Никон (Муртазов) - Серафимов день (сборник)

• Название: Серафимов день (сборник)
• Автор: Никон (Муртазов)
• Жанр: Религия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-521-00410-2

Наиболее полный сборник документальных рассказов иеродиакона Никона (Муртазова), чей жизненный путь с юности связан со Христом и монашествующими.

---

Отец Геннадий рассказал мне эту историю несколько лет спустя, уже будучи священником. Невольно вспоминаются слова Святого Евангелия: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать» (Мф. 10:19); «Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый» (Мк. 13:11).

Яблонька

«Отец мой в молодые годы очень много работал, – начала свой рассказ Галина. – Даже в воскресные и праздничные дни трудился, не считая это особым грехом. Как-то раз, в самый праздник святителя Николая, он, придя со службы, начал столярничать.

Работал без настроения, от напряжения устал. Взял готовое изделие, покрутил в руках и от досады швырнул его под верстак. Совсем не то получилось, что задумывал.

Понял отец, что негоже работать в праздники, да только, видно, не совсем еще вразумился. Снова работал в дни праздников, и опять постигла его неудача. Тогда отец понял, что святитель Николай основательно взялся за его воспитание».

Вечерело. Мы сидели на лавочке, отдыхая от дневных забот, и делились духовными радостями. Галина вспоминала, как однажды спросила у своей матери, почему в их семье особо почитается память святителя Николая. Вот что рассказала Галине ее мать:

«В тысяча девятьсот сорок первом году году я решила выйти замуж за полюбившего меня парня по имени Николай. Был он, как и я, молод, весел, здоров. Только одно смущало меня в нем: будучи комсомольцем, он никак не соглашался на венчание. К моей вере Николай относился с насмешкой.

Я знала, что родители не дадут благословения на брак с неверующим человеком. Переменить свои убеждения он не хотел, считал их главными в жизни. Но я все же любила его, хотя боялась выходить замуж без благословения родителей.

Однако он уговорил меня сыграть свадьбу без венца. Я настаивала только на том, чтобы это произошло после поста. Узнав о моем намерении, мать с горечью сказала: „Какая тебе в таком случае разница? Без венца можешь и в посту сойтись, и жизнью безбожной жить. Но родительского благословения ты не получишь“. Подходить к отцу за разрешением вообще не хотелось.

Огорченная отказом, я, поразмыслив и все взвесив, все же не решилась пренебречь родительским словом. Сердобольная крестная посоветовала мне помолиться святителю Николаю, чтобы он помог мне. А еще она направила меня к знакомым монахиням с просьбой о сугубой молитве. После закрытия монастыря в тысяча девятьсот двадцать восьмом году эти старицы жили неподалеку. Они снискали уважение у народа как трудницы и молитвенницы.

Приняли матушки меня ласково и несказанно удивились, узнав, что я собралась замуж. „Мы, – говорят, – думали, что ты, Дуняша, замуж вообще не пойдешь“. Я им ответила: „Хочу иметь семью, детей, воспитывать их в православной вере. Только избранник мой в Бога не верит и венчаться не хочет“. – „Желание твое законно, – заключили монахини, – но без венца замуж не выходи, иначе счастья не будет“. Они посоветовали мне отслужить молебен святителю Николаю.

На очередном свидании я сказала Николаю, что без венца замуж за него не пойду. Это решение вызвало у него язвительную насмешку. Грубые слова ранили мою душу.

В церкви я заказала молебен, за которым горячо молилась святителю о своей дальнейшей судьбе. После молебна батюшка спросил, что заставило меня заказать службу святителю. Я рассказала ему о своей беде. Тогда батюшка, помолившись, ответил мне просто, веско и ясно: „Ты, дочка, не выходи за этого человека замуж. Счастья у вас не будет. Живи по заповедям Божиим, молись, и Господь все устроит Сам“.

После молебна мне стало легко, с души как будто камень свалился. В тот же вечер я отказала Николаю. И что же я услышала в ответ?.. Сколько злости он вылил на меня, на моих родителей, на Бога и на Церковь! Какая же тут любовь? Ведь когда по-настоящему любишь, обидного слова не скажешь.

Мы расстались навсегда. В сердце образовалась пустота, но на душе было свободно и легко. В эту же ночь приснился мне дивный сад. Я долго гуляла, любуясь его красотой, а потом подошла к яблоньке и вижу: на одной плодоножке висят два румяных яблочка. Хотела я их сорвать, протянула уже руку, и вдруг подошел ко мне благообразный старичок с седенькой бородкой, похожий на Николая Угодника, и говорит: „Доченька, это не твоя яблонька. Твоя – другая“.

