Антология - Гендер и язык

• Название: Гендер и язык
• Автор: Антология
• Жанр: Культурология
• Год: 2005
• ISBN: 978-5-9551-0011-3

В антологии представлены зарубежные труды по гендерной проблематике. имевшие широкий резонанс в языкознании и позволившие по-новому подойти к проблеме «Язык и пол» (книги Дж. Коатс и Д. Тайней), а также новые статьи методологического (Д. Камерон), обзорного (X. Коттхофф) и прикладного характера (Б. Барон). Разнообразные подходы к изучению гендера в языке и коммуникации, представленные в сборнике, позволяют читателю ознакомиться с наиболее значимыми трудами последних лет. а также проследил, эволюцию методологических взглядов в лингвистической гендерологин.

Издание адресовано специалистам в области гендерных исследований, аспирантам и студентам, а также широкому кругу читателей, интересующихся гендерной проблематикой.

---

Лорд Честерфилд замечает (1741): «…большинство женщин и вообще все простые люди разговаривают с явным пренебрежением к грамматике». Генри Тилни рассказывал Катрин Морланд, что «обычный стиль письма, используемый среди женщин, безупречен, за исключением трех моментов: общей пренебрежительности к предмету, абсолютной невнимательности к точкам и очень частого игнорирования грамматики» («Аббатство Нортенгер», 1813). Хотя автор иронизирует, мы можем предположить, что такого рода насмешки по поводу незнания грамматики в то время высказывались в адрес женщин.

Есперсен, несомненно, может много сказать о грамматических различиях в языке мужчин и женщин. Как мы уже увидели (в отношении к so см. раздел 2.2.1), он уверен, что женщины часто говорят незаконченными предложениями (в результате того, что не думают перед тем как сказать!). Он утверждает, что это, в частности, касается восклицательных предложений, и иллюстрирует это следующими примерами из литературы:

Mrs. Eversleigh. I must say (но не находит слов) (Я должна сказать) (Hankin; цит. по [Jespersen 1922, 251]).

The trouble you must have taken! – Hilda exclaimed (Неприятность, в которую Вы, должно быть, попали! – воскликнула Хильда) (Сотр-ton-MacKenzie; цит. по [Jespersen 1922, 251]).

На самом деле такие высказывания могут делать представители обоих полов. Понятие незаконченного предложения вырастает из рассмотрения письменного языка как первичного. Предложение – это основная единица письменной речи, но анализ разговорного дискурса (относительно новый термин) говорит о том, что предложение не может быть релевантной категорией речи. Однако вследствие того, что мужчины были более образованы, чем женщины, вероятно, их речь более соответствовала письменным нормам. Следовательно, иначе говоря, различия между мужчинами и женщинами могли выявляться в письменном языке. Но у нас нет статистических данных, подтверждающих эту гипотезу.

Второе утверждение Есперсена касается понятий паратаксис и гипотаксис. Части сложного предложения могут соединяться между собой различными способами. Паратаксис – термин, используемый для описания последовательности частей сложного предложения, не имеющих указания на связь друг с другом (части предложения просто ставятся рядом): 1-я часть, 2-я часть (например, I got up, I went to work). Близкая к этому, но не всегда включенная в понятие «паратаксис» связь, – сочинение. В сочинительном предложении части соединяются между собой при помощи сочинительных союзов (and, but и т. д.): 1-я часть and (и) 2-я часть (например, I got up and I went to work). Гипотаксис – термин, используемый для описания последовательности частей сложного предложения, соединенных подчинительными союзами (after, when, because и т. д.): after 1-я часть, 2-я часть / 1-я часть after 2-я часть (например, after I got up I went to work /I went to work after I got up).

Основным отличием этих двух моделей является то, что паратаксис содержит ряд главных предложений, равноправных между собой, а гипотаксис состоит из главного и одного или более придаточных предложений, подчиненных главному. Логическая связь между частями предложения в гипотактическом стиле выражена явно, а в паратактическом стиле скрыта.

В нашей культуре существует давняя традиция пренебрежения паратаксисом и превозношения гипотаксиса. Паратактические конструкции называют «примитивными», предположительно, из-за того, что в их поверхностной структуре недостаточно четко выражены связи. Гипотактические конструкции, наоборот, всеми признаются, особенно подвижниками Ренессанса. Необходимо напомнить, что классическое латинское предложение содержит сложное подчинение, а пиетет к классике очень высок.

Есперсен при анализе различий в синтаксисе мужской и женской речи также указывает на это отличие:

Если мы сравним долгие периоды (= предложения), составленные мужчинами и женщинами, то у первых мы обнаружим много примеров сложных и проникающих одна в другую структур; с относительными предложениями в середине условного и, наоборот, с подчинением и субподчинением, тогда как типичной формой длинных женских периодов является сочинение; одно предложение или часть предложения добавляется к другой на одном и том же уровне между соответственными идеями и маркируется не грамматически, а эмоционально – ударением и интонацией, а в письме – подчеркиванием. На языке терминов, мужчины предпочитают гипотаксис, а женщины паратаксис [Jespersen 1922, 251].

