Зяма Исламбеков - Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…

• Название: Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…
• Автор: Зяма Исламбеков
• Жанр: Юмористическая проза

Книга печатается с разрешения автора, любезно предоставившего оригинал-макет рукописи. Все перепечатки без разрешения автора категорически запрещены!

Рассчитана на людей с чувством юмора и «советской родословной». Детям в возрасте от 3 до 7 лет рекомендуется в качестве книжки-раскраски.

Использовать книжку следует только по прямому назначению. Минздрав России предупреждает: содержащийся на каждой странице свинец способствует возникновению ряда раковых заболеваний, особенно прямой и, может быть,  даже двенадцатиперстной кишки. Кроме того, туалетная бумага отечественного и импортного производства в пересчете на погонные метры не намного дороже испачканных свинцом книжных листов.

Совет читателям с буйным воображением, пытливым умом и беспокойными ногами – не старайтесь найти автора, ему и самому достаточно непросто живется на белом свете! Вот и пишет он о наболевшем, до боли знакомом и близком… Писал, пишу и буду писать!

В ближайшее время выйдут в Свет и другие шедевры, посвященные простым российским обывателям. Готовится к изданию комедийно-приключенческий роман Зямы Исламбекова «Так уж бывает…» И не удивительно, если на экранах телевизоров Вы, дорогой читатель, увидите до боли знакомые персонажи этого или других произведений Зямы Исламбекова.

Книга содержит нецензурную брань.

---

– Ладно, зофите его. Я пока ,уки помою.

Не в обиду стоматологам будет сказано, но большая часть окулистов носит очки, ортопеды – хромают и прихрамывают так, что сразу же вспоминаются тяжёлые автомобильные аварии, падения с высоты и т. д., а у «зубников» – отвратительная дикция. Хорошо, если бы они только шепелявили, но многие из них ещё и картавят. Жуть какая-то, но выбора у народа нет. Никому не нравятся милиционеры! Однако все бегут в милицию, когда их обкрадут или кого-либо замочат. Все ругают систему образования, но другой системы у нас нет! Везде всё плохо, но не у нас!

Цена услуги не говорит о качестве лечения, а квалификация врачей-стоматологов рассчитана на снятие боли и отжим денег с клиента. Кстати, это – не только на постсоветском пространстве, но и за кордоном, везде, где лечат больных. Почему-то в медицину идут либо по стопам родителей, либо какие-то ущербные, с открытыми или чуть скрытыми от внешних взоров дефектами?! Пожалуй, половые контакты среди медиков случаются также часто, как и у сотрудников правоохранительных органов. Честно говоря, выбор не такой удачный или богатый. Может быть поэтому браки создаются очень часто, но ещё чаще они распадаются. Социологические исследования показывают, что больше всего матерей-одиночек бывает именно в органах внутренних дел и здравоохранении. Так, а к чему это я всё рассказываю? А, вспомнил! Николай Михайлович был из бывших, а Ирина Михайловна была медиком. И вовсе не важно, что оба имели семьи, что он был пациентом, а она – стоматологом. Оба они были людьми активными, и у каждого был интерес к противоположному полу.

Да простит меня читатель, но не могу не привести известный анекдот про милиционера, увидевшего в речке фекалии, которые поприветствовали его, т. е. мента, как коллегу, коллегу из внутренних органов, проплывая мимо по речке…

Ну, а если серьёзно, то мир ещё не знает способа комфортного существования без врачей, учителей и даже милиции (полиции), пусть и не очень хороших, но зато своих! Критиковать всегда просто. Критиковать может каждый, а вот правильно отреагировать на критику (например, доброжелательную) – дано не всем.

Николай Михайлович был мужичком невысокого росточка, с хорошей фигуркой и большой-большой лысиной, украшенной седоватым редким чубчиком, постоянно падавшим на слегка рахитичный, морщинистый лоб. Голубые глаза на фоне густых бровей и чуть горбатого носа придавали лицу некоторую привлекательность. Внешность была скорее приятной, нежели отталкивающей. Манеры в целом были хорошими, голос не визжал, дикция была правильной. При этом с первых минут собеседник Николая Михайловича улавливал не только командные нотки, но и некоторую дотошность, которую часто люди поначалу воспринимают за высокие организаторские и командные качества, сочетающиеся с элементами порядочности и честности. Большая часть руководителей среднего и высшего звена – мужички маленького росточка и больших амбиций. Маленькая попка, поджарая фигурка Николая Михайловича – свидетельствовали о правильном образе жизни, где не было места ни табаку, ни алкоголю, где диван и чревоугодие заменялись физкультурой, а может быть даже и спортом. В свои 66 лет Николай Михайлович был ещё активен, полон сил, энергии и творческих планов. Вот уже 7-ой год, как он был на «гражданке» после 42 лет успешной службы в правоохранительных органах. Время шло, а он так и не смог полностью перестроить свой армейский быт, который строился на таких простых и в тоже время ёмких понятиях, как надо, нет, так точно, есть,… Николай Михайлович так и не смог привыкнуть к утрате навсегда административного генеральского ресурса. Ушли погоны, связи, возможности. Пришли пенсия и старость. Болезни стали накатывать одна за другой на физически крепкий смолоду организм. Сначала простуда, затем желудок, сердце, печень. А теперь вот и зубы.

