Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. Книга пятая: Мир вечного лета

• Название: Дома мы не нужны. Книга пятая: Мир вечного лета
• Автор: Василий Лягоскин
• Жанр: Альтернативная история

Радость победы! Безграничная, и заслуженная… Нашим героям не дали насладиться этим чувством. Чудовищная сила забросила город, построенный жителями с любовью и тщанием, в новый мир. И этот мир встретил их сурово. Беспощадное солнце готово испепелить все; монстры в небе и под землей только и ждут зазевавшихся людей. А еще этот мир обитаем. Первая встреча с аборигенами лишь добавила загадок. А потом стало не до загадок – когда город затопили волны насилия…

---

– Скорее всего, – понял наблюдатель внутри Романова, – для двух орлов ноша неподъемна, а больше «народу» подлететь не смогли – крылья помешали.

Впрочем, заминка была недолгой. На удивление разумные в упорядоченности действий птицы справились с «проблемой» быстро и кроваво. В ход пошли не кривые клювы и острые когти. К изумлению и незримого наблюдателя, и профессора Романова в целом, один из орлов (остальные не мешали) приступил к «делу», как опытный мясник. Опустившись у тела, лежавшего на первой ступени цитадели, он взмахнул крылом, как заявленный мясник топором. Человеческая (точнее, неандертальская) плоть не выдержала удара перьев.

– Они что, у него, железные? – не выдержал рядом Толик Никитин.

Это был первый вопрос словоохотливого тракториста сегодня; что само по себе говорило о неординарности событий. Ответить никто не успел – так быстро орел «разделал» громадное тело «не-зверя» на аккуратные части. Такие, что теперь орлы могли утащить их в одиночку. И унесли – подлетев к ним поочередно, не толкаясь; явно подчиняясь какому-то порядку.

– А может, команде?

Никитин, изо рта которого явно «вытащили затычку», перебил мысль, воскликнув:

– Знаете, что это напомнило мне? Собакомедведей – тех самых. Вот так же они тащили добычу в логово, своей…

Он опасливо поглядел на Оксану, которая не любила воспоминаний о битве с Седой медведицей, и на всякий случай «спрятался» за хрупкой фигуркой жены, Бэйлы. Оксана отреагировать не успела; как и никто другой. Потому что тираннозавр, проводивший взглядом последнего «перевозчика» (свободные от груза орлы кружили над цитаделью, и было их очень много), и опять оказался напротив панорамного окна. А оно – к изумлению и ужасу Алексея Александровича – было широко распахнутым. И встречал монстра полковник Романов; с арбалетом в руках. Оружие это было несравнимым с громадным монстром; для непосвященных – просто смехотворным. Что мог сотворить арбалетный болт там, где бессильными оказались стальные пули двенадцатого калибра?

– Все! – хотел выдохнуть Романов.

Но раньше выдохнул сам командир. Тираннозавр, очевидно, тоже озадачился такой беспечностью врага. Он даже открыл в недоумении рот, показав острые страшные зубы и длинный синеватый язык, с которого стекала тягучая кроваво-красная струя слюны. Вот в это жуткое отверстие и полетел оперенный пластмассовый болт, а прежде него команда полковника Кудрявцева: «Умри!».

Монстр, наверное, умер прежде, чем болт пронзил головной мозг. По крайней мере, в его глазах жизнь истаяла раньше, чем оперенный наконечник исчез за сомкнувшимися с громким клацаньем клыками. Но тело еще жило; оно сопротивлялось, и явно желало нанести больше урона победившему врагу. Короткие, но невероятно сильные передние лапы динозавра царапнули когтями по стеклу, не оставив на нем ни единого следа. От этого движения динозавра повело влево; учитывая его огромный рост, и ту энергию, с которой мертвый уже монстр переступал толстенными ногами, этот рывок протащил его через одну стену, заставив монстра запнуться об один из жилых домов; потом огромные следы появились на огородах. За спиной профессора жалобно вскрикнула Оля Ульянова, главный садовод и огородник города. Потом там же, за спиной, облегченно вздохнули – на посевном поле незрячий, и не дышащий уже динозавр попал как раз на мягкую почву, недавно подготовленную под посев. Глубоко утопая в мягкой удобренной почве, монстр успел дотащиться до последней, шестиметровой монолитной стены; перепрыгнуть через нее не сумел. Постояв и пошатавшись, он в последний раз махнул толстым хвостом, и это движение заставило мертвое тело перевалиться через ограду, и упасть прямо на рядок живой «пластмассовой фабрики» – на удивительные деревья, что горожане высадили последним поясом вокруг своего Цветочного города. Впрочем, в этом поясе росло много чего еще интересного и полезного; но именно пластмассовые деревья приняли на себя последний удар гигантского тела.

