Мурацан - Геворг Марзпетуни

• Название: Геворг Марзпетуни
• Автор: Мурацан
• Жанр: Зарубежное современное

В IX–X веках, когда разгоралась напряженная борьба между Арабским халифатом и Византийской империей, положение Армении было особенно тяжелым; она оказалась раздробленной на отдельные феодальные княжества, властители которых боролись между собой за власть. Эту раздробленность и использовали оба сильных соперника. Все эти события нашли свое яркое отражение в историческом романе «Геворг Марзпетуни».Тема романа – борьба армянского народа за освобождение от арабского ига – основана на подлинных событиях истории. Ашот II Багратуни (915–928 гг.), прозванный «Железным», вел совместно с патриотами-князьями ожесточенную борьбу против арабских войск. Мурацан сумел подчеркнуть передовую роль Ашота Железного как объединителя Армении. Писатель хорошо понимал, что идея объединения страны, даже при монархическом управлении, для того времени была прогрессивной. Борьба Ашота Железного не была ограничена только национальными рамками. Он помогал и соседней Грузии изгнать захватчиков из родной страны. Судьбу Армении писатель-демократ связывал с народными массами. Устами Геворга Марзпетуни, главного героя романа, Мурацан говорит: «Крестьянские хижины, неприметные домики, в которых живут одетые в лохмотья бедняки, презираемы богачами, – в них-то и заключена подлинная сила отечества». Патриотизм, беззаветная любовь к родине – основная идея романа. Геворг Марзпетуни вместе со своими соратниками сумел объединить вокруг Ашота Железного князей и весь народ. Он повел за собой и тех, кто сомневался в успехе вооруженной борьбы с врагами.

---

Рассказ начальника произвел тяжелое впечатление на Марзпетуни; он склонил голову и задумался.

– Неужели ты считаешь меня изменником? – спросил Ваграм после недолгого молчания.

– Да, – ответил князь, поднимая голову.

– Но ведь я только уступал обстоятельствам.

– Всегда и всюду возможны такие обстоятельства. Если каждый начальник крепости будет уступать обстоятельствам, то все царские замки перейдут в руки врага.

– Не мог же я идти со своим небольшим отрядом против многочисленного войска и начинать братоубийственную войну? Я не хотел кровопролития!

Последние слова он произнес с большим пылом. Марзпетуни посмотрел на него и покачал головой.

– Ты сердишься на меня и считаешь мой ответ не искренним?

– Наоборот, я нахожу его очень искренним. Я хорошо понимаю трудность положения. Враг ждет удобного момента, чтобы ворваться в нашу страну, и мы сами облегчаем ему путь. Ты, мой друг, не хочешь братоубийственной войны? Что можно возразить против этого? Братоубийство – это то же самоубийство.

– Благодарю, что ты меня понял. Вонзи в мое сердце меч, если я проявил слабость по отношению к врагу. Но – что греха таить – я не могу поднять руки на ближнего.

– И никогда не поднимай. Быть может, рассудок еще в силах пресечь эти раздоры. Для сохранения единства страны не следует проливать кровь ближнего; а чтобы обезоружить врага, можно прибегнуть к хитрости. Толпа похожа на овец, которые, обманутые волком, предали ему сторожевых собак, чтобы снискать волчью дружбу. Волк же, передушив собак, начнет истреблять глупое стадо. Князья, которые подстрекают к бунту неразумную толпу, достойны смерти. Каждый из нас должен противодействовать этому всеми силами. Того, кто является врагом законного престола, каждый армянин должен считать и своим личным врагом. Потеряв царство, добытое такими тяжелыми жертвами, мы снова превратимся в рабов.

– Мне это известно, но я не умею хитрить, дорогой князь.

– Я тебя не виню. Что сделано – то сделано. Надо думать о том, как прекратить эти раздоры. Подумал ли ты об этом? Ведь мы идем к гибели.

– Я много об этом размышлял. Прикидывал даже, как следует действовать. А теперь, князь, расскажи, в каком положении Востан? Кто в союзе с царем? Сколько войска можно получить из крепостей? Почему ты прибыл один? Словом, расскажи все, что знаешь, и подробно: в этой глуши вести до меня доходят редко. Затем и я выскажу свои соображения. Если найдешь их приемлемыми, следуй им, если нет, я сделаю то, что ты прикажешь.

Любопытство начальника и заданные им вопросы повергли князя в сомнение. Он заподозрил Ваграма в желании разузнать планы приверженцев царя и помешать их выполнению. Эти мысли мешали князю начать откровенный разговор с начальником. Ваграм догадался о сомнениях князя и, улыбнувшись, проговорил:

– Не омрачай своего сердца подозрениями, дорогой князь! Не суди о моей верности по положению, в котором ты меня застал. Суди по прошлому, которое известно тебе и государю. Я тебе сказал, что подчинился Севада только в интересах царя. Не ищи другой цели в моем поведении. Если бы даже мне подарили весь Гардман, то и этот дар не превысил бы позора измены государю.

Эти слова были произнесены с такой искренностью, что все сомнения князя Марзпетуни рассеялись.

– Да, Ваграм, не скрою от тебя своих опасений. Я боюсь говорить откровенно. Время и люди разрушили мою веру. Но с этой минуты я вполне доверяю тебе. Буду, однако, краток, так как в моем распоряжении очень мало времени: я тороплюсь к Севада. Постараюсь снова вернуться сюда, а если мне это не удастся, я буду знать, что в Гардмане у царя есть верный человек.

