Игорь Маранин - Целый человек ищет женщину. Очень странная фантастика

• Название: Целый человек ищет женщину. Очень странная фантастика
• Автор: Игорь Маранин
• Жанр: Русское фэнтези

– Прогресс перешагнул человека подобного! – доказывал он, бегая по потолку. – Мы стали как боги и можем творить человека нового – без образа и без подобия. Тело – это глина в руках творца. О, какие фантастические перспективы открываются перед человечеством! Какие необычайные возможности! Знаешь что, Целый? Я предлагаю тебе собрать женщину-конструктор.

---

– Как ботинки? – услышал Мада дежурный вопрос.

– Прекрасно… Помните, вы о побочном эффекте души говорили? Я знаю, как от него избавиться!

Пальцы приняли вопросительную позу.

– Есть специальный обряд, который объединяет одну душу с другой. После чего обе перестают глючить.

– Так вот для чего ты хотел собрать Целого!

– Именно. Но есть загвоздка – я не нашёл, как правильно его провести. Везде пишут по-разному. Но проводил его раньше специальные люди – священники.

– Это те ребята, которые исправляли глюки души? Думаешь, они не развалились на части вместе с остальным человечеством?

– Да они же покрепче должны быть, – неуверенно заметил Мада.

– Так ведь и нагрузки больше: каждый день глюки человеческие править… Но заинтриговал ты нас, Целый, заинтриговал. Приходи-ка ты завтра – в это же время.

Вечер прошёл в спорах с Контрабасом.

– Прогресс перешагнул человека подобного! – доказывал он, бегая по потолку. – Мы стали как боги и можем творить человека нового – без образа и без подобия. Тело – это глина в руках творца. О, какие фантастические перспективы открываются перед человечеством! Какие необычайные возможности! Знаешь что, Целый? Я предлагаю тебе собрать женщину-конструктор.

– Это как? – с подозрением спрашивал Мада.

– Организм, в котором разные части могут меняться местами! В одном месте – безболезненно увядать, в другом – отрастать. Представь, что ты просыпаешься утром, открываешь глаза, оборачиваешься к жене, а у неё всё по-иному – всё расползлось, разбежалось, отросло в совершенно невероятных местах! С такой женщиной ты никогда не соскучишься.

– Нет!

– Две руки, две ноги, туловище – давно устаревший стандарт. Прошлый и позапрошлый век, позапрошлый и прошлый! Если бы человечество думало, как ты, у каждого до сих пор была бы голова на плечах.

– Мне нужна обычная женщина, о-быч-на-я.

– Значит, ты – ретроград!

– Значит, ретроград.

Они замолкали, отворачиваясь друг от друга, и в наступившей тишине скелет со смычком извлекал из струн звуки давно забытых мелодий. Доктор Контрабас колдовал над программой сборки, тыча лапками в многочисленные экраны, а Мада думал над словами, которые скажет будущей невесте при встрече. Проходил час или полтора и диалог повторялся снова.

– Хочешь женщину со встроенной внутрь кофеваркой? Кофе в постель – об этом человечество мечтало веками!

– Не желаю слушать! – затыкал Мада уши.

Голова на паучьих лапках обиженно замолкала, и в подвале с прозрачными саркофагами вновь печально звучал контрабас.

Метель на улице прекратилась, и на голых кронах редких деревьев покачивались большие снеговые шапки. Под резкими порывами ветра деревья оживали и отряхивались, словно собаки. Снег летел вниз, полностью скрывая под собой мелкие пронырливые существа – ступнепальцы, ногозмеи, рукогусеницы. Через мгновение они торопливо выкапывались и продолжали свой путь по улицам. Чем ближе Мада подходил к обиталищу Пальцев Вартана, тем тревожнее ему становилось. Увы, тревоги его оказались не напрасными: лучший сыщик терраполиса лишь смущенно развел толстыми ладонями:

– Опоздал ты, Целый, – сообщил он, – на пару лет опоздал.

– Ни одного не осталось? – выдохнул Мада.

– Борокский карьер знаешь? Там последний отшельник жил. Когда понял, что некому передать свои знания, то решил высечь в скале статую Бога. Мне принесли его дневник: каждый день старик начинал с молитвы, прося дать ему сил закончить работу. Но Бог не услышал: отшельник заболел и умер. Тело обглодали древожуи, и к тому времени как его нашли – в переработку оно уже не годилось. Так что останки закопали прямо там же.

– Не помогла молитва…

– Не помогла.

Налетевший ветер царапнул Маде лицо и принялся трепать ветки дерева, под которым он стоял. Пальцы Вартана зашевелились, стряхивая с себя снег. Всё окончилось как-то резко и неожиданно – вся затея с обрядом. Мада вдохнул в себя морозный воздух, резко выпустил его из легких, и уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но тут его собеседник снова заговорил.

– Странные дела творятся с тех пор в Борокском карьере…

– Какие странные дела?

– Статуя постепенно обретает свои очертания: точь-в-точь по рисунку из дневника отшельника.

– Как это?

– Кто-то говорит: по ночам отшельник встает из могилы и работает… Другие рассказывают: остались священные книги, которые всякого, кто проходит мимо, заставляют продолжать работать над статуей…. Не хочешь проверить, Целый?

– А?

– Сходить в Борокские карьеры и посмотреть, что там на самом деле творится?

Мада помедлил лишь мгновение.

– Схожу! – решил он.