Лечиться (санироваться) в ведомственной поликлинике было сложно. Уже не генерал, значит можно сэкономить на материалах, на программе лечения. Друзья-то тоже уже того – кто на пенсии, а кто и там…

Секретарши у Николая Михайловича теперь не было. Точнее, её не стало совсем недавно, после того, как его сняли, по возрасту, с должности заведующего кафедрой, где он прорулил без малого 15 лет. Преемник, его бывший подчинённый, оказался талантливым учеником. Он, в отличии от своего учителя – Николая Михайловича, защитил не только кандидатскую, но и докторскую диссертацию, тоже стал профессором, заслуженным юристом России… Но он был моложе на 30 лет! О, как! И он, Николай Михайлович Лобов, обратил свою похоть на миловидную, средних лет секретаршу, которую растил для себя, будучи тогда ещё генералом, полным сил, энергии, всяческих планов.

– Ну, фтсё, Николай Михайловитсь? Ст,афстфуйте! Сзюбы?

– Добрый день, Ирочка, – приветствовал стоматолога Николай Михайлович, придерживая через платок левой рукой больной зуб на правой нижней челюсти. – Да, дела. Вот, опять, значит, он того. И ведь, что интересно, ещё вчера, вроде бы, хотя нет, да, но позавчера было, в общем-то, можно, значит сказать, что ещё и как бы даже и ничего, а, вот, значит, сейчас, значит, ну, просто нет сил!

– Тафайте, тафайте. Cщящь пощмот, им, сщто у фатс там, – быстро ответила Ирина Михайловна и предложила Николаю Михайловичу занять место в кресле.

Дорогой читатель! Дико извиняюсь за вынужденное упрощение передачи качества речи стоматолога, обусловленное моей ленью, дефицитом времени и скромными возможностями по набивке на компьютере текста одним пальцем правой руки. Именно поэтому я вынужден сделать лёгкую коррекцию произношения Ирины Михайловны. И, кстати, теперь, когда вы представили себе её произношение, и когда восприятие текста резко улучшилось, можно получить истинное наслаждение от диалога профессора с лечащим стоматологом.

– Ирочка, а мне не будет больно? – с некоторым кокетством спросил Николай Михайлович, удобно расположившись в большом для него кресле. – Очень бы хотелось, чтобы, это самое, значит, было, значит, ну Вы понимаете меня?

– Не волнуйтесь, всё будет нормально, – Ирина Михайловна взяла козью ножку – специальный стоматологический инструмент, и попыталась обследовать больной профессорский зуб.

Николай Михайлович при первом соприкосновении с инструментом вскрикнул от сильнейшей боли и упал в обморок.

Натальи Константиновны в тот момент времени в кабинете не было, она отошла и, похоже, надолго. Первое, что, естественно, пришло в голову Ирины Михайловны – было дать понюхать нашатыря Лобову. Болевой шок в сочетании с обмороком – вещь неприятная. Однако сестрички не было, а вставать, искать, доставать – ох, как не хотелось. Рот по-прежнему был широко разинут, доступ к зубу был свободен. И без тщательного обследования было ясно, что больной зуб надо рвать к чёртовой матери, без какого-либо сожаления. Кариес был таким обширным, а цвет зуба таким чёрным, что шансов даже на протезирование, коронку или ещё чего-то, уже не оставалось.

Недолго думая, Ирина Михайловна сделала своё дело быстро-быстро, не тратя времени и сил даже на анестезию. Чик и готово. Крови было не много, пациент даже не дёрнулся.

Как ни странно, но произошло ещё одно маленькое чудо – Наталья Константиновна быстро вернулась. Более того, без лишних слов она достала ватку с нашатырём, и протянула Лобову, который быстро очухался, и стал с интересом наблюдать за тем, как Ирина Михайловна мыла руки, после чего подошла к столу, достала амбулаторную карту, и что-то стала в ней записывать. Это продолжалось несколько минут.

– Николай Михайлович, – с некоторым удивлением Ирина Михайловна обратилась к Лобову, – как Вы себя чувствуете?

– Да зуб… а, вроде бы, значит, и не болит, что ли?! – Николай Михайлович недоумевал. Опухоль ещё была, а боли почему-то не было. Пальпация челюсти и щеки болевого эффекта не вызывала, а языком пошуровать по нёбу было страшно.

– Всё, Николай Михайлович, Вашим мукам теперь конец! – ласково пропела Ирина Михайловна. Но Лобов ничего из услышанного не понял. Вероятно, это была такая фигня с такой мурнёвой дикцией, что никто бы из обычных людей с первого раза ни за что бы на свете не разобрал.

Позволю себе маленькое отступление, вызванное проблесками моей писательской памяти. Вот что мне вспомнилось. Было это лет 30 тому назад, в Ленинграде. В СССР английский язык преподавали, как правило, скучные, нудные бабы, которые ни разу в жизни не покидали своей страны, а гонору их не было предела. И вот когда нас, слесарей-сантехников и водопроводчиков собрали на курсах повышения квалификации, то среди прочего нам, для какой балды я до сих пор не знаю, стали преподавать английский язык. Да не просто английский разговорный, а технический. Хотите – верьте, хотите – нет, но нам попался мужик-хохмач, который не только знал язык, но и каким-то образом прожил в Австралии 9 (!) лет. Он и по-русски то говорил с лёгким акцентом. Мы, водопроводчики, тогда сразу и не поняли, что всё это значит. Думали, придуривается, ан нет. Это из него выпирали английские познания. Хорошо, что остались кое-какие тетрадки с его уроками. Вот, например, лишь маленькая толика того, что он нам давал.