– И самый преданный слуга.

– Благодарю. Выслушай теперь меня. В столице сейчас спокойно. Как тебе известно, царь давно примирился со своим братом Абасом благодаря сюнийскому князю Васаку. Единственным злом были распри между государем и Ашотом Деспотом, но и этому положен конец. Мы вместе с католикосом приложили все усилия для примирения и преуспели в этом деле. Государь и Ашот Деспот совместно осадили Двин и взяли его, изгнав оттуда арабов. Мы полагали, что в стране отныне воцарится мир. Устроили даже празднества в Двине; несколько дней все только предавались веселью. Но вдруг до нас доходит весть о восстании Цлик-Амрама. Царь не предполагал, что оно примет такие размеры: он выступил из Ширака только со своим личным полком. Государю казалось, что по прибытии в Утик ему без большого кровопролития удастся усмирить мятежников. Но, приехав туда, он нашел всю область охваченной восстанием. Государь сообщил мне об этом в Гарни, куда я доставил царскую семью, – на укрепления Еразгаворса нельзя было рассчитывать; Абас и Гурген абхазский дотла разрушили их. Я не сообщил царице, как велика опасность; чтобы не взволновать ее, и повел разговор так, что она сама предложила мне отправиться в Утик к царю и, в случае надобности, доставить ему вспомогательное войско. Я поехал. И что же я вижу: не только весь Утик, но и большая часть Арцаха и Гугарка в руках мятежников. Государя я встретил в Гаргарском ущелье. Отчаявшись в успехе, он собирался вернуться в столицу, что явилось бы оплошностью. Вступи он в Ширак, не усмирив Цлик-Амрама, я уверен, что мятеж принял бы еще более широкие размеры и царство наше окончательно бы распалось.

Что было делать? Войска у нас не было. Крепостями овладели мятежники. Даже те, кого мы считали верными престолу, присоединились к Амраму. Все же следовало показать, что царь не беспомощен в Утике, а для этого нужно было усмирить мятежников. На совещании мы решили, что государь, не останавливаясь в Утике, должен продолжать путь в страну егеров, будто бы с целью посетить их царя. Мы надеялись, что царь егеров даст государю войска в оплату за ту услугу, которую оказал ему Ашот, изгнав из пределов Егерии абхазского князя Гургена.

Итак, царь со своими телохранителями двинулся в путь. Я же с верным человеком остался в Утике; объехал все населенные местности, оглядел крепости, выяснил масштабы мятежа и пришел к заключению, что в этих краях нет такого места, где мы могли бы найти пристанище хотя бы для того, чтобы вести мирные переговоры. Оставалось одно – открытая война с мятежниками. В это время из Егерии прибыл царский гонец, который сообщил мне, что царь егеров дал нашему государю войско и что государь явится скоро в наши края.

– Значит, царь идет с егерскими войсками? – обрадовался Ваграм.

– Да. Несколько дней тому назад я известил царицу, что мятеж Амрама вскоре будет подавлен, но не сообщил, что царь прибегнул к помощи егеров.

– Ты поступил осмотрительно. Как скоро будет здесь государь?

– Через несколько дней. Но мне до его приезда надо выяснить, что заставило Цлик-Амрама восстать против своего благодетеля? Ведь только благодаря бесконечной доброте Ашота Железного он сегодня наместник Утика и командующий северными войсками. Что побудило его отплатить злом за добро?

– Да, этот поступок Амрама удивляет и меня.

– Как? И тебе ничего не известно? – спросил князь Марзпетуни с какой-то деланной наивностью.

– Нет.

– Мне кажется, что он поднял восстание по совету Севада.

– А я, наоборот, думаю, что дерзость Амрама поощрила князя Саака.

– Ты не ошибаешься?

– Мне кажется, нет. Севада был далек от таких намерений.

– Я приехал узнать, как все это произошло. Я и раньше подозревал Севада, а кое-какие сведения, которые я собрал по пути, подтвердили эти подозрения. Но все же я не знал, что он возмутил Гардман. Что греха таить, мне не верилось, что Ваграм позволит ему совершить этот шаг.

– Я уже объяснил тебе, какие обстоятельства заставили меня так поступить.

– Не прерывай. Я ни в чем не обвиняю тебя. Положение выяснилось: Гардман на стороне мятежников; единственный наш друг – начальник крепости Ваграм, на которого царь может положиться.

– Это так.

– А теперь оставайся здесь и прикажи кому-нибудь проводить меня во дворец Севада. Я представлюсь ему как чужестранец и так или иначе найду разгадку этой тайны.

– Какая в том польза? Не все ли тебе равно, кто кого подстрекал? Восстание налицо, надо действовать.

– И притом решительно. А для этого важно знать все.

– Что ж, спрашивать о большем я не имею права; поступай, как находишь нужным. Ты мудр и не нуждаешься в моих советах, – ответил начальник и, позвав одного из стражей, приказал проводить князя до дворца Севада.

Стемнело. Узкие извилистые улочки крепости терялись во мраке. Жители разошлись по домам. Всюду стояла тишина, и в пустынных переулках слышался только топот княжеского коня, заставлявший сторожевых псов с лаем бросаться на ездока. Приблизившись ко дворцу, князь приказал воину вернуться и один поехал вперед. Ворота дворца, представлявшего собою грозный замок, не были заперты. Его слепые владельцы не ожидали, видно, никакого нападения и не думали, что найдется такой коварный враг, который нарушит ночной покой двух несчастных.