Валерий Большаков - Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики

• Название: Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики
• Автор: Валерий Большаков
• Жанр: Альтернативная история

Продолжение бестселлера «Танкист № 1. Бей фашистов!».

Из «Т-72» – в «Т-34», из 2015 года – в 1941-й.

Капитан Репнин сгорел в танке под Дебальцево, а ожил в теле Дмитрия Лавриненко, советского танкового аса, танкиста № 1.

Переселение душ? Перемещение сознания? Не важно! Главное – не посрамить славы великого предка, не поступиться честью. Бить фашистов!

Когда счет подбитых немецких панцеров перевалит за двести штук, когда плечи украсят золотые двухпросветные погоны, когда распишешься на Рейхстаге – можно будет немного передохнуть. Но вскоре от командования поступит новый приказ: идти до Атлантики!

---

– Есть, товарищ подполковник! Ударим с тыла, – кивнул Илья.

– Теперь ты, Леня. Карта есть?

Капитан Лехман достал из планшета и развернул карту на броне танка. Филатов залез наверх и стал подсвечивать фонариком.

– Смотри. Вот здесь яр, глубокий, он огибает луг. Двигаешься по нему и выходишь к дороге с запада.

Лехман кивнул.

– Есть атаковать с запада! Зайдем от этого леска.

– Давай. А основная группа будет атаковать противника в лоб отсюда. Здесь позиция выгоднее…

* * *

По старой солдатской привычке Репнин залег, как только все приказы были отданы, а «фигуры расставлены».

Залег прямо на броне, сложив брезент над дизелем, от которого шло тепло. Ватник под голову – вот тебе и подушка.

Стащил сапоги и поставил рядом, развесив на голенищах портянки, ослабил ремень и лег, закинув руки за голову.

Сердце билось ровно, а вот и мысли потекли спокойно, без спешки. Геннадий давно уже относился к происходящему с прохладцей врача или исследователя. Шла война, но особо сильных эмоций эта мировая бойня не вызывала.

Репнин не испытывал ненависти к врагу. Правильно сказали однажды братья Стругацкие (скажут!): «Ненависть – это перегной страха». Фашисты – опасный, сильный, умелый противник. Слава тем, кто сумеет их одолеть. Но ненавидеть зачем?

Ярость – это да, она помогает в бою, концентрирует злость, горячит кровь, помогает уничтожать врага. Но еще лучше – холодное, ледяное спокойствие, когда ты собран и расчетлив, не отвлекаешься на всякие глупости, вроде скрежета зубовного, а превращаешься в этакую машину для убийства, срастаешься с танком в механического кентавра…

Геша вздохнул. Поглядел на мерцавшие звезды, послушал далекую канонаду и закрыл глаза. Впереди у 1-й танковой армии большой, долгий путь. Первым делом надо Украину освободить.

Репнин поморщился. Не хотелось ему этого, не лежала душа.

Нет, он понимал, что «евромайдан», «бандерлоги», «добробатовцы», «правосеки», все это фашиствующее дерьмо зальет, завоняет Украину лет через шестьдесят, да и то – не факт. Но все равно, неприятно было. И кто сказал, что нынешняя УССР не приемлет будущих лозунгов, вроде «Москаляку на гиляку!»?

Гешу как-то (в будущем, которое ныне стало для него прошлым) неприятно поразила одна старая фотография. На ней был изображен немец в форме, раздававший флажки со свастиками. Раздававший детям, какой-то киевлянке, а та вручила флажок малолетнему сыну…

Это было сущее непотребство, но ведь оно было!

Закряхтев, Репнин перевернулся на бок. Хватит про политику!

Поерзав, он вызвал воспоминание о Наташе. О том, как она улыбается. Как она раздевается… Как дразняще изгибает бедро и ладонями поднимает груди…

Не досмотрев пленительные картинки, Геша уснул.

Из воспоминаний капитана Н. Орлова:

«…С Валей я подружился и частенько бывал в гостях. А поскольку на Дону уже шли тяжелые бои, а это уже совсем близко от Сталинграда, Валины родители мне задали резонный вопрос: «Коленька, как ты думаешь, нам эвакуироваться или нет? Вот, предлагают…»

А я дурак… надо же себя героем перед девушкой показать!

– Да вы что! Да мы разобьем врага!

И вроде убедил их не эвакуироваться. А немцы нанесли удар по Сталинграду на завтрашний день, 23, в воскресенье!

А 24 или 25 наметилось небольшое затишье. Мы как раз захватили Рынок. Я расставлял танки в обороне, и мне вдруг ударило в голову…

Вот до сих пор не могу понять, что за чувство такое? Абсолютно спонтанно, внезапно, словно кто меня толкнул, какой-то щелчок – сесть на танк и рвануть в город. Крикнул механику-водителю Семенову:

– Заводи!

– Куда?

– Вперед! Пошел! В сторону Тракторного!

