Николай Иванов - Тот, кто стреляет первым

• Название: Тот, кто стреляет первым
• Автор: Николай Иванов
• Жанр: Боевик
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-97398-9

В Аргунском ущелье погибает взвод российских морпехов. Со всех сторон его обложили банды Хаттаба. Помощи ждать неоткуда: единственная дорога через перевал контролируется боевиками. Вся надежда на авиацию, но подходящей площадки для посадки Ми-8 поблизости нет, а видимость – практически нулевая. И все же вертолетчик Громак вместе с ведомым, не раздумывая, поднимают в небо свои «вертушки», чтобы там, в ущелье, под пулями моджахедов, совершить невозможное…

---

– Может, успею купить чего? Я к Зинке в Военторг могу заглянуть, там черешню завезли, – позаботилась Алена о разрывающемся на минутки Мережко.

– Черешня – это хорошо. Но – время. Я побежал. До возвращения.

На удачу, вдоль колючки пролетел какой-то сумасшедший БТР, подняв столб пыли. Свои-то ездят по-кошачьи, если и поднимая пыль, то по щиколотку колес, а тут залетный дал возможность спрятаться от всех в бархатной завесе, поймать руки друг друга, даже прижаться на миг. Но когда воздух, как вода в океане, абсорбировался, очистился от пыльной взвеси, Мережко в расположении роты уже не было.

5.

Ровно через сутки его имя зазвучало и не сходило с уст в штабе группировки. Вызванный к командующему полковник Громак застал там Играева, который перед заходом к генералу успел сообщить причину вызова:

– Мережко тяжело ранен. Его группа в засаде.

Вбежавший вслед за вертолетчиком в приемную Сердцев знал меньше всех, но времени на объяснения не оставалось, и адъютант распахнул дверь в кабинет генерала.

Тот вышел навстречу, пожал руки, разрешая не представляться по-уставному. Время, судя по всему, не терпело, но он замер у окна, глядя вдаль со второго этажа бывшей сельхозконторы, приспособленной под штаб. Офицеры ждали. Месяц назад у командующего в совершенно неожиданной засаде там же, в Аргуне, погиб сын, и, возможно, он примерял ситуацию с Мережко вновь на себя. И в который раз наверняка крутилось сомнение: а все ли сделал для спасения сына?

Вообще-то Чечня многим удивляла, и в первую очередь Москву. Как там в песенке:

Нам давала ордена
Удивленная страна:
Умный, мол, ворует,
А дурак воюет.

И пока министры делили заводы и фабрики, депутаты – влияние на этих министров, пока телевизионщики поносили армию и ее командиров, эти самые генералы закрывали бреши своими сыновьями: семь офицеров, надевших в свое время погоны по примеру отцов-генералов, остались не в Арбатском военном округе протирать штаны, а полегли на склонах и в ущельях Чечни. Статисты вдруг обнародовали и другую удивительную цифру: процентное соотношение офицеров, закрывших своей грудью от пуль солдат, превысило показатель Великой Отечественной войны, когда именно солдаты закрывали собой командиров. Что-то поменялось в обществе, но стоящие в кабинете офицеры и генерал, сами отцы, сами не менее других желавшие, может быть, отдыхать на Канарах, думали не о нефти, яхтах, яйцах Фаберже, фотографиях в глянцевых журналах, а о спасении подчиненных. «Тридевятое царство» выбивалось из общего ритма, задаваемого Москвой, оно казалось другой планетой, населенной инопланетянами. А по сути «совками», «рашкой», потому что от них за версту несло Советским Союзом, где за людей не только волновались, но и несли моральную ответственность. И понятие Родины сошлось на конкретном человеке – морском пехотинце, старшем лейтенанте из тридцать девятого автомобильного региона.

– Группа блокируется на этой высоте, – ткнул генерал карандашом в коричневые извивы с зелеными кляксами лесов. Громак по летной привычке распахнул планшетку, «перенес» район на свою, более подробную карту: в воздухе на это времени нет, и хотя никто пока в полет не посылает, ясно, что это всего лишь вопрос времени. Затоптался на месте: ясно, куда бежать, но пока неведомо, что делать. – Старший лейтенант Мережко ранен, осколок застрял в голове, требуется срочная операция. Если до утра и доживет, то станет… дурачком.

Генералу не хотелось произносить этого слова, но иного не подобралось. А может, он просто повторил слова батальонного врача, передавшего о состоянии командира. Посмотрел на Сердцева. Тот непроизвольно дернул головой: и дурачком вряд ли будет, потому как до утра не доживет.

– Как быстро может добраться техника в этот квадрат? – повернулся командующий к Играеву.

– Я бы ее не рискнул посылать, товарищ генерал. Пожгут. Дорог особых нет, имеющиеся заминированы. Ночь впереди. Пожгут.

