Ольга Трунова - Тень на камне. Исторический детектив

• Название: Тень на камне. Исторический детектив
• Автор: Ольга Трунова
• Жанр: Детектив

В романе два пласта повествования: первое происходит в наше время в Петре (Иордания), второе – в 105/106 г. в Набатее. Книга рассказывает о жизни Набатейского царства перед аннексией Римской империей. В современной части действие разворачивается среди участников российской археологической экспедиции, ведущей раскопки в Петре, где происходит кража и убийство. Главный герой – сотрудник археологического музея, играющий роль частного детектива, которому и удается найти разгадку преступления.

---

– Понятно.

Лыков поднялся в номер, где, как выразился Игорь, именно покидал вещи, выхватил из сумки фотоаппарат и помчался к выходу. Марков ждал его на площадке перед гостиницей возле довольно запыленного темно-зеленого джипа, разговаривая с высоким худым человеком в традиционном арабском головном уборе куфийя – большом платке в красно-белую клетку, сложенном треугольником и перевязанным шнурком, – и вполне современном камуфляжном костюме.

– Это Фуаз, наш непревзойденный водитель, – представил Игорь своего собеседника.

Иорданец вежливо наклонил голову и широко улыбнулся, сверкнув рядом ослепительно белых зубов:

– Мэрхабá3.

– И вам привет, уважаемый Фуаз, – ответил Сергