Антология - Новая книга ужасов (сборник)

• Название: Новая книга ужасов (сборник)
• Автор: Антология
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-101953-2

Имя Стивена Джонса хорошо известно всем любителям литературы «ужасов». И немалая заслуга в этом принадлежит легендарной серии антологий Best New Horror, редактором-составителем которой он является уже более четверти века.

Предлагаемое читателю юбилейное издание, подготовленное к двадцатилетию серии, вобрало в себя все самое лучшее, что произошло в англо-американском хорроре в период с 1989 по 2008 годы. Помимо собрания произведений таких выдающихся мастеров, как Стивен Кинг, Нил Гейман, Клайв Баркер, Брайан Ламли, Питер Страуб, Харлан Эллисон, Джо Хилл и других, антология является уникальной ретроспективой жанра и будет интересна не только любителям хоррора, но и всем интересующимся новейшей историей популярной литературы.

---

Через некоторое время мне, правда, пришлось вернуться в магазин, хоть мне этого жутко не хотелось, да и Джон был хорошим парнишкой. Сейчас он, конечно, женат, но в то время думал только о девицах, и надолго оставлять его одного в часы такой суеты я не мог.

Тем временем этот долгий жаркий день подходил к концу. Я не закрывал магазин до восьми, пока не стало темнеть и площадь не опустела – туристы разошлись подписывать открытки и проверять, не запрятали ли мы где-нибудь хоть один, пусть даже крошечный «Макдоналдс». Мэри, наверное, уже достаточно натерпелась дома и сейчас догадалась, куда делся Билли и что здесь ему было безопаснее, чем где бы то ни было. И в этом она, пожалуй, была права.

Том и Билли закончили рисовать и уже некоторое время просто сидели. Том о чем-то рассказывал. Затем они поднялись, и мальчик медленно пошел к углу площади, пару раз оглянувшись, чтобы помахать Тому рукой. Тот смотрел ему вслед, а когда Билли скрылся, художник постоял еще немного, опустив голову, точно огромная черная статуя в сгущающейся тьме. Вид у него был довольно пугающий, и, скажу честно, я очень обрадовался, когда он наконец сдвинулся с места и зашагал в сторону бара. Я выбежал, чтобы догнать его, и поравнялся с Томом, как раз когда он проходил мимо рисунка. И тогда мне пришлось остановиться. Я просто не мог одновременно двигаться и смотреть на то, что предстало передо мной.

Рисунок, полностью законченный, выглядел каким-то неземным и, думаю, именно таким он и был. Даже не надеюсь, что сумею описать его словами, пусть за последние десять лет и видел его много раз во сне. Его нужно было видеть самому, присутствовать там в тот летний вечер, знать, что там происходило. Иначе вам покажется, будто это просто рисунок.

Тигр получился жутко страшным. Таким злым и голодным, что, ей-богу, не знаю, что и сказать: он выглядел так, словно вышел из темнейших уголков людского сознания. Боль, ярость и жаждущая мести ненависть были пригвождены к этим камням и выставлены напоказ – а я просто стоял и содрогался в сыром вечернем воздухе.

– Мы нарисовали ему рисунок, – тихо проговорил Том.

– Ага, – признал я и кивнул. Как я уже говорил, мне известно слово «катарсис», и я думал, что понимал, о чем говорил Том. Но смотреть на это еще хоть минуту мне совсем не хотелось. – Может, по пиву, а?

Буря внутри Тома продолжала бушевать. Я это видел: в нем бурлили эмоции, рвущиеся наружу, но тучи, как мне казалось, готовились разойтись, и сам я был этому только рад.

Мы медленно пошли в бар, где выпили по паре бокалов и посмотрели, как другие играют в бильярд. Том выглядел довольно усталым, хоть и все еще встревоженным, и я немного расслабился. Ближе к одиннадцати большинство посетителей стало расходиться, и я удивился, увидев, что Том заказал еще пива. Мы с Питом и Недом оставались в баре, и Джек, конечно, тоже, хотя мы и понимали, что наши любимые жены этого не одобряли. Нам просто казалось, что еще не время уходить. Снаружи стало уже достаточно темно, и лишь благодаря луне создавалось ощущение, что площадь была погружена в сумерки, а из окон бара на улицу лился теплый свет.

Позднее, около полуночи, случилось то, после чего, наверное, ни для кого из нас мир не останется прежним. Я говорю это так, будто был один, хотя на самом деле там находились мы все и все это запомнили.

Внезапно снаружи послышалось завывание, а затем приглушенный плач – он приближался. Том тут же вскочил на ноги и выглянул в окно, будто ждал, что это случится. Мы увидели, как через площадь бежал маленький Билли – по его лицу текла кровь. Некоторые из нас бросились к двери, но Том крикнул, чтобы все оставались в баре, и нас словно пригвоздило к нашим местам. Сам же он вышел наружу. Мальчик, увидев его, подбежал, и Том укрыл его плащом, крепко прижав к себе. Но внутрь он не возвращался. Просто стоял и словно бы чего-то ждал.

Теперь, когда рассказывают о тишине, часто несут всякую чушь. Я, если выпадает время, читаю романы – в них, бывает, натыкаешься на фразочки типа «время замерло» и думаешь: ну и бред! Поэтому скажу только, что в ту минуту мне показалось, будто все, что есть в этом мире, затаило дыхание. Не было ни ветра, ни движения. Спокойствие и тишина казались не просто осязаемыми – они словно были всем, что когда-либо было и когда-либо будет.