Различие между грамматическим и эмоциональным неясно, но, видимо, эмоциональный имеет негативный, уничижительный оттенок и позволяет предположить, что Есперсен говорит о превосходстве гипотактического стиля. Он продолжает двумя известными сравнениями:

Мужское предложение подобно набору китайских коробочек, одна в другой, тогда как женское похоже на жемчужины, нанизанные на нить из союзов and и других подобных слов [Jespersen 1922, 252].

Есперсен, хоть и большой сексист, но все-таки джентльмен!

В последнее время паратактические и гипотактические различия используются для различения ограниченного и разработанного кодов Бернстайна2.

Бернстайн, не прибегая к этим терминам, обращается к обусловленному культурой мнению, что гипотаксис – высшая модель структуры: он утверждает, что подчинение типично для разработанного кода, тогда как ограниченный код использует «простые» сочинительные предложения. Лингвисты соглашаются с тем, что, в сущности, нет ничего выше, чем конструкция, содержащая подчинительные предложения. Однако отмечается, что гипотактические конструкции типичны для письменного языка, в то время как паратактические – для устной речи.

Мы можем представить эти связи в простой таблице (2.1).

Таблица 2.1

Языковые доминанты паратаксиса и гипотаксиса (реальные и гипотетические)

Как было сказано выше, среди ученых существовала тенденция принимать за эталон официальную письменную прозу. Оба утверждения Есперсена о синтаксисе женщин относятся скорее к различиям между разговорным и письменным языком. Письменный язык (в частности, печатный материал) большей частью написан мужчинами (см. раздел 2.2.4). Это значит, что Есперсен мог судить о мужчинах по письменному синтаксису, а о женском синтаксисе, вероятно, делал заключения, исходя из разговорного языка.

2.2.4. Грамотность

Этот раздел непосредственно связан с предыдущим. Нет сомнений, что до того как в XX веке государственное образование стало обязательным для всех, женщины имели меньше возможности получить образование, чем мужчины. До XIX в., вероятно, только женщины среднего и высшего класса были грамотны, но даже тогда, когда мы говорим грамотный, мы подразумеваем грамотность в родном языке. Братья и мужья этих женщин владели также и классическими языками. Классическая латынь и греческий язык не были родными языками для каждого. Они продолжали существовать только в мужском мире школы, университета и церкви. Когда Мильтону задали вопрос, будет ли он обучать своих дочерей языкам, он якобы ответил: «Одного языка для женщины достаточно».

Следующая цитата показывает, что хотя джентльмены XVII и XVIII вв. и соглашались с тем, что язык женщин, особенно письменный, имел свои недостатки, тем не менее не все они выступали против изменения положения дел при помощи образования. Отрывок взят из введения к работе «The Many Advantages of a God language to any Nation: with an Examination of the Present State of our own: As also, An essay towards correcting some Things that are wrong in it» («Преимущества хорошего языка для любой нации на примере исследования нашего государства, а также опыт исправления существующих ошибок»). Эта работа приписывается Томасу Уилсону (1663–1755), епископу Содорскому и Майскому. Акцентировав внимание на силе слов, писатель предупреждает, что неправильное употребление слов негативно отражается на носителе языка.

Мы от всего сердца желали бы, чтобы прекрасный пол мог обратить внимание на эту последнюю причину; многие милые дамы из-за глупости своих слов теряют очарование, которое возникает при виде их лиц. Так как разум имеет более прекрасное и длительное очарование, чем тело, и если бы они пленяли чувства мужчин, они бы не пренебрегали этой высшей красотой. Так как эти совершенства зависят не от силы руки, а от быстроты ума, которое приятно видеть и слышать, и поскольку этими талантами природа, без сомнения, наделяла этот пол так же щедро, как и наш, то неправильность в словах, орфографии и ином, над которыми обычно смеются, происходит не из-за недостатка ума, а из-за небрежности и их обделенности в образовании. Эти очерки созданы в помощь женщинам, также, как и всем остальным [Wilson 1724, 37].

Далее автор указывает на важность образования матерей. Мы все можем восторгаться его либеральным отношением, однако, заметим, что его комментарии адресованы исключительно мужчинам (…несомненно, природа так же щедра к их полу, как и к нашему…). В то время когда это было написано (1724), письменные произведения женщин были предметом насмешек; к тому же очевидно, что женщины получали очень ограниченное образование. Свифт со свойственным ему преувеличением высказывает ту же точку зрения в «Письме к молодой леди по случаю ее свадьбы» (1727):