Макс Коллинз - Неоновый мираж

• Название: Неоновый мираж
• Автор: Макс Коллинз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-411-0

---

– У меня лишь легкая царапина, – сказал я, чувствуя, как дрожат у меня ноги.

– Береженого Бог бережет. Действуй.

– О'кей, – сказал я и повесил трубку. Я пошел назад, к машине, ощущая навалившуюся слабость и думая о том, что же меня ждет. Собирались ли они убрать и меня? Готовили мне ловушку?

Нет. На Коэна это было не похоже. Он был не из тех гангстеров, кто любил кривить душой. Кроме того, он ненавидел парней Аль Капоне. А это убийство было спланировано аль-капоновскими дружками в Чикаго. Возможно, по просьбе партнеров с Восточного побережья. Обдумав все это за рулем своего «форда», я почувствовал себя лучше. Да и ссадина на лбу перестала кровоточить.

Я запустил двигатель и тронулся с места. Мотель располагался справа от шоссе и представлял собой дюжину коттеджей, над которыми яркими неоновыми буквами было выведено: ЭЛЬ КАМИНО МОТЕЛ. Я припарковал автомобиль перед домиком с цифрой "7". Дверь была не заперта, и я вошел в маленькую, чистую комнатку с оштукатуренными стенами и незатейливой мебелью, выполненной в деревенском стиле. Здесь были радио, телефон, душ. Такое скопление плодов цивилизации под одной крышей вызвало во мне ощущение комфорта и уюта.

Я разделся до нижнего белья, зашел в ванную и облил лицо холодной водой. Затем посмотрел на свою рану в зеркало: она покрылась коркой запекшейся крови. Я сел на край кровати, все еще чувствуя дрожь в теле, но уже не в такой степени, как раньше. Я почти пришел в себя. То, что произошло там, на берегу, около сорока минут назад, казалось чем-то далеким, нереальным.

Настольная лампа, стоявшая у кровати, имела регулировку яркости света. Я приглушил свет и лег в постель. Я чувствовал себя обессиленным, но сон не шел ко мне. Я было подумал позвонить Пегги: телефон стоял у меня под боком, но потом отказался от этой мысли. В Чикаго было уже около двух часов ночи. К тому же я не знал, что я ей скажу. Конечно, она будет рада услышать, что парни, стрелявшие в ее дядю, получили свое. Я, возможно, буду героем в ее глазах. Хорошо, когда есть какая-то польза от трех трупов.

Наконец меня сморил сон, но стук в дверь прервал его. Я сел в кровати, взял с тумбочки пистолет и спросил, кто там.

– Это доктор, – ответил за дверью мужской голос. – А вы, должно быть, мой пациент.

Он был худым, загорелым мужчиной лет сорока, в очках с толстыми стеклами-линзами. На нем была желтая рубашка с короткими рукавами и коричневые брюки. В руках он держал черный медицинский чемоданчик.

– Да, я пациент, – сказал я, прищурив глаза и изучая его. Он вошел в комнату.

Я знал его. Я знал этого парня.

– О, Нат Геллер, – сказал он, улыбаясь. – Мир тесен.

Он протянул мне руку, и я пожал ее, переложив пистолет в левую руку.

– Доктор Снэйден, – сказал я, вновь взяв оружие в правую руку, – я и забыл, что вы собирались перебраться в Калифорнию.

– Да, я решил оставить свою практику в Майами. Удивительно, как мы с вами снова встретились, – сказал он, покачивая головой и открывая свой чемоданчик.

– Да, любопытная встреча, – сказал я. – Я не видел вас с того дня, когда мы были в Мейер Хаусе. С тех пор, как умер Джим Рэйген.

Он наполнил шприц какой-то жидкостью из маленькой бутылочки.

– Джим был прекрасным парнем. Это большая потеря для всех нас.

– Я думаю, доктор, что вы теряете со мной время. Я чувствую себя отлично. Это лишь небольшая царапина. И у меня нет кровотечения. Почему бы вам не отправиться домой и не лечь в свою кровать? Мне жаль, что вас побеспокоили.

Я встал у двери.

– Чепуха, – сказал он. – Вам необходимо сделать обезболивающий укол, а также укол против столбняка. Мне дали инструкции на этот счет.

Я направил пистолет на него:

– Не сомневаюсь. А сейчас – убирайтесь отсюда. Иначе вы будете очередным сукиным сыном, которого я прикончу в эту ночь.

Его глаза казались несоразмерно большими за толстыми стеклами очков.

– Мистер Геллер, что с вами?

– Вы были лечащим врачом Рэйгена в Майами. Черт возьми, я должен был раньше подумать об этом. Каким же я был дураком! Вы обслуживали парней из уголовного мира. Вы перебрались туда из Чикаго. Не так ли? Капоне, Нитти, Фиджетти – это были боссы Синдиката, чьи резиденции на протяжении двадцати лет находились в Майами. Учитывая контакты Джима с Синдикатом, кто, как не вы, мог быть его личным врачом?

– Это глупо.