Он сперва подумал, что мы в штаб батальона, который стоял на заводе. Но когда мы подъехали к Тракторному, я погнал его дальше, по Ленинскому проспекту, прямо в центр города. Я толкал его в спину: «Вперед, вперед!» Он гонит, не поймет куда. А у меня в глазах стоит их маленький деревянный домик с палисадником. И вишенки, яблоньки там…

Кричу механику: «Скорость, скорость, скорость!» Все кругом продолжает гореть. Даже телеграфные столбы горят, трамваи горят. Дорога разбита, завалена трупами, обломками… и он виртуозно жмет по ней. Это был классный водитель. Приближаемся к домику, и я уже заранее вижу, что домика-то нет! Когда я уже вплотную совсем подъехал… там яма огромная, все сгорело вокруг, и старушка из соседнего дома рядом стоит…

Я эту бабку знал, и она меня знала. Говорит мне:

– Коленька, родненький, всех до одного! Как раз приехал хозяин обедать. Бомба прямо в дом попала… А я нечаянно полезла в погреб, достать крынку, да там и осталась…»

Глава 2 Черные дьяволы

Харьковская область, с. Одноробовка.

8 августа 1943 года

Поспать удалось аж шесть часов, что для передовой – настоящая роскошь.

Позавтракав кашей с тушенкой, Репнин тяжеловато запрыгнул на броню новенького танка «Т-43», выделявшегося большой антенной. Еще вчера его отличал инфракрасный прожектор-осветитель, торчавший на командирской башенке (дабы подсвечивать местность на двести метров для приборов ночного видения), но хозяйственный мехвод снял хрупкое устройство, чтобы его не расколотили осколки.

Не намечено ночной операции? Не намечено. Стало быть, незачем рисковать ценной вещью. «А то на вас не напасешься…»

Надпись на командирском танке сделали ту же, что украшала его предшественника: «Бей фашистов!», а вот номер на башне стоял другой – «102». Такой же, как у «четырех танкистов и собаки».

Правда, никому подобная аналогия и в голову прийти не могла – Януш Пшимановский напишет об экипаже танка «Рыжий» аж двадцать лет спустя. Один лишь Репнин помнил черно-белый сериал о приключениях храбрых танкистов и почти что разумного Шарика. Правда, смотрел он его по записи, через комп.

Репнин усмехнулся. Комп… Далеко еще до компа. Хотя…

В известной ему реальности именно советские ЭВМ были впереди планеты всей. Если бы кибернетику не прозвали «продажной девкой империализма», Биллу Гейтсу ничего бы не светило.

И не засветит. Геннадий хмыкнул – уж он постарается…

Если выживет. Ну, тут уж… На войне как на войне.

…Немцы показались в начале десятого. Длиннущая колонна вилась по дороге, и казалось, конца ей не будет.

– Идут зольдатики…

Оптика в командирской башне стояла хорошая, Репнину были видны и танки, «четверки» в основном, хотя и «Пантер» хватало. И пехота присутствовала в кузовах «Опелей», и артиллерия тащилась за тягачами. Серьезные пушечки – 88 миллиметров. «Ахт-ахт».

– Ваня, что там?

– Танки Полянского вышли на боевой рубеж! – бодро доложил заряжающий-радист.

Когда Репнин командовал «тридцатьчетверкой», Иван Борзых служил радистом-пулеметчиком. На «Т-43» Ване пришлось переучиваться на заряжающего. Но ничего, справляется вроде.

Борзых был идеальным танкистом – невысокий, худенький, он выскальзывал из люка мгновенно, как рыбка из лунки. Немного бестолковый (по младости лет), легкомысленный, разбросанный, Иван очень серьезно относился к своим комсомольским обязанностям. Для него это было святое.

«Буржуй, под стол! Идет комсомол!»

Малость боязливый, Ваня мог и рогом упереться, а уж когда немцы выведут его из себя, то все – страх побоку! Мог и на «Тигр» накинуться, броню голыми руками рвать и пушку в крендель сворачивать…

– Эт-хорошо… – протянул Геша. – Кто там еще, товарищ старший сержант?

– Капитан Лехман готов к атаке! – бодро доложил Борзых.

– Еще лучше. Передай Заскалько: приказываю развернуть танки в линию, выйти из рощи, приблизиться на прямой выстрел и ударить по противнику всеми огневыми средствами.

– Есть! – ответил Борзых.

Танки Лени Лехмана выдвинулись слева от дороги и открыли огонь. Немецкая колонна в один момент смешала свои порядки, но вот уже и артиллеристы кое-где изготовились, и танки выдвинулись.

– Майору Полянскому ввести свои танки в бой!

Могучие «ИСы» атаковали немцев с правого фланга, и те были вынуждены перебросить часть огневых средств на это направление.

Мало-помалу пыль, поднятая бронемашинами и взрывами, поднялась рыжим облаком.

А тут и рота Володьки Каландадзе, наступавшая с батальоном Полянского, появилась в тылу противника – танкисты 1-й гвардейской зажали фрицев с трех сторон.

«Пора!» – решил Репнин.

– В атаку!

По сигналу командира, выкатились танки главной группы, наступая вдоль околицы села. Пока «ИСы» долбали немецкие укрепления, «сороктройки» шли огородами.

В перископ было видно, как метались «зольдатики», как пушкари пытались вести обстрел, но трусили – и бросали орудия, бежали за хаты, за сараи.

И орали: «Шварцен тойфель! Шварцен тойфель!»