Смутилась я, стала у него просить прощения, после чего проснулась. Сердце билось от волнения, и тут я сама разгадала сон. Я поняла, что нет воли Божией, чтобы мне выйти замуж за этого человека. Мне уготован был другой крест…»

Вздохнув, Галина закончила рассказ и перекрестилась. Чуть помолчав, она добавила, что об этом дивном чуде мама поведала ей за два года до своей мирной кончины.

Сама Галина трудится сейчас во вновь открытом Никольском соборе, часто поминает родителей и, подражая их вере, молится угоднику Божию Николаю о заступлении и помощи во всех делах. Святитель всегда откликается на ее просьбы.

Николин день

Давно уже рассвело. Губы инокини Феодосии беззвучно шептали слова утренних молитв, канонов, акафиста, правила ко Причащению. Потом, умыв лицо от нахлынувших слез, она достала из черного бархатного мешочка с золотым крестиком посредине поминания своих деревенских благодетелей. Стала пересчитывать деньги, хранящиеся там же: у Анастасии осталось копеек тридцать, хватит один раз подать за обедню, у Людмилы – побольше.

Феодосия работала алтарницей в церкви, и ей, как знакомому и близкому к святому месту человеку, односельчане доверяли поминания и деньги. В благодарность несли кто что мог: молоко, кусок свежеиспеченного пирога. Милостыню делили пополам, отдавая одну часть на канон. Если не приносили ничего, Феодосия не обижалась, делала свое святое дело, зная, Кому служит. «Лишь бы Бог принял мои малые труды, на все Его святая воля», – скажет она и с любовью молится за народ, делая поклоны за каждого. Инокиня Феодосия любила Бога и боялась всякого греха, смирялась и каялась, когда грешила устами или мысленно.

Сегодня великий праздник – Николин день. Пришел Никола вешний с ярким майским солнцем, теплой землей, с распустившейся листвой, с гомоном и пением птиц и великим крестьянским трудом. Надо было причаститься Святых Христовых Таин, и Феодосия держала в уме свои грехи, чтобы не забыть их на исповеди. Сегодня день смерти ее брата, монаха Питирима. В миру его звали Петром. Вспоминалось, как много-много лет назад они вместе с братом делали в большом овраге пещеры для моления и спасения от грядущего антихриста. Феодосия с подругами день и ночь носили ведрами сырую землю и ссыпали ее в овраг, благо он был глубокий. В вырытых ходах Петр ставил деревянные опоры, принося из леса распиленные деревья. Монах создавал лабиринт ходов так, чтобы никто из чужих не смог его здесь найти. Была устроена церковь, в пещеры спустили иконы, книги, необходимые вещи. Крутигом назвали это место.

«Пойдем к Пете Крутишному помолиться», – говорили местные жители. И шли несколько верст вдоль оврага к пещере монаха Питирима, которого люди по старинке называли мирским именем – Петр. Строг и суров был Петр, требовал от близких поста и молитв, велел готовиться к испытаниям. Они и пришли.

Сначала Петю Крутишного знали немногие, только верующие. Потом слава о нем пронеслась по всей округе. Заговорили о монахе как о местном подвижнике. Обратили на него внимание и власти, когда начались гонения за веру. Однажды небольшой отряд красноармейцев спустился в пещеры и заблудился в них. Петр во тьме ходил за ними по пятам. В конце концов, отчаявшись и испугавшись, что на них обрушится земля, старший стал звать Петра и просить вывести их. Красноармейцы обещали больше не приходить в пещеры. Монах вывел людей, а сам снова скрылся в пещере. С тех пор никто не смел беспокоить Петра.

Не забыть Феодосии и дня смерти брата. Его удушили два парня, разведя костер у входа в пещеру. Задыхаясь от дыма, Петр пытался вылезти, но потерял сознание. Тогда, заарканив его веревкой, они вытянули страдальца за шею на волю. Он был мертв. Власти решили, что он сам задохнулся, и никого тогда не осудили.

Крутиг давно осыпался и забылся. Феодосия вздохнула, вспомнив свою печальную молодость. Перекрестилась, помянув об упокоении брата. Пошла в церковь. Там было уже много народу. Мать Феодосию многие знали и расступались перед ней. Она поднялась на клирос, потом вошла в святой алтарь. Сделав три поклона у престола, взяла благословение у священника и стала возжигать лампады и свечи перед иконами, потом зажгла кадило. Началась литургия. Торжественно пели два хора. Все радовались празднику.

После службы прихожане приложились ко кресту и пошли по домам, приветствуя друг друга. Ушел и батюшка. Даже сторож Илия с уборщицей Анной куда-то отлучились. Феодосия осталась одна в храме. Тишина наполнила церковь. Двери и окна были открыты, и яркое майское солнце косыми лучами освещало храм. Немного отдохнув, Феодосия принялась за обычную работу.