Ни треска ломаемых ветвей, ни картинки сокрушенных в клочки стволов профессор не воспринял; но теплый, даже жаркий ветерок, вдруг подувший в открытое окно с места гибели динозавра, почти сразу донес приторный запах пластмассы. Невольная мысль: «Сколько добра пропадает!», – тут же вытеснил тревожный крик Бэйлы. И следом радостный шумок зрителей этой битвы перечеркнул далекий, жуткий вопль. Человеческий вопль. Командир негромко и зло выругался. В начале их беспримерной эпопеи – в январе первого года нового мира – полковник не раз вот так же бессильно сжимал кулаки, и скрипел зубами; когда ничем не мог помочь сотоварищам. Теперь же две фигурки; два человека, почему-то оказавшиеся далеко от цитадели, и теперь – после гибели монстра – бросившиеся к ней со стороны огородов, были обречены. Ни командир с арбалетом, ни грозный «Корд» сержанта Левина, ни снайперские винтовки не могли мгновенно перебить целую стаю пернатых спутников убитого динозавра.

Орлы закружили самую настоящую карусель; их действия опять были вполне разумными, и оттого особенно страшными. Натыкаясь на злые пули, и еще более убийственные болты, они падали, дергались в стороны, но свое черное дело сделали. Страшная картина расправы с беззащитными людьми, оказавшимися посреди поля, потрясла своей быстротечностью, и какой-то картинностью действа. Орлы, которых пока миновала участь убитых сородичей, плавно снижались над обреченной парой, и резко сводили крылья. Из последних вниз летели перья, сравнимые по своей убойной силе с арбалетными болтами. Профессор возненавидел обретенную зоркость. Он истово желал, но не мог отвести взгляда; от того, как тяжелые перья пронзали человеческую плоть насквозь, и как на черной земле вздрагивали уже мертвые тела товарищей.

Наконец, полковник опустил арбалет, и глухо скомандовал: «Все! Закончили!». Орлов в небе было еще немало, но профессор, как и сержант, и Оксана с Бэйлой, до того методично уничтожавшие страшных птиц, тут же отреагировали. Алексей Александрович – вопросом самому себе: «А как же с остальными?»; стрелки – беспрекословным выполнением команды. Лишь Ирина Ильина не остановилась, нажала на курок еще три раза, доведя собственный счет до…

– До Бэйлы с Оксаной, – процедила негромко, сквозь зубы, снайпер.

Однако ее услышали и командир (скорее всего), и сержант Левин, который, как начальник охраны, в пределах города имел возможность командовать и разведчиками.

– Три наряда вне очереди, – бросил он, не поворачиваясь к Ильиной.

Ирина, помедлив, все же ответила:

– Есть, три наряда вне очереди, товарищ сержант.

Голос ее при этом был скорее торжествующим, чем виноватым; но выражение лица тут же поменяло это восторженное выражение – как только Анатолий рядом спросил:

– Не разглядели, кто это был?

– Чжай, – внешне уже совсем спокойно ответил командир, – из тайваньцев… с женой.

Он замолчал, явно ожидая еще вопросы. Первым не выдержал профессор. Он спросил, недоумевая, как, наверное, и все вокруг:

– А почему, Александр Николаевич, вы не всех… Ну, орлов?..

– А зачем? – задал встречный вопрос Кудрявцев («Не даром в жены взял израильтянку», – по-доброму усмехнулся Алексей Александрович), – ребятам уже ничем не помочь (командир показал на место, откуда шустрые птицы уже поднимались с ужасным грузом); уязвимые места врагов нам известны, а расход патронов у некоторых снайперов…

Кудрявцев не смотрел на Ильину, но та вся сжалась – явно в азарте выпалила немало патронов в белый свет, как в копеечку. Командир продолжил:

– А «птички» – какими бы страшными они ни были – еще и послужат нам. Смотрите!

Палец командира указывал теперь в полуоткрытое окно – в ту точку, где можно было разглядеть мертвого динозавра. От туши – на расстоянии такой некрупной и не страшной – одна за другой поднимались темные точки, медленно исчезающие вдали.

– Есть желающие поучаствовать в разделке динозавра? – командир повернулся ко всем, – и перевозке его на безопасное расстояние? Желающих попробовать его на вкус, я так понимаю, тоже нет? Даже у тебя, Роман Петрович?

Доцент, тоже присутствующий здесь, и до сих пор скромно державшийся за спинами товарищей, засмущался, и отчаянно замотал головой.

– Как-то он слишком сильно краснеет, – подумал Алексей Александрович, раньше за другом и земляком не отмечавший такую особенность.

Игнатов тем временем замер; его лицо, пылавшее только что огненно-красным румянцем, вдруг начало стремительно бледнеть; он упал мешком так неожиданно, что никто не успел поддержать его. Может, еще и потому, что рядом на теплый пластмассовый пол, которому необычайные способности командира придали внешний вид и текстуру благородного дерева, начали падать и другие тела.