– Положите шприц в свой чемодан.

– Мистер Геллер...

– Положите. Шприц. В ваш. Чертов. Чемодан. Он убрал шприц в свой чемоданчик.

– Строгие меры предосторожности, – сказал я, горько усмехаясь. – Жесткий контроль за теми, кто входит и выходит из палаты. Долгие расследования относительно того, кто мог отравить Джима. Догадки, был ли яд в пище, или, может, его пронесла в палату медсестра и сделала инъекцию... А все был куда проще. Это, оказывается, сделал его лечащий доктор.

Снэйден казался спокойным, но чувствовалось, что внутри он весь напрягся.

– Может быть, мне лучше уйти, несмотря на то, что вы, несомненно, находитесь в шоке из-за вашего ранения...

– Я слышал, что вы переносите свою врачебную практику сюда, в Калифорнию. Раньше я об этом как-то не задумывался. Теперь же я начинаю соображать. Ваши богатые клиенты в Майами – Нитти, Рикка и другие – отошли в мир иной или оказались за решеткой. Я слышал, что многие парни с Восточного побережья сейчас проводят много времени на Западном – занимаются бизнесом, строят себе особняки. Так что перенос сюда врачебной практики вполне логичен.

– Вы, очевидно, сейчас не совсем... в себе, мистер Геллер...

– Это, конечно, подстроил не Коэн, не так ли? Тогда Драна? Я знаю о нем немного. К примеру, то, что он имеет тесные связи на Восточном побережье. Тогда кое-что становится понятным. Но он просчитался, послав сюда вас. Вы же не знали, кого ранили там, на берегу? И тот, кто послал вас, не знал, что мы раньше встречались. Боже, так это вы отправили на тот свет мэра Сермака? Вы были одним из его врачей.

Снэйден натянуто улыбнулся и сказал:

– Мне, наверное, лучше уйти. Вы сейчас сами не знаете, что говорите. Я рекомендовал бы вам обратиться завтра же к психиатру.

– Лучше позаботьтесь о себе, доктор. – Я показал пистолетом на дверь. – Выматывайтесь отсюда, пока я вас не вылечил навсегда...

Снэйден ухватился за свой саквояж, кивнул мне и быстрым шагом направился к двери. И тут, неожиданно для меня, он резко взмахнул рукой, в которой держал чемодан, и ударил им меня по голове в то место, где у меня была рана. Пистолет выскользнул из моей руки, я упал на спину, теряя сознание...

Что-то сдавливало мне руку. Я открыл глаза. Я по-прежнему лежал на спине на полу. Моя левая рука была перетянута резиновым жгутом, отчего вены на ней вздулись. Снэйден склонился надо мной, его огромные, увеличенные линзами глаза казались безумными. В руке у него был шприц. Большим пальцем он надавил на поршень, и струйка жидкости брызнула с кончика иглы.

Его взгляд был обращен на мою перетянутую шпагатом руку. Другая моя рука была свободна. Я схватил его за запястье и сжал что есть силы. Он оцепенел от неожиданности, а я, воспользовавшись этим, нанес ему удар коленом в живот, отбросив его назад. Он ударился головой о стену, я же, не давая ему опомниться, схватил шприц и вогнал иглу ему в руку, впрыснув в нее содержимое шприца.

Я не знал, что это была за жидкость.

Ему хватило и трех минут, чтобы затихнуть. Все эти три минуты он причитал: «Боже, что же ты сделал, что же ты сделал...»

Мне не было его жалко. Он убил Джима Рэйгена и еще Бог знает скольких. Он пытался и меня отправить на тот свет.

У него были сигареты в нагрудном кармане. Я вытащил пачку, это опять были «Кэмел». Я сел на край кровати и закурил, чувствуя себя совершенно спокойно; на моем лице была кровь, но она уже не сочилась из растревоженной Снэйденом раны. Мой пульс постепенно пришел в норму, и я даже ощутил прилив сил. Я был в полном порядке.

Притушив сигарету, я пощупал его шею. Он был мертв. Я вошел в ванную и сполоснул лицо. Затем привел комнату в порядок и положил пистолет в его чемоданчик: на него можно будет списать то, что я сделал на берегу океана. Или, во всяком случае, его смерть квалифицируют как самоубийство. Это зависело от полицейских и от его приятелей из уголовного мира.

Я проехал несколько миль – до другого мотеля, – и проспал там до трех часов дня. В соседней закусочной, где я попросил, чтобы мне принесли завтрак, я купил газеты. Все они сообщали о смерти Бена. Ни в одной из них моя фамилия не упоминалась. Ничего не сообщалось и о смерти доктора Снэйдена. Так же, как и о двух букмекерах из Чикаго и бывшем лейтенанте полиции из Лос-Анджелеса.

Затем я отправился назад, в Лос-Анджелес, и по дороге остановился там, где это произошло, – на месте преступления, если вам будет угодно. Никаких следов вчерашнего там не было видно – ни трупов, ни полицейских. Ничего, кроме шума волн, пустынного песчаного пляжа да крика чаек.