Леонид Гиршович - Мозаика малых дел

• Название: Мозаика малых дел
• Автор: Леонид Гиршович
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4448-0806-1

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского. Уже сорок пять лет, как автор пишет на языке – ином, нежели слышит в повседневной жизни: на улице, на работе, в семье. В этой книге языковая стихия, мир прямой речи, голосá, доносящиеся извне, вновь сливаются с внутренним голосом автора. Профессиональный скрипач, выпускник Ленинградской консерватории. Работал в симфонических оркестрах Ленинграда, Иерусалима, Ганновера. В эмиграции с 1973 года. Автор книг «Замкнутые миры доктора Прайса», «Фашизм и наоборот», «Суббота навсегда», «Прайс», «Чародеи со скрипками», «Арена ХХ» и др. Живет в Берлине.

---

Бывает, крутящееся уже на языке имя не дается, всякий раз подменяясь другим, одним и тем же. «Миронов» – в моем случае ленинградский поэт – почему-то становится Меркурьевым, вероятно актером, с пасынком которого я учился в училище.

Самый неприятный для меня заскок в памяти: въезжаю во Францию (автобусом), сразу за окном волшебный лес немецкой сказки сменяют прозрачные барбизонские… хочу назвать и не могу, вместо «тополь» выскакивает «окунь», и тоже видится что-то писанное маслом, полная корзина холодной переливающейся рыбы. И так два мучительных часа: «окунь… окунь… окунь…» – на тополь. А подсказки ждать не от кого, кругом одни арабы.

Мой совет. Надо заново заставлять себя вспоминать, заново выучивать забарахлившее слово, как заново учатся ходить. У меня, к счастью, это только в устной речи.

Час пролетел незаметно. Последний вопрос:

– Что вы сейчас пишете?

– Роман. «Рычи, Китай». Китаю в считаные годы грозит демографическая катастрофа: полное вырождение. Кончается тем, что в результате искусственного оплодотворения с применением новых генных технологий на свет рождается миллиард гермафродитов.

– О!

Звучит генделевский «Саул».

* * *

Да, чтоб не забыть. Был у Саши с Галей – я у них всякий раз, когда приезжаю к Любе. Собственно, Галя нас с Любой и свела. Заочно. Это было еще до революции… Что я говорю – при советской власти, когда Максимов выпустил по-французски книжку «Континента» с фрагментом из моего «Прайса».

Не то чтобы жизнь «с грохотом провалилась в прошлое» – просто, не имея ежесекундно перед глазами зеркальца, забываешь, что твое вневременное Я загримировано под тех, кто одной ногой уже стоит в своем семидесятилетии. (Сусанночка – нет, женщине столько лет, на сколько она выглядит.)

Отдельно на маленьком столике аперитив, позаимствованный французами у русских, предварявших обед обильными закусками. Об этом гастрономическом приоритете России я узнал из «Писем» де Кюстина или из примечаний к ним – второе рекомендую не меньше первого. Среди закусок стояло блюдо с тарталетками, содержимое которых осталось для меня тайной. Мой аппетит взял верх над любопытством: они были сметены мною в миг, а тыкать пальцем в пустоту, дескать что́ там было внутри – что было, того уж нет. Потом сели за стол, не переставая все это время обсуждать одно и то же: Украина, «Немцов на Москворецком мосту» (историческое полотно будущего классициста), бездна, разверзающаяся под стенами Кремля. И не скажешь: «Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры, с твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого». У самих под ногами зыбко, вон мезуза прибита с внутренней стороны дверей.

Но в первую голову – Украина, потому что это сильно не чужой человек, там наши корни. «Все “озвученное из первых уст” об украинской государственности чистая правда (будь Украина гомогенна, она давно бы узурпировала “русскую идею”, а не придумывала бы себе биографию). Тем не менее жаждать присоединения Севастополя к России московское градоначальство может на том же основании, на каком венский магистрат мог бы рассчитывать в один прекрасный день на карте Австрии обнаружить Лемберг» («Стенгазета», «Вспоминая лето»). Это писалось в печальной памяти грузинское лето, московским градоначальником тогда был великий крымнашист Лужков. В тот год, 2008-й, я бы не поверил, что «Крым наш» – такое возможно, как не верю, впрочем, и сейчас, что он наш. Но мало ли, кто во что не верит. Зеев Жаботинский, говоря об Украине, категорически не верил в жизнеспособное Украинское государство. Если он и ошибался – хотя «одинокий Зеев[1]» всегда как в воду глядел, – то в грядущем параде незалэжности лозунгом должно быть не «слава Украине!», а «слава России!», благодаря которой жовто-блакытный прапор больше не связывается с ряжеными, вроде казаков в соседней Ростовской области. О нет! Отныне это символ противостояния агрессору, захлебывающемуся собственным враньем:

Он часть свою бросил, пошел воевать,
Чтоб шахты в Донбассе народу отдать.

Галя сказала, что вся оккупированная Европа сотрудничала с нацистами, национальные батальоны СС формировались от Норвегии до Хорватии, и Франция не являлась исключением. Но советская пропаганда некогда преуспела, изображая украинских националистов самыми отпетыми, тогда как все были хороши. Даже немцы прощены, а украинцы нет.

Ну да, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Я так не считаю, конечно, – Jovis… bovis… – но такова суровая правда жизни. Только, Галочка, боюсь, это была не советская пропаганда, а еврейская память, всячески этой пропагандой заглушаемая. Советская власть занималась противоположным: живописала неуемную радость украинцев и белорусов, воссоединившихся со своими братьями в СССР. Прощай, панская Польша, – здравствуй, свободный труд. Во время войны на стороне немцев была лишь жалкая кучка буржуинов и церковников. Простые люди все как один подпольщики – и на Украине, и в Прибалтике, и в Краснодоне. Процентная норма для изменников Родины из числа местных жителей была одинаковой для всех национальностей и устанавливалась по методу социалистического реализма. Кто был вне этого метода, оказывался вне закона и лишался права на упоминание, будь то сионисты, эсперантисты или крымские татары. Бандеровцы исключения не составляли.

Галя со мной даже не спорит, мы здесь все свои.

Но с другой стороны, Украина – свой человек? Нет своих. Признайся, что тебе наплевать на Украину с высокой вышни. Просто ты ненавидишь Россию, о чем тебе говорилось неоднократно и даже печатно (привет американскому другу – когда поет далекий друг, тепло и радостно становится вокруг). А ненависть – это уже страсть, поэтому на Россию тебе не наплевать. А что Украина? Этих украин там – ДНР, ЛНР, ДКСР (Донецко-Криворожская Советская Республика), ЗУНР (Западно-Украинская Народная Республика). Перечислять дальше? И сами себя перехитрят. И спивают на муве своей – ухохочешься: «Паду ли я дручком пропэртый». И Рада, полная племенных быков, – стоят, друг в дружку уперлыся, все эти яроши с демьянюками, которые тебя бы позжигали еще поперед нимцив.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Имя Зеев означает «волк».