Макс Коллинз - Синдикат

• Название: Синдикат
• Автор: Макс Коллинз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-369-6

Америка 30-х... В Чикаго, где вот-вот должна открыться Всемирная выставка, бесчинствует мафия. Сыщик Натан Геллер вместе с двумя опытными коллегами получает задание арестовать бандитов...

Роман «Синдикат» открывает так называемый «геллеровский цикл» Макса Аллана Коллинза, автора захватывающих детективов, построенных на документальном материале.

---

– Вы на самом деле думаете, что репутация Чикаго улучшится благодаря вчерашнему случаю? – спросил я. Казалось, на минуту он задумался.

– Мы показали им, на что способны.

– Однако многие другие назовут это просто «заметанием следов» после резни в день святого Валентина, вот так.

Он быстро глянул на меня: было похоже на то, что открылась печная заслонка и в лицо мне полыхнул жар.

– С чего бы это, черт побери?

– Очень просто, – объяснил я, стараясь отвлечь себя от мысли, что, кажется, свалял дурака. – Эти неистовые газетные заголовки только усугубляют кровавую репутацию города, и в не меньшей степени, чем те, кто нажимал на курок.

Он молитвенно сложил ладони.

– Ну что ж, вчерашний день прошел не совсем так, как задумывался, но предположим, что того молодого человека в окне не оказалось бы. Предположим, что в той комнате умер бы один только Фрэнк Нитти. Мы через прессу демонстрируем наши возможности тем же гангстерам, публике, правительству...

– Но при этом умер отнюдь не Фрэнк Нитти. Это прискорбно, не правда ли, Ваша Честь? Люди видят полицейский налет, несколько человек ранены, а крупная рыба ушла. Нитти выпал из обоймы, ладно, – только ведь он снова выплывает. Нитти выживет.

Сермэк кивнул, внезапно запутавшись.

– Да, – сказал он. – Боюсь, что вы правы... – Он помолчал, как бы опустив слово «к несчастью». – ...И хотя мир только стал бы чище без мистера Нитти, мы не убийцы, это прежде всего. Он ранил сержанта Лэнга, сержант ответил, вот чем все закончилось.

Я поглядел на Миллера. Казалось, он нас не слушает, а только вглядывается в темноту за окном.

– Мы не могли бы поговорить наедине. Ваша Честь? – спросил я.

Не оборачиваясь, Сермэк сказал:

– Сержант Миллер... вы и Мюлейни идите покурите в холле.

Миллер прошаркал мимо, не глядя на меня, за ним вышел Мюлейни, хотя, возможно, он последовал за своим огромного размера костюмом.

Когда дверь за ними закрылась, я спросил:

– Вы на самом деле не догадываетесь, что произошло вчера на Уэкер-Ла-Саль?

– Предлагаю рассказать вам, Нейт.

И я рассказал.

Он слушал с какой-то стеклянной, холодной улыбкой, а когда я закончил, сказал:

– Забавная история, Нейт. Вы можете найти десяток свидетелей любого происшествия или преступления и проклянете все на свете, потому что каждый из них выдаст собственную версию одного и того же дела. Это человеческая природа. Возьмем дело Лингла... – Здесь он помолчал и тут же широко заулыбался, как если бы сказал: «Вы помните дело Лингла, Нейт, ведь так?»

Потом он взял мой значок с мраморной столешницы, поглядел на него и бросил рядом со мной на диванчик.

– Вы в скором времени получите сержанта, а в следующем году станете лейтенантом. Жалованье сержанта – двадцать пять сотен долларов плюс деньги за должность коронера – это три тысячи шестьсот. Лейтенант получает тридцать две сотни. Это ведь скачок на тысячу долларов, так, Нейт?

Сермэк разглагольствовал о грядущих прибавках, словно те лично для него, миллионера, могли что-то значить, и именно благодаря им он стал миллионером. Словно прибавка для него имела значение точно так же, как для меня.

– И жалованье – это не все, – продолжал он. – Существует еще кое-что. Но зачем мне уточнять, верно, Нейт?

– Да, не стоит, – ответил я.

Сермэк сел и уставился на меня, победно скалясь. Сейчас он до крайности напоминал «бульдог» 38-го калибра, нацеленный мне между глаз. Наконец я отвел глаза.

И тут же услышал:

– Думаю, у парней было достаточно времени, чтобы накуриться, верно?

– Конечно.

Он подошел к двери и вновь пригласил Миллера и Мюлейни, а потом, крепко закусив верхнюю губу, извинился и вышел из комнаты.

– И часто с ним такое? – спросил я. Миллер, снова занявший пост у окна, ответил:

– Его всю дорогу несет. А тебя, Геллер?

– Не каждые пять минут.

Сермэк вернулся со смущенным видом и сел. Улыбнувшись, он сказал:

– Извините за перерывы. Это все мой проклятый желудок. Колит, гастрит, как говорят врачи. Между прочим, так же ужасно, как проклятые камни в почках.

– Ваша Честь...

– Да, Нейт?

Я протянул ему значок:

– Я не могу взять его обратно.

