Ольга Трунова - Тень на камне. Исторический детектив

• Название: Тень на камне. Исторический детектив
• Автор: Ольга Трунова
• Жанр: Детектив

В романе два пласта повествования: первое происходит в наше время в Петре (Иордания), второе – в 105/106 г. в Набатее. Книга рассказывает о жизни Набатейского царства перед аннексией Римской империей. В современной части действие разворачивается среди участников российской археологической экспедиции, ведущей раскопки в Петре, где происходит кража и убийство. Главный герой – сотрудник археологического музея, играющий роль частного детектива, которому и удается найти разгадку преступления.

---

– Откуда он шел?

– Со стороны улицы, на которую выходят наши ворота.

– Он не показался тебе знакомым?

Марков смущенно взглянул на Сергея и виновато вздохнул:

– В том-то и дело, что показался. Я почти уверен, что это был Фейсал.

– Ах вот как. Теперь понятно, почему ты настаивал, что вор из местных. Но как тебе удалось его узнать в темноте?

– Это трудно объяснить словами. Понимаешь, коренастая фигура, арабская повязка, походка… Не знаю, просто ощущение.

Лыков почесал лоб:

– Странно. Воронцов мне сказал, что в ту ночь никто не покидал здание и тем более не выходил за ворота.

– Но он же говорил со слов Фейсала. Ведь это как раз его обязанность – следить, кто входит или покидает территорию.

Они многозначительно переглянулись.

– Что ж, если так… – историк оборвал фразу и задумался, потом с досадой прищелкнул языком. – Эх, тогда не получается.

– Чего не получается?

– Видишь ли, у меня уже сложилась некая версия, которая теперь рушится.

– Почему?

– Потому что по этой версии в краже замешан Рамиз. Лидия видела его в ту ночь в коридоре, а Дина слышала из его комнаты звук открывающегося окна, а потом заметила мелькнувшую тень человека.

– Так, может быть, Фейсал – его сообщник?

Лыков отрицательно покачал головой:

– Маловероятно. Даже невозможно.

– Не понимаю почему.

– Смотри. Если ценности похитил Рамиз, он договаривается с сообщником и в ту же ночь передает ему похищенное через окно. Спрашивается, зачем? Во-первых, чтобы в случае вызова полиции и обыска их у него не обнаружили, во-вторых, чтобы самому не выходить на улицу и не попасть под подозрение. Логично?

– Вполне.

– Ну вот. Но если Рамиз действовал в сговоре с Фейсалом – зачем эта сложная комбинация? Он мог просто выйти во двор и там передать все охраннику, а тот унес бы и спрятал в надежном месте. И если бы даже кто-то заметил их, нет ничего необычного в том, что двое сотрудников экспедиции встретились во дворе и поговорили. Для чего Фейсалу огибать двор снаружи и подходить к окну? Его мог кто-то увидеть, и это возбудило бы подозрение, в то время как ему ничего не мешало когда угодно выйти из ворот на улицу. Нет, это противоречит здравому смыслу. Правда, Лидия могла обознаться в темноте – возможно, она видела не Рамиза, а Сироткина…

– Что? Олега?!

– Но это не меняет сути – все равно Фейсал как сообщник не вписывается…

– Постой-постой, – Марков замялся. – Я подумал… Знаешь, не исключено, что я ошибаюсь, и человек, которого я видел, был не Фейсал. На взгляд европейца арабы же все в общем похожи друг на друга.

– Ишь ты, европеец выискался! Ты же говорил, что почти уверен.

Археолог смутился:

– Ну, скажем так – теперь я не вполне уверен. Я мог внушить себе, что видел Фейсала, просто потому, что тот человек был примерно того же роста и комплекции, вот я подсознательно и решил…

– Ох, Игорь, плохой ты свидетель, – удрученно покачал головой Сергей.

– Чем же плохой? – обиженно засопел Марков.

– Уж очень быстро меняешь показания, – историк засмеялся при виде расстроенной физиономии приятеля и хлопнул его по спине. – Ладно, спасибо за сведения. Я подумаю над тем, что ты сказал.

Но в тот момент подумать ему не пришлось – как раз прибыл Воронцов с гостями и началась обычная в таких случаях суета взаимных представлений, обмена комплиментами, вежливых расспросов и демонстрации места раскопок.

Около пяти часов вечера вся компания шумной гурьбой направилась в ресторан «Сэндстоун», расположенный недалеко от входа в историческую зону, где заранее был заказан роскошный ужин. Правда, дорога туда заняла гораздо больше времени, чем предполагалось, поскольку англичане едва ли не на каждом шагу останавливались и затевали с русскими коллегами жаркую дискуссию по поводу очередного набатейского строения. Дольше всего процессия задержалась возле храма Душары. Пока Воронцов и Коллинз спорили о дате постройки, Лыков с восхищением разглядывал ровные красно-коричневые стены древнего сооружения, которое даже в руинах сохраняло величественный вид.

