Паскаль Гилен - Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)

• Название: Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм (сборник)
• Автор: Паскаль Гилен
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91103-266-1

В авторский сборник известного нидерландского социолога Паскаля Гилена (род. 1970) вошли статьи последних лет, посвященные актуальным вопросам теории и практики современного искусства, его взаимодействия с политикой, экономикой и текущими социальными процессами.

---

В погоне за эффективностью свобода конкуренции рассматривается как универсальное благо, и никому нет дела до возможных потерь. Иногда это выливается бессмысленную логику накопления, наиболее очевидным результатом которой стал финансовый кризис 2008 года.

«Глобализация» – еще один термин, который часто встречается в этой книге. Как правило, им обозначается последняя волна глобализации, накрывшая весь земной шар после падения Берлинской стены. Некоторые критики полагают, что глобализация – это модный термин, который стал настолько избитым, что практически утратил смысл. Развитие глобализации они связывают с появлением первых торговых городов. Трудно возразить этим доводам, однако можно выделить несколько волн глобализации, и для последней из них характерна глобальная гипермобильность людей, денег, товаров и информации. Именно скорость этой гипермобильности отличает новую волну глобализации от предыдущих. Кроме того, сегодняшняя глобализация идет в ногу с набирающей популярность монолитной парадигмой свободного рыночного капитализма, в основе которого лежит уже упомянутый мной репрессивный либерализм. Именно в таком ракурсе глобализация рассматривается в этой книге.

Теоретические разработки, которые лежат в основе большинства представленных ниже эссе, представляют собой продукт алхимического соединения социологии искусства и критической социальной теории. Среди ключевых представителей первой дисциплины следует назвать Пьера Бурдьё, Натали Эник и Бруно Латура, главного архитектора акторно-сетевой теории (далее называемой АСТ). Немаловажную роль здесь также сыграли работы Люка Болтански, Лорана Тевено и Эв Кьяпелло. Вторая «дисциплина» во многом опирается на политико-философские идеи Шанталь Муфф, Паоло Вирно, Джорджо Агамбена, Антонио Негри и Майкла Хардта (хотя к этой критической традиции вполне можно причислить и сочинения Пьера Бурдьё).

Сочетание социологии и критической социальной теории, которое может показаться довольно странным, происходит во многом из личного интереса, но оно также обусловлено эволюцией социологии искусства. Прежде всего следует отметить, что после трудов Пьера Бурдьё и Никласа Лумана в социологии искусства появилось не так много заметных идей. Бо́льшая часть трудов по социологии искусства ограничивается комментариями и весьма скромными поправками к трудам крестных отцов дисциплины, главным образом к сочинениям Бурдьё. Исследования в области социологии культуры, квантитативной в особенности, чаще всего не идут дальше дополнений и уточнений идей, выраженных французским социологом в 1960-е годы. Кроме того, складывается впечатление, что после 1970-х критическая социальная теория была изгнана с большинства кафедр социологии. Стремясь к незаинтересованному исследованию, социология оказалась вовлечена в тенденцию к приоритету квантитативных методов. Дисциплина технократизируется и отвергает – или, скорее, подавляет – любую идеологическую позицию (или постановку проблем). Однако на практике, в контексте всепроникающего неолиберализма, это означает, что социология бездумно следует господствующей парадигме. Настоящая книга является попыткой вернуть критической социальной теории значимое положение в социологии искусства.

Перед читателем сборник эссе, основанных на различных эмпирических и теоретических исследованиях. Форма эссе выбрана неслучайно: наряду с нормативными, идеологическими и политическими дискурсами в ней могут использоваться дискурсы более гипотетические и умозрительные. Написанные независимо друг от друга, при составлении книги включенные в нее эссе были тщательно переработаны, а некоторые из них, в особенности ранние, – наполовину переписаны. Часть из них, примерно половина, основана на классических методах эмпирического исследования, таких как анализ документов, глубинное интервью, анализ данных и включенное наблюдение. Остальные тексты всецело построены на теоретических предположениях и по существу умозрительны. Однако в книге тексты двух этих типов не разграничены. Такое решение призвано подчеркнуть, что даже самые основательные эмпирические наблюдения – включая квантитативные методы исследования – не обходятся без теоретического пространства, создаваемого социологическим воображением, подобно тому как и умозрительные рассуждения об обществе вряд ли убедят читателя, если не будут подтверждены эмпирическими наблюдениями, пусть и трактованными во многом интуитивно.

