Данил Корецкий - Свой круг

• Название: Свой круг
• Автор: Данил Корецкий
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07150-4, 5-699-00550-1

Золотое понял, что убивать его не собираются. Но спокойный тон Шаха не мог обмануть. Не случайно выбрано для разговора это глухое место возле похожего на могилу оврага, не случайно изящный позолоченный «Ронсон» заменен боевым пистолетом, переделанным в зажигалку и ясно дающим понять, что найдется и не переделанный. Шах хотел, чтобы он почувствовал, с кем имеет дело...

---

Поросшая голубой травой пойма перешла в синеватые холмы, мы, очевидно, свернули не на ту тропинку, потому что Мягкая Ферма слишком долго не появлялась, и, когда из-за поворота навстречу вышел человек, Горик, забыв инструкцию, устремился к нему спросить дорогу. Выглядел встречный вполне обычно — полусвободный фермер или сезонник, в цельнотканом комбинезоне, грубом кожаном жилете, островерхой треугольной шапке, распознать в нем псевдоса нельзя было и в семи шагах, мне удалось это сделать с двенадцати; помогла интуиция, ожидание его появления и постоянная готовность, приглушить которую не мог ни яркий свет рыжего солнца, ни умиротворяющий волшебный пейзаж.

Горик приблизился к нему на решающий все радиус абсорбации и уже находился за чертой, потому что псевдос его зацепил в тот момент, когда я нажал спусковую кнопку. Фиолетовая вспышка ослепила незащищенные глаза, треск разряда слился с треском грубой кожи жилета, лопнувшей в том месте, куда ударила невидимая игла…"

Дежурство по городу прошло спокойно, происшествий прокурорской подведомственности не произошло, поэтому я читал до полуночи, а потом спал в комнате отдыха городского управления, хотя эту тревожную чуткую дремоту, когда слышишь каждый скрип двери, писк рации и переговоры с дежурными нарядами за стеной, вряд ли можно назвать сном.

Пройдя пешком по утреннему городу, я зашел домой, вымылся, побрился, перекусил — Ася всегда оставляла мне завтрак на плите — и собирался лечь спать, даже лег, но сон не приходил, и жалко было бесцельно колбаситься в постели, и притягивали скопившиеся в сейфе дела необходимостью «крутить машину» — подчищать, заканчивать, чтобы не оказаться погребенным под постоянно поступающей бумажной лавиной.

Я решил идти на работу, записав положенный отгул себе в актив, хотя знал, что рачительный Белов неохотно возвращает неиспользованные дни отдыха.

По дороге заглянул в райжилуправление, протолкался сквозь плотную, недовольную очередь, был одернут секретаршей, но потом узнан и обласкан, получил характеристику на Рассадину Ларису Ивановну тридцати трех лет, которая работала управляющей домами, разумеется, зарекомендовала себя с положительной стороны, активно участвовала в общественной жизни, пользовалась уважением в коллективе, но не уделяла достаточного внимания ремонту жилого фонда и проявляла «нетребовательность в самовоспитании».

Очевидно, эта маловразумительная формулировка, призванная показать критическую и принципиальную оценку райжилуправлением тех действий домоуправа, за которые она уже больше месяца находится под стражей, означала склонность Ларисы Ивановны к получению взяток и совершению массы мелких и средних злоупотреблений, которые она могла позволить на своей скромной должности.

Пройдя еще квартал, я свернул на узкую старинную улочку, где располагалась прокуратура, по диагонали пересек тихий перекресток и зашел в районный военкомат. Когда день не распланирован заранее, можно позволить себе не спешить и по пути решить ряд мелких вопросов, обычно по несколько раз откладываемых «на завтра».

Собственно, вопрос у меня был один: «Имели ли право Золотовы хранить кортик после смерти адмирала или он подлежал обязательной сдаче?» Его я и задал молодому майору, с которым мы уже неоднократно встречались при обстоятельствах, относящихся как к его, так и к моей компетенции.

Хотя военный комиссариат занимается не менее важными делами, чем, скажем, районное жилищное управление или какая-нибудь другая из коммунальных служб, здесь никогда не было очередей, любой факт выяснялся за пять минут, необходимую справку можно получить за такое же время.

Однако сейчас майор исчез надолго, и я открыл книжку, которую теперь не вынимал из портфеля.

"… Не отвлекаясь на опрокинутого псевдоса, я бросился к замершему, как соляной столб, Горику, схватил за плечи, опасаясь ощутить напряженные в кататоническом ступоре мышцы, но нет — все было нормально, он уже вернулся, навсегда забыв последний отрезок своей жизни, продолжительность которого могла быть различной: от нескольких секунд до двух лет — большего срока амнезии Трехпалый Охотник не наблюдал.