Мы ощутили слабую красноватую пульсацию, будто источавшую насилие, которая исходила с дальнего конца площади – и только затем увидели там человека. Это был Сэм – он брел, размахивая бутылкой, словно флагом, и ругался на чем свет стоит. Сначала он не заметил Тома и Билли, стоявших с противоположной стороны фонтана, и, пошатываясь, остановился, но затем принялся кричать. Грубые звуки его голоса, казалось, врезались в тишину, но вместо того, чтобы разрушить ее, разбивались сами. Затем он рванул поперек площади – и если разум человека мог быть всецело поглощен мыслями об убийстве, то именно таким человеком был в ту минуту Сэм МакНилл. Он выглядел так, будто вышел в тот вечер без души. Мне хотелось крикнуть Тому, чтобы он убирался оттуда, зашел внутрь, но слова застряли в горле и мы просто стояли как вкопанные, вцепившись в барную стойку так, что побелели костяшки пальцев. Мы смотрели, широко разинув рты. Том оставался на месте и наблюдал, как Сэм подходил к нему, все приближаясь, уже достигнув того места, где художник обычно рисовал. А мы словно смотрели из окна на что-то произошедшее давным-давно и в другом месте, и чем ближе подходил Сэм, тем больше мне становилось за него страшно.

Тогда-то Сэм и замер на месте – и заскользил вперед, как в каком-нибудь детском мультике, а крик его затих в надорванном горле. Широко распахнув глаза и нелепо округлив рот, он уставился на землю перед собой. А потом завопил.

Он кричал высоко и пронзительно, как женщина, и я, видя, как эти звуки исходят из горла такого здорового мужика, ощутил, как меня пробирает страх. Сэм задергался и попытался пятиться назад, но не сдвинулся с места.

Его движения стали ясны примерно в тот же момент, когда крики ужаса сменились воплями агонии: он пытался высвободить ногу, которой что-то мешало.

Вдруг он словно припал на одно колено, тогда как вторая нога осталась торчать сзади. Затем запрокинул голову и завопил в темное небо. Тогда-то мы увидели его лицо – я не забуду его до самой смерти. Это было лицо из первобытных времен, – лицо, отражавшее самые древние страхи и кошмары. Лицо, которое никто не хотел бы примерить на себя – особенно оставшись ночью в темноте, где нет никого вокруг, лишь что-то, таящееся под кроватью…

Затем Сэм упал лицом вниз, выкрутив ногу – и продолжая дергаться, кричать и цепляться руками за землю, срывая с пальцев ногти и истекая кровью. Может, это была игра света или у меня заискрилось в глазах – ведь страх сковал меня так, что я не мог и моргнуть, – но по мере того, как ослабевали его дерганья, его было все труднее разглядеть. А чем крепче задувал ветер, тем сильнее с ним сливались его крики. Но он продолжал извиваться и стонать, пока вдруг не раздался отвратительный треск, с которым все стихло – и движения, и звуки.

Наши головы, будто привязанные к одной нити, разом повернулись в сторону Тома, и мы увидели, что он стоял все там же в своем развевающемся плаще. Он держал руку на плече Билли, и еще рядом откуда-то появилась Мэри. Она рыдала, уткнувшись ему в плащ, а он приобнимал ее второй рукой.

Не знаю, сколько мы их так разглядывали, но затем все повскакивали с мест и высыпали наружу. Пит и Нед побежали к Тому, а мы с Джеком направились к месту, куда упал Сэм. Мы смотрели туда и, честно вам скажу, теперь вся моя жизнь с того момента кажется мне наклонной линией, тянущейся от него, как от пика.

Перед нами был нарисованный мелками тигр. Даже сейчас, когда вспоминаю об этом, у меня мурашки по коже ползают и такое ощущение, будто кто-то пробил в груди дыру и засыпал в нее целый галлон ледяной воды. Но я вот что скажу: Джек тоже там был, и он знает, что мы там видели, а чего не видели.

Но кого мы не увидели, так это Сэма МакНилла. Его там просто не было. Зато был рисунок тигра, сделанный фиолетовыми и зелеными мелками, уже немного истершийся. А красная пасть зверя теперь стала намного больше, чем была днем, и я уверен, что если бы кто-то из нас осмелился протянуть к ней руку и дотронуться, она оказалась бы теплой.

Но вот что рассказывать труднее всего: днем, когда мы с Джеком видели этого тигра, он был худым и жилистым, а ночью, я готов поклясться, он выглядел вовсе не таким. Зверь, на которого мы с Джеком смотрели в тот момент, был пузатым.

Через некоторое время я поднял взгляд и посмотрел на Тома. Он по-прежнему стоял рядом с Мэри и Билли, но они уже перестали плакать. Мэри прижимала к себе Билли так крепко, что тот покряхтывал, а лицо Тома, спокойное и живое, кривилось в улыбке. И в тот момент небо раскрылось впервые за несколько месяцев, и по площади застучал прохладный дождь. Цвета у меня под ногами начали линять, а линии стали терять четкость. Мы с Джеком стояли и смотрели, пока перед нами не остались лишь цветные лужицы, лишившиеся теперь всякого смысла. Тогда мы медленно двинулись к остальным, даже не взглянув на валяющуюся на земле бутылку. Мы еще долго простояли там, под дождем – лицом другу к другу и не говоря ни слова.