Это командующий прекрасно знал и сам. Словно информация вновь, как и с сыном, ушла из-под рук – по крайней мере, встречи с Хаттабом хотя и искали сами, но надеялись на столкновение хотя бы к утру. Опередил араб, львом прыгнул, учуяв наживу. Потому и держал генерал последнее слово за вертолетчиком, своей крайней палочкой-выручалочкой. Плотный, коренастый, которого одень в «гражданку» поплоше – и покажется вылитым докером-механизатором, то есть грузчиком в порту, ему и придумывать ничего не осталось, кроме как встать по стойке «смирно»:

– Если взлетать немедленно, до наступления темноты можем успеть.

– На гору садится туман. Видимость 300 на 3, – проявил свои навигационные познания генерал. Значит, нижняя граница видимости – 300 метров, по горизонту – 3 километра. Пока терпимо, но наверняка все будет меняться только в худшую сторону. И все же основная беда в другом: при наличии «духов» второй вертушке не приземлиться, ведомому придется кружить рядом и отбиваться.

– Сколько человек забирать с раненым?

– Всех! Это 35 человек. Они свою задачу выполнили.

Офицеры удивленно посмотрели на командующего. У Играева свои брови наверх: операция сворачивается не начавшись, а командир говорит об ее выполнении? Громаку своя головоломка: морпехов высаживали три вертушки, а забирать на одной? Но из штанов еще никто не выпрыгивал, такое количество народу просто физически не втиснется в машину. Тут, если по-честному, хотя бы одного Мережко вывезти…

– Товарищ командующий, если лететь – то лететь. Время, – посмел поторопить начальство вертолетчик. – Количество – оно потом, по ходу движения, сначала надо добраться до крайней точки.

– Товарищ генерал, будет правильно, если полечу и я, – вдруг сделал шаг вперед Сердцев. – И на месте буду ориентироваться на состояние раненого.

Возможно, именно это и хотел услышать от подчиненных генерал. Чтобы без приказа. Потому что в горах для них все будет не то что непредсказуемо, а обреченно.

– Действуйте! Остальные вопросы по авиации буду решать с вашим начштаба, его срочно ко мне. Полковник Играев, останьтесь.

К аэродрому Громак и Сердцев бежали, прекрасно зная, что бегущий офицер в мирное время вызывает улыбку, а в военное – панику. Указания отдавали и получали ответы по рациям на ходу.

– Товарищ командир, в районе видимость 100 на 1.

– Черт…

– Товарищ подполковник, хирургическая сумка доставлена.

– В кабину! Со мной хирургическую сестру.

– Сестру отставить, лишнее место. Батальонный врач будет на подхвате.

Аэродром. Как же тревожно кровав сегодня закат, удлиняющий вдвое самую малую травинку.

– Товарищ полковник, экипаж к полету готов!

– Экипажа не будет. Лечу один.

Возглас удивления второго пилота утонул в грохоте – из салона «Ми-8» выкатился на бетонку желтый, дополнительный топливный бак, занимавший едва ли не одну треть «вертушки». Значит, демонтировать успели и минимум еще человек семь втиснутся. Вместо второго пилота и борттехника – еще двое. Хотя нет, один. Сердцев же летит! Сидячих мест 17, как в московской маршрутке. Если набить народ вповалку, как дрова, авось все 35 и втиснутся. Но раненого ведь придется укладывать на пол да освободить простор для врача. А это сразу минус семь-восемь человек…

Словно Копперфильд, беспрепятственно прошел сквозь тень вертолета. Взбежал по пружинистым ступенькам в салон. Едва не поскользнулся на коврике, заботливо постеленном перед кабиной: борттехник так и не закрепил его. Не хватало еще спотыкаться перед полетом. Значит, получит по полной. И зря, ох зря подумал об этом под руку, а точнее, под ногу: споткнулся вновь, на этот раз о бронеплиту, укрепленную под сиденьем. Чур, не нас, и третьего раза не будет. Забыли о приметах! Сердцев захлопнул дверцу и остался стоять за спиной, упершись руками в проем. Опытный: в вертолете абсолютно не страшно лететь, если смотришь вместе с летчиком через стекло вперед.

Громак утвердился в кресле. Пристегнул ремни, надел ЗШ – защитный шлем. Летчики, по сути, правосторонние участники движения и ПДД, поскольку место командира, как у водителя авто, слева. Так что не японцы с праворульными машинами и не англичане с угандийцами с левосторонним ходом – русский боевой летчик занимает свой эшелон. С Богом! Буквально вчера борттехник, выцыганивший у калининградцев янтарную иконку с Николаем Чудотворцем, по сговору со вторым пилотом прикрепил ее к панельной доске. Что ж, помощь свыше, скорее всего, сегодня не помешает. Благо, и ставший напротив кабины батюшка осенил искалеченной рукой машину белым крестом.

– Я – Мотоцикл-333. Запрашиваю погоду.

Не взлет, не поддержка и взаимодействие – царицей войны для вертолетчиков является именно погода в районе боевых действий.

– Видимость 50 на 0,5.

Предел. Ниже нижнего. При 100 на 1 в небо поднимаются только летчики 1-го класса, а когда видимость до земли всего 50 метров и 500 по горизонту – это что кораблю в сплошной туман плыть средь рифов без каких бы то ни было ориентиров. Ну, товарищ Сердцев, держись. Будем надеяться, что твоя новая фамилия все же пересилила предыдущую.