Людмила Захарова - Каким он был. Роман о художнике

• Название: Каким он был. Роман о художнике
• Автор: Людмила Захарова
• Жанр: Современные любовные романы

Дар или наказание? Вопрос мучает творческую личность. В романе пытаюсь осмыслить предназначение Автора. Четверти века мало, чтобы точно ответить на этот вопрос. Впрочем, это никому не удалось в свою бытность.

---

Притягательная внешность, умение преподнести себя, искусно запечатленное на полотнах, сохранили интерес к самому автору. Он сделал ставку на забытую – естественную – красоту, но вряд ли имел отношения, только дурак может испортить дело дешевым сексуальным любопытством. Катерина заблуждается, слишком много значения придает она этой стороне сюжета. Или спать или работать, по-другому у мужчин не получается, уж он-то знает на собственном опыте. Успел обжечься и обмануться, и погореть на сексуальных «домогательствах». А Тимей полностью выкладывался в работе, его за это упрекали оба семейства.

Складный рассказ Алисы самостоятельно делился на три темы – три заметки. Они перестали гонять запись на диктофоне, решили отдохнуть от дележки материала, и просто послушать ровный спокойны голос.

– Тимей с отличием закончил школу-десятилетку. Рисовать начал очень рано, родители часто путешествовали по экзотическим странам, фантастические цвета всегда привлекают внимание, а детское – особенно. Бирюзовые, лиловые туманы это реальные места, они существуют на планете. Обычное занятие – детям сначала дают краски и кисти, а потом учат азбуке. Праздник цветущей природы – это его восприятие жизни. В школу он пошел почти с восьми лет. Представьте московский дребезжащий трамвай с морозными узорами на стеклах, проезд три копейки, полчаса дороги в художественную студию и обратно, – и так десять лет. Многие «холодные» рисунки тоже по памяти детства. Поэтому неудивительно, что он так просто поступил в Строгановку и рано стал преподавать. Он очень трудолюбивый талант. Сосредоточенность, почти отрешенность от быта. Естественно, дома он признания не имел… Его солдатики во «Вселенском человеке» потребовали проглотить ворох литературы, чтобы кивера и ментики, и узор на пуговках досконально совпадал с историческим временем. Это настолько трудоемкая работа по сбору информации по музеям, библиотекам. Тогда не знали, что будет всемирная сеть интернета. К сожалению, картина не в России. Он называл себя – «профи» – и, действительно, это мастер, признанный в советские времена. В работе он всегда был строг и требователен. Он академичен, поэтому, наверно, конфликтов с властью он не имел. Нельзя сказать, что он чурался студенческих посиделок и походов с гитарой. Напротив, у него уже на третьем курсе была машина и подмосковные этюды – обычное дело. Сложно поверить, зная его – высокого, размашистого, что вот эти филигранные пейзажики пером – формат моей ладони, его студенческие пробы.

В дороге, на вокзале, на природе, в городе – он всегда делал наброски, и вряд ли ощущал людей, злость, грязь. Линии, пропорции, свет, перспектива, натура – вот, чем он дышал. Полотна более реальны, чем окружающий мир в его восприятии. Таков он был. Он мог и умел показывать прекрасное. Он не чувствовал комариных укусов и злился, если кто-то в группе жаловался на это, тем более, что мошки налипали на почти готовый этюд, где он себе не позволил неряшливости – лишнего мазка. Он безо всякого видимого или нервного напряжения управлял своим телом и его потребностями. Собранность также помогла ему выжить – два года в армии. Жуткое испытание, нагрузки на пальцы, год без карандаша и кисти. На втором году ему поручили красить заборы, расписывать стены в школах и детсадах гарнизона по бездарным трафаретам, утвержденных начальником. Рисовать плохо было ниже его достоинства, а время и бочки краски выбирал старшина на свой вкус. Бесполезность духовного протеста едва не добила его и, вероятно, именно тогда он замкнулся в себе, уже никого не допуская в свои творческие замыслы.

Первый брак – студенческий. Так бывает, пока есть трудности – учеба, ребенок, работа – парочка дружно воюет с окружающим миром. Однажды жена уехала в Питер отдохнуть – показать внука родителям, да так и не вернулась. Она художник, он художник, – конфликта не было, некогда лишний раз отвлекаться от работы. Бытует мнение о богемной среде, подразумевающее дикие страсти, пьянство, наркотики, якобы возбуждающее вдохновение. О творческих людях всегда ходят слухи о некрасивых поступках, внебрачных детях и даже извращениях… Не было никакого особого везения, мохнатой лапы для продвижения проектов. Была уйма проектов, беспробудный труд, малая часть ушла на продажу и принесла славу. А сколько еще осталось недоделок! Постороннему человеку это странно, а художнику – недописанная картина, вернее, сотни и тысячи ЭГО, которые он хотел бы выплеснуть из себя, чтобы вздохнуть…

Вам, молодым, трудно представить, что профессор академической живописи около шести лет подписывал котлы: первое блюдо, второе блюдо, компот и так далее на пищеблоке одного пансионата, за место для мастерской. Начинал он отрабатывать барщину с «пищевых отходов», а вы, говорите – богема! Каждый хозяйственник имел пустые площади, актовые залы, штатные единицы руководителей художественной самодеятельности, художников-оформителей, обожал иметь портреты всей своей родни и парт. ячейки. Вся богема платила за приют излишками своих дарований. Не скрою, у меня было свое место в его мастерской – на портрете, надо было как-то создавать видимость, что я не напрасно получаю зарплату по совместительству…

Не стоит огорчаться, – безымянность портретов началась с тех пор, когда о подпольных арендаторах и меценатах все знали и помалкивали, а сейчас это подогревает интерес к автору галереи. Пусть все так и остается. В этом нет загадки. При всей стабильности советской жизни – зарплаты были маленькие, но имелись способы непыльных подработок – различные кружки, студии, детские дома творчества – оплата почасовая, часы, естественно, приписывались. Тогда казалось самым страшным, что настучат «туда – куда надо»…

Даже смешно вспомнить, что этим страхом была пропитана нарочитая учтивость к дворникам, уборщицам, зевакам у подъезда. Детские придуманные страхи, пыль, мусор. Всегда можно было договориться в другом месте, безработицы не было, всеобщая скука была тоже наносная. Народ ленив и спокоен, даже как-то странно, что замутился этот раздел Союза, революции, взрывы, война. Жуть… Мы полжизни прожили в спокойном государстве, а это уже великое счастье.

Начиналась инфляция, иметь место для работы в такие времена это вопрос выживания. Чья-то низость всегда мешает таланту быть свободным от проблем. Правители всякого рода резко менялись, новый директор не нуждался в наглядной агитации, знал – с кем имеет дело, и загнул высокую сумму в долларах. Чем моложе волк, – тем зубы острее, – как говорится. За подаренную миниатюру он дал время собрать и раскидать по обжитым мастерским друзей свое хозяйство. Тогда все мечтали о затишье, еде, крыше… разного рода крыше. Он готов был бросить институт, тогда платили преподавателю десять тысяч рублей – керенками (то есть до деноминации) … Германия – как передышка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.