Снега в этом году выпало мало: даже после вчерашней метели белая крупа едва покрывала почву, и Мада без труда шагал по заросшей тополями окраине Борока. То тут, то там на деревьях висели присосавшиеся к стволам люди-паразиты: животы, почки, кишечники – все они засыпали вместе со своими кормильцами на зиму. Но в отличие от деревьев их можно было разбудить, что Мада вскоре и сделал: подобрал толстый короткий дрын и ткнул им толстую задницу одного из древожуев.

– Ахм..м…м… Чё? Кто?

– Просыпайся давай.

– Кто это?

– Лесоруб. Дерево лицензировано для проживания и питания?

Сон с древожуя как рукой сняло. Длинная рука его метнулась за паспортом в дупло, глаз на ложноножке открылся и уставился на Маду.

– Ты не лесоруб! – возмутилось существо. – Чё надо?

– Дорогу спросить. Где тут в скале статую высекают?

– Ты из-за этого меня разбудил?!

– За топором сходить?

– Чё сразу за топором? Чё за топором? Вышку ржавую знаешь, где березы вкусные растут? От берёз вниз иди, в карьер, там твоя статуя. Слышь, Целый, закурить не найдётся?

– А у тебя лёгкие есть? – удивился Мада.

– Есть, – признался древожуй. – Бродячие торгаши надули. Клялись, что чистые – я и позарился, а оказалось – курильщика. Как проснусь, так сразу тянет. Уж и кору жевал, и мох с сухими листьями, и чё тока не делал – всё без толку.

– Сочувствую, – ответил Мада. – Сам курил, знаю.

– Слышь… – замялся древожуй. – Ты зачем к статуе идёшь?

– Оно тебе надо знать?

– Разбудил же… Теперича не засну, маяться стану. Зимой к нам торговцы не ходют, видишь – сплошь сонное царство. Не с кем торговать. Я вот чё вспомнил: рукозмеи говорили, от статуи той всякие болячки проходят. Тута в сентябре целая процессия проползала тудысь и обратнось. У их за дорогой безмозглая кожа завелась – говорят, аж из Африки приползла. Оказалось, заразная. Кожу ту сожгли, а сыпь от неё вывести не могли. Пока до статуи не сползали…

– Хочешь от тяги к куреву избавиться? – сообразил Мада.

– Агась. Донеси, будь другом. Я тама и останусь, берёзы тама вкусные.

– Ну залазь на плечи, – вздохнул Мада и повернулся к дереву спиной.

Рука у древожуя была одна, но пользовался он ей виртуозно. Вот только лезть на плечи это существо не собиралось: рука стремительно выхватила из дупла стальную струну и стянула человеку горло.

– Чё, Лесоруб, дотыкался? Тута тебе не в полисе, тута Борок. Пароль от от кошелька – быстро!

– А потом что? – прохрипел Мада. – Отпустишь – я с тебя живого шкуру сдеру. Задушишь – что с телом делать станешь? Ты же не падальщик, сразу видно. Может, миром разбредёмся, пока не поздно? Я тебя к статуе отнесу – и пальцем не трону.

– На хрена мне тудась? – мерзко захихикал древожуй. – Курил, курю и курить буду. А тушку снег запорошит, не спортится тушка. Трупожорам продать можно. Ты к кошельку доступ открывай – тадысь мирно разбредёмся. Не боюся я тебя, не боюсь – я стрункой знашь, как владею?

«Не отпустит, – пронеслось в голове Мады, – до денег доберётся, а потом задушит. И трупожорам продаст, про них не соврал». Вслух же он с сожалением произнёс:

– Зря ты так, существо.

Лицо Мады как-то оплыло, обабилось, из глаз выкатились слезинки – по щекам, по шее, по струне.

– Уу-у-у-у! – взвыл древожуй, разжимая пальцы, и невольно давая пленнику вырваться из смертельных объятий. – Больно! Больно! Уу-у-у! – кричало существо и отчаянно трясло крупной мясистой пятерней. – Что ты сделал с рукою?! Уу-у-у!

– Горьки мои слёзы, – потирая ладошкой шею, ухмыльнулся Мада. Он зачерпнул ладошкой снег и, наклонившись, двумя руками хорошенько растер физиономию, отчего она сразу посвежела и помолодела.

Борокские карьеры лежат в южной части терраполиса, у самого моря. Землетрясения и глобальное потепление изменили рельеф: море разлилось и затопило огромные территории. Рельсы железной дороги оказались на дне, теперь по ним путешествуют экстремалы из числа безголовых, устраивая гонки на подводных платформах. В заброшенных карьерах обитают редкие особи вроде одиноких почек, приспособившихся жить на деревьях и ядовитых зубов, торчащих на тонких и длинных шеях прямо из земли.. Деревья, некогда посаженные человеком, разрослись, разметали семена, умерли и возродились в своих потомках – теперь здесь стоял настоящий лес, и котлованы карьера наполнились водой и превратились в озера, а на их отвесных скалах поселился серо-зелёный мох, рассыпающийся при прикосновении в пыль. С весны по осень множество ротоладоней охотятся здесь за дождевыми червями – это и пища, и товар для рыбаков, но зимой эта бурная жизнь замирает, и охотники мигрируют в море, в глубинах которого обитают почти до мая. До статуи Мада добрался без приключений, никто больше не пытался напасть на него – зимой в Бороке достаточно безопасно. В скале бывшей каменоломни выдолблен был грот со сводчатым потолком, а в нём – статуя. Рядом с гротом возвышалась большая груда камней. «Могила отшельника, – догадался Мада. – Интересно, кто его похоронил?» Он обошел могильный курган, затем оборотился к статуе: каменный человек, разметавший руки по поперечной балке креста и склонивший голову на грудь, нависал над ним, внушая неведомое раньше чувство – терпкую смесь ожидания с недоверием.