Наконец, к шести часам они добрались до ресторана, который оказался очень симпатичным, и, что самое приятное, обеденный зал был расположен на открытом воздухе.

Дружеский ужин получился великолепным – неяркое освещение, приятная ненавязчивая музыка, бесподобная арабская кухня. Из разнообразных кушаний Лыкову особенно понравилось традиционное бедуинское блюдо мансаф – сочная вареная баранина с рисом и кедровыми орешками, политая соусом из взбитого йогурта и бараньего жира.

Арабская пословица гласит: «Когда еда подана, беседа умолкает». В данном случае правило соблюсти не удалось. Наоборот, поскольку большинство присутствующих на трапезе были представителями не восточного мира, еда и соответствующие напитки только усиливали желание высказаться. Вначале застольная беседа была общей – каждый хотел принять участие в разгоревшемся еще по дороге споре относительно даты постройки и назначения Аль-Хазне. Коллинз настаивал, что здание было возведено в первом веке до нашей эры, против чего возражали Воронцов и Пьер, склонные относить его строительство к периоду правления Ареты IV, умершего в сороковом году нашей эры. По поводу назначения этого уникального сооружения мнения тоже разошлись. Сироткин считал Аль-Хазне святилищем богини Тихэ, или Исиды, на том основании, что именно она изображена в центре фронтона с рогом изобилия в руках, а Меллоун уверял, что это гробница кого-то из набатейских царей. Лыков знал об этих двух точках зрения, но для него стало полной неожиданностью заявление Коллинза. Тот слушал высказывания коллег, скептически покачивая головой, а потом вдруг безапелляционно объявил, что разделяет мнение исследователя Дэна Гибсона, который уверен: Аль-Хазне – не что иное как библиотека. Его аргументация показалась историку довольно убедительной: во-первых, бросается в глаза поразительное сходство архитектурного решения фасадов Аль-Хазне и здания библиотеки в Эфесе, во-вторых, параметры внутреннего помещения памятника Петры рассчитаны таким образом, что освещаются солнцем с часу дня до шести – это традиционное рабочее время библиотек Греции и Рима. Последний довод, впрочем, вызвал дружный отпор со стороны русских: Стас и Пьер почти одновременно объявили его несостоятельным – царский дворец не меньше библиотеки нуждается в хорошем освещении.

– Это может быть аргументом лишь в пользу того, что Аль-Хазне однозначно не гробница, – добавил Воронцов.

– В-третьих, именно библиотеки часто строились у самого входа в город, – невозмутимо продолжал развивать свою идею англичанин, не реагируя на раздающееся вокруг насмешливое фырканье. – Наконец, без принятия этой версии становится необъяснимым, как могла Петра в византийское время стать одним из центров христианской мысли. Церковный писатель Евсевий спорил с богословами из Петры, позже в середине четвертого веке епископ Петры Асторий называется как один из участников дебатов с арианами…

– Позвольте, но какая же связь?.. – удивленно поднял брови Пьер.

– Ну как же! Все это говорит о том, что Петра издавна была городом, где развивались наука и философия. А подобный статус невозможен без библиотеки. Думаю, большое центральное помещение было читальным залом, а три боковые комнаты с нишами служили хранилищем для папирусов и манускриптов, как это принято в греческих и римских библиотеках.

Коллинз, явно довольный своим выступлением, с торжеством оглядел сидящих за столом, но его оппоненты лишь с сомнением качали головой и пожимали плечами.

Не придя к согласию по этому вопросу, археологи переключились на не менее животрепещущую и спорную тему – о статусе самой Петры: была ли она обычным городом, где жили люди, культовым центром или погребальным комплексом.

– Ну, последнее предположение, как мне кажется, можно отвергнуть твердо, – сказал Воронцов.

– Это почему же? – немедленно вскинулся Меллоун.

– Потому что за все время раскопок в Петре в этих так называемых гробницах обнаружено всего несколько захоронений, и то поздние – не раньше византийского периода.

– Но надписи свидетельствуют о том, что это именно погребальные сооружения, – поддержал английского профессора Сироткин.

– Факты – упрямая вещь.

– Думаю, кости найдутся, – также решительно принял сторону Меллоуна Пьер, – в более глубоких слоях. Возможно, последние захоронения не состоялись по какой-то неизвестной нам причине, а раньше они были. Или погребения подверглись разграблению.

Тут не выдержал Корман:

– Можно представить, что часть захоронений была разграблена, но не все же. Да и кости-то должны были остаться, они же грабителям не нужны.