не замечать и безмятежно ждать откровений, но тянуть из своей единственной дамы жилы графиня Савиньяк не собиралась.

– Садитесь, – распорядилась она, – и рассказывайте.

Вдова выходца с готовностью уселась и с готовностью же согласилась на шадди; она, как и сама Арлетта, не терпела сладкого, уже одно это отлично сближало.

– Приезжает герцогиня Ноймаринен, – не стала юлить капитанша. – Мне очень не хочется с ней встречаться, но, боюсь, без этого не обойтись.

Двор есть двор: чтобы сохранить тайну, нужно очень много старания и еще больше везения, хотя Рудольфу скрывать приезд Георгии без надобности, да он и не думал скрывать. Когда накануне вечером к Рудольфу вошел курьер из Ноймара, Арлетта как раз ругалась, то есть, простите, ужинала с герцогом и видела, как тот удивлен. Был ли он обрадован, женщина не поняла: чета Ноймаринен по праву считалась дружной, но жила ли там любовь? Вот чего не имелось точно, так это любовников; ни у мужа, ни у жены.

– Герцогиня Ноймаринен прибудет только через неделю, – графиня внимательно посмотрела на Луизу, – и она вряд ли захочет вас видеть прежде, чем меня, а меня раньше, чем мужа.

– Неделя ничего не изменит. Герцогиня пригласила меня и Селину ко двору по просьбе сына, а тот хотел нам помочь в память ее величества. Это потом мы оказались в Бергмарк и…

– Лионель мне объяснил, – и как изящно объяснил! – почему вы решили уклониться от приглашения. Вы совершенно правы, но ваше появление в Ноймаре было бы нежелательным, даже не страдай маркграфиня, скажем так, бессонницей.

Вы с дочерью находились в Олларии в очень непростое время и успели много увидеть. Слишком много… Ваши воспоминания в неминуемой грызне над оставшимися без хозяев мисками становятся опасным оружием. Лучше их придержать.

– Мне заболеть? – деловито уточнила госпожа Арамона. – Если да, то чем?

– Добротой и состраданием. Я, именно я, прошу вас помочь баронессе Вейзель, так как полагаю хозяйку Альт-Вельдера неопытной в определенных вещах и не слишком чуткой. Согласитесь, выйти замуж через месяц с небольшим после смерти графа Гирке несколько странно.

– Графиня могла влюбиться, особенно если первый брак был по сговору.

– Она, несомненно, влюбилась, – подтвердила Арлетта, – причем в прекрасного человека, но почему бы мне не осудить чужую скоропалительность? Мой сын говорил, вы собираетесь очень быстро?

– Я уже собралась, – обрадовала умная мать умненькой дочери. – Сударыня… Наверное, это ерунда… Я надеюсь, что ерунда, и служанка пустила письмо Сэль на растопку, но оно пропало.

– Когда? – не поддержала надежду Арлетта, – и что в нем было? Вы успели прочесть?

– Я не успела сжечь, хотя Сэль и просила. Ей был нужен совет в очень… в очень щекотливом деле. Мне хотелось собраться с мыслями и перед тем как отвечать, перечесть письмо, а потом… я зачем-то решила дождаться ответа.

– Когда обнаружилась пропажа? – похоже, пора заводить гайифские шкатулки или… оставлять в доступных местах недописанные письма. – И почему вы о ней ничего не сказали?

– Заметила я утром. Мне пришлось отвечать графу Креденьи, и я полезла за бумагой. Там еще лежат драгоценности, подарок ее величества, они целы.

– Вы боитесь, что письмо попало к женщинам дома Ноймаринен?

– Кому оно могло понадобиться?

– Вы хотели сказать, «кому еще?», – усмехнулась графиня. – Думается, мне лучше узнать о «необычном» деле, тем более что я сбежать в Альт-Вельдер по ряду причин не могу.

А если бы и могла – все равно бы пришлось остаться, потому что беды вырастают из сущей чепухи. Из интрижки с ментором, из попытки затащить приглянувшегося юнца в постель, из обиды на не пожелавшего влюбляться любовника, и это не говоря про жадность, ревность, зависть…

– Лучше рассказать, – решилась Луиза Арамона. – Вы знаете Сэль и читали одно ее письмо, она очень простодушна и, если может что-то сделать, делает.

– Например, отправляется в Багерлее за королевой?

– Это хотя бы нельзя истолковать превратно! Сударыня, Сэль беспокоится о своей новой подруге. Мелхен – приемная дочь Вейзелей, но на самом деле эта девушка…

– Гоганни по имени Мэллит. Ноймаринены об этом узнали раньше вашей дочери и моего сына.

– Но они не знают, что Мелхен любила Таракана и по его милости утратила девственность, причем на редкость мерзко. Сэль спрашивала меня, как это исправить.

Как исправить мерзость? Жуткий вопрос… Мерзавца, даже самого защищенного, можно загнать в угол и схватить за горло. Можно отравить, повесить, сжечь, скормить ызаргам, но как смыть оставленную им грязь? Кровь смывается как-то легче…

– Мне пришел на ум только один способ, – тихо сказала Арлетта, – найти мужчину, способного, во-первых, понять, что была беда, а во-вторых, сперва заслонить Таракана собой, а затем выдавить из памяти. Напрочь. Хорошо, что девочка в Аконе, среди военных таких людей просто не может не оказаться.

3

Дочка Арамоны убралась, исхитрившись утащить с собой капитанскую уверенность, и Чарльз, ненавидя сам себя, уже полчаса говорил про Ор-Гаролис. Мелхен слушала, и Давенпорту казалось, что девушка стала внимательней, а ее вопросы перестали быть простой вежливостью. Самое время перейти к единственно важному, только нужные слова не подбирались, хоть тресни, а все эти «сударыня, умоляю вас составить мое счастье» годились для… девушек, которые очень хотят замуж. Кошачья Селина все испортила!

– …к полудню устали и мы, и дриксы с гаунау, так что самым разумным казалось остановиться на достигнутом, но Савиньяк приказал наступать и сам возглавил атаку пехоты.

– Зачем? – Мелхен широко раскрыла глаза, она вряд ли думала о старом сражении. Тогда о чем? – Зачем перв… Проэмперадор сделал это?

А в самом деле, зачем? Фажетти и сам бы справился, разве что маршалу надоело торчать на холме с трубой.

– Он – Савиньяк, сударыня, порой это сказывается, хотя Проэмперадор должен распоряжаться чужими жизнями.

– Хвала тому, кто отдает, что можно отдать, спасая то, что иначе не спасти. – Нет, она сегодня не такая, как всегда! – И четырежды хвала тому, кто находит путь в ночи и воду в пустыне. Проэмперадор потревожил чужие горы, и их король не тронул Талиг. Селина говорит, Хайнрих из Гаунау умен, добр и не знает зависти. Он прочел в чужих глазах волю Флоха и обрел уже свою дорогу.

– Простите, сударыня, чью волю?

– Это имя чужой памяти. Оно вам не нужно.

– Мне… Мелхен, мне нужно только одно! Я уже просил вас и прошу снова… Что я должен сделать?