Книга состоит из двух частей. В эссе, составляющих первую главу, речь пойдет о глобализированном мире искусства и таких его институтах, как музеи и биеннале. Эти институты привлекаются главным образом для того, чтобы проиллюстрировать теоретический каркас всего моего исследования, то есть такие понятия, как «множество», «постфордизм», «нематериальный труд» и «биополитика». Во второй главе рассматриваются отношения между политикой и искусством, а именно влияние репрессивного либерализма на художественную автономию и связи, объединяющие искусство, этику и демократию.

Напоследок я хочу сказать слова благодарности. Во-первых, колледжу искусств университета Фонтис и в особенности его директору, Рину ван де Влётену, который способствовал созданию исследовательской группы «Искусство в обществе». Вокруг этой группы сформировалось уникальное интеллектуальное пространство и образовательная среда, где основным критерием оценки служит отдача от приложенных усилий. Движущая сила программы – это вера в долгосрочную стратегию, которая, как можно надеяться, обеспечит жизнеспособное и качественное художественное образование. Вот почему мы решили предпринять серию публикаций и надеемся, что вскоре они будут обсуждаться на учебных занятиях и станут материалом, доступным для всех желающих.

Кроме того, я выражаю огромную благодарность моим коллегам Ги Коолсу и Герту Кёнену, вместе с его сотрудниками, которые щедро делились своими мнениями и энтузиазмом. Также заслуживают упоминания мои коллеги из университета Гронингена: такая сочувственная и дружеская атмосфера, какую создали они, сегодня – редкость. Я благодарю издательство «Ад Маргинем», которое с готовностью взялось за русское издание этой книги. Я особенно признателен Виктору Мизиано за то, что он представил мои публикации в России. И, наконец, сердечное спасибо Лисбет. Ранее я писал, что совместное проживание с автором немного напоминает полигамный брак. После выхода в свет девятой книги – или это десятая? – Лисбет по-прежнему мне верна. Единственно возможное ответное чувство – это восхищение и уважение.

Глава 1. Глобальное искусство и постфордизм

Бормотание художественного множества

Идеология собственности изолирует «автора», «творца» и «произведение». В действительности же творчество растет и размножается повсюду. Оно кишит и бурлит.

Мишель де Серто

Писать ни о чем – этого допустить нельзя. Не здесь. Здесь письмо должно быть осмысленным – таким, которому действительно есть, что сказать о реальности. Праздной и безосновательной болтовне в книге не место, тем более если она относится к жанру нон-фикшн. Более того, хочется верить, что написанное здесь имеет смысл не только в контексте этой книги, но и за его пределами. Это означает, что представленные на страницах книги смыслы должны развиваться в определенном направлении, последовательно выстраиваться и, желательно, не слишком противоречить друг другу. Пожалуй, нижеследующие эссе можно рассматривать в противопоставлении обсуждаемому здесь феномену, то есть бормотанию.

В буквальном смысле бормотать (to murmur) – значит говорить невнятно и еле слышно. Но этимология понятия «бормотание» куда более увлекательна. Начиная с греческого слова mormurein семантический спектр расширяется от обычного «гудения» до более живого «сверкания» или «бурления». В армянском языке mrmram означает даже «рычать», что абсолютно противоположно бормотанию, то есть невнятной, едва слышной речи. Каким бы оно ни было, тихим или громким, бормотание в любом случае не имеет смысла. Возможно, потому, что не отсылает к внешней, общеизвестной реальности, звуча как непонятное потрескивание. Но, возможно, причина в обратном. Бормотание может иметь глубокий смысл, но при этом содержать так много противоречий и парадоксов, что повествование теряет свою нить. В этом случае бормотание также бессмысленно, поскольку противоречивые смыслы взаимно исключают друг друга.

Однако в греческом mormurein заключено нечто большее, чем бессмысленный лепет. Как я уже сказал, для древних греков в бормотании была явная связь с жизнью. Скажем, «бурление» более многозначно и ассоциируется с bios (греч. – жизнь). Жизнь, которая бурлит и пенится, «жива» и жизненна. Кажется, что «бурление» несет в себе обещание жизни: в нем заключена некая возможность, большие дела, которые должны произойти. Мишель Фуко [1966] и Мишель де Серто [1998][3] рассматривали бормотание в обоих значениях, приписываемыми этому слову греками – и как «бессмысленный гул», и как «бурление» (жизни). Согласно Фуко, бормотание появляется там, где язык касается своих пределов. Оно долингвистично и постлингвистично. Лепет младенца – долингвистическое обещание будущей осмысленной речи (если развитие пойдет своим чередом). Лепет или бормотание младенца – это чистая возможность. Но бессвязное бормотание характерно и для умирающих: на смертном одре человек бредит, отчаянно пытаясь наделить значением воспоминания, которые проносятся в его сознании, но постоянно ускользают. Бормотание сопровождает как начало, так и конец жизни: оно словно стоит у порога смерти.