Он даже не сразу меня понял: возможно, подумал, что я валяю дурака, но уже через секунду улыбка его сделалась сладкой, а взгляд, пожалуй, саму Медузу Горгону превратил бы в камень.

Поняв, что он не собирается брать значок, я положил его на стол, рядом с ведерком со льдом и пивом.

Взгляд Сермэка постепенно смягчился, будто кто-то хорошо подстроил радио.

– Мистер Геллер, – начал он (не Нейт на этот раз), – чего вы хотите?

– Уйти. Вот и все. Я не люблю убивать. И мне не нравится, когда меня используют. Ни вы, ни ваши люди. Никто. Только из-за того, что я помог вашим людям прикрыть тот вонючий случай с Линглом, я не буду каждый раз делать грязную работенку, для которой вы выдергиваете таких, как я, с улицы.

Сермэк сложил руки на больном животе. Выражение его лица стало равнодушным.

– Не понимаю, зачем вы на это ссылаетесь, – сказал он наконец. – Дело Линга было не в мое правление, и, насколько я помню, убийца был осужден, а последствия совершенного им мы сейчас и расхлебываем.

– Ну да. Конечно. Все, что я хочу сделать, – это расстаться с полицией. И ничего более.

– Нейт. – (так, снова я стал «Нейтом»). – Нам нужно выступить по этому делу единым фронтом. Вы убили человека. Вам нужно давать следствию показания. Когда? Послезавтра?

– Завтра. Утром.

– Если мои люди будут рассказывать противоречивые истории, это плохо отразится на мне. И на всех нас. Это может все очень усложнить. Ведь вы, единственный из сотрудников, убили кого-то в той конторе, Нейт. И, конечно, вам не захочется все это пережевывать на глазах общественности.

Порции пива у Барни, да еще одна от Тоухи ощутимо искали выход. Я попросил разрешения на этот раз мне выйти на минуту, а Сермэк с усталым видом (или притворялся, кто его разберет?) показал, где находятся удобства. Будто он сам уже не протоптал туда дорожку.

Я прошел через большую спальню, где у стены стояла конторка с крышкой на роликах, неуместная здесь так же, как и я сам. Но что меня поразило больше всего, так это три чемодана, четыре коробки личных бумаг и других вещей для работы, а также пара дорожных сундуков, стоящих у кровати, – вроде толпы на политическом сборище. Совершенно очевидно – Сермэк куда-то собрался.

Избавившись от пива, я вернулся и опять сел.

– Собираетесь путешествовать. Ваша Честь?

С отсутствующим видом он ответил:

– Во Флориду. Помогу там Хорнеру.

Хорнер был недавно избран губернатором Иллинойса – одно из последних чудес Сермэка: еврей, избранный на самый высокий пост штата. Несомненно, Сермэк не собирался помогать Хорнеру писать инаугурационное обращение, а, как пить дать, готовился делить сферы влияния.

– У вас будет нелегкая поездка, так ведь? – спросил я.

Сермэк взглянул на меня и, отбросив всякую стратегию, ответил:

– О да. Когда вернусь, буду жить в отеле «Моррисон».

То есть там, где живет Барни – тесен мир.

– Почему? Вид ужасный?

– Там есть пентхауз[11] с личным лифтом. Службе безопасности будет легче. К тому же я возьму еще несколько лишних телохранителей. Никто не может вести войну с этим проклятым подпольем без того, чтобы его не тревожили, знаете ли, – тут он выдавил из себя принужденный смешок.

– Понимаю, Нитти не простит... – заметил я. Именно Нитти прежде всего был смыслом этой «войны», о которой Сермэк воздержался говорить. А остальная «война», видимо, ограничится разгромом пивных квартир на Норт-Сайд, где частные граждане варят пиво в своих апартаментах, чтобы сделать пару лишних долларов в эти тяжелые времена.

– Ну да, – заговорил Сермэк, почти откровенно, – они заставили меня примерить пуленепробиваемый жилет. Надеюсь, это надолго не затянется, тем не менее, думаю, так будет несколько безопаснее.

Чего это он засуетился? Пытается вызвать мою симпатию? Или, может, таким образом он занимается самоуспокоением?

– Пожалуй, я пойду, Ваша Честь, – сказал я, поднимаясь.

Он тоже встал, положив руку мне на плечо. Я ощутил запах его дыхания – от него пахло, как от пива Тоухи, что было неудивительно. Но выражение лица было трезвое и мрачное.

– Что вы скажете завтра на допросе?

– Правду, полагаю.

– Правда – понятие относительное. Даже когда вы уйдете из полиции, я, да будет вам известно, могу кое-чем помочь. Вы уже решили, чем будете заниматься?

– Я умею делать только одно, – ответил я, пожав плечами.

Сермэк удивился и убрал руку с моего плеча.

– Что вы хотите сказать?

– Я полицейский. Буду частным сыщиком, вот и все.

– С кем? С Пинкертоном? Или вы собираетесь начать что-нибудь свое?

– Собственное небольшое бюро.

– Посмотрим. – Он снова заулыбался. Мне это не понравилось. – Когда же собираетесь начать?