Горик забыл последнюю минуту. В его восприятии мы шли среди одинаковых холмов, озабоченные отсутствием Мягкой Фермы, он на миг отвлекся — отвернулся или задумался, а в это время я беспричинно застрелил случайно встретившегося аборигена.

Этот акт чудовищной жестокости привел перенесшего психотравму Горика в истерическое состояние. Объяснить ему что-либо было невозможно: он ничего не слушал, кричал, что я маньяк, убийца, уничтожающий для подтверждения бредовых теорий ни в чем не повинных беззащитных местных жителей!

Не обращая внимания на его буйство, я связался с Базой, где нарушение психической деятельности одного из членов экспедиции было немедленно зафиксировано, явившись сигналом общей тревоги, доложил обстановку и высказал мнение, что запрет пользоваться летательными аппаратами в светлое время суток придется нарушить, так как иным способом транспортировать добытого наконец псевдоса не удастся, а ожидать темноты с учетом состояния Горика рискованно.

Затем я подошел к лежащему, убедился, что попал туда, куда целил, после чего произвел внешний осмотр. Добыт был псевдос высокого уровня — четвертой, а может, и третьей ступени. Признаков, отличающих его от человека, оставалось немного: не полностью сформированы пальцы рук, под шапкой скрывались остроконечные, покрытые шерстью уши, когда я оттянул веко, то увидел вертикальный звериный зрачок…"

Майор вернулся, я поспешно перенесся с далекой страшной планеты в строгий кабинет военкомата и небрежно — бросил книжку в портфель, чтобы мой собеседник ею не поинтересовался. В соответствии со сложившимися представлениями следователи должны читать исключительно серьезную литературу.

Впрочем, майор не собирался ничего спрашивать. Он сел на место, положил перед собой папку в твердом коленкоровом переплете, недоумевающе посмотрел на меня.

— Очевидно, вы что-то напутали. У нас только два адмирала, я их знаю, но на всякий случай посмотрел по картотеке и для страховки перепроверился у военкома.

А он для очистки совести позвонил в областной военкомат.

Добросовестность и полнота проверки подтверждали прекрасную организацию работы военкомата, но я не мог понять, что, собственно, вызвало такие затруднения?

— Не только в нашем районе, но и в городе, и в области адмирал Золотов никогда на военный учет не становился!

Честно говоря, я растерялся. Настолько, что едва не пролепетал по-детски: «Как же так? А кортик?»

— …На военном учете у нас состоял ныне покойный капитан первого ранга Золотов Иван Прохорович, — четко продолжал майор. — Проживал он по адресу: проспект Чехова, дом шестнадцать, квартира пятьдесят два…

Адрес совпадал. Валерий Федорович Золотов, адмиральский внук, жил именно там.

— …Иван Прохорович Золотов умер в позапрошлом году в возрасте шестидесяти девяти лет от острой сердечной недостаточности и похоронен с воинскими почестями на аллее Славы городского кладбища.

Майор закрыл папку.

— …Согласно существующему положению, холодное оружие офицеров флота может храниться в семье покойного без права ношения.

Исчерпывающий, предельно конкретный ответ.

Я поблагодарил, вышел в пустой, чисто выметенный коридор и медленно направился к выходу, переваривая полученную информацию.

Зачем же ему нужна эта ложь? Ну, положим, звание внука адмирала могло давать маленькие преимущества в детских играх, ну в школе какие-то крохотные привилегии, например, «из уважения к дедушке я тебе, Валера, сегодня двойку не поставлю», ведь проверять действительное звание Ивана Прохоровича никому бы не пришло в голову. Но школа-то закончена давным-давно, а он продолжает ходить во внуках! Может, прикрываясь дедушкой, Золотовы устраивают решение всяких житейских дел — выписать в обход очереди стройматериал для ремонта дачи или что-то другое в этом роде… Нет, исключено, любое официальное решение принимается только на основе соответствующего документа, слово, да еще лживое, к делу не пришьешь.

Так ничего и не придумав, я дошел до прокуратуры. Заглянул в канцелярию, спросил у Маргариты, не разыскивал ли кто, не звонили ли, получил поступившую почту.

В кабинете разобрал солидную пачку бумаг, акт судебно-химической экспертизы отложил в сторону.

"Представленная на исследование в опечатанном флаконе под номером один жидкость светлокоричневого цвета является смесью на спиртовой основе сахара, ванилина и растворимого кофе… Способ изготовления и состав компонентов характерны для суррогатированных алкогольных напитков домашней выработки…

В опечатанном флаконе под номером два находится низкосортное крепленое вино, полученное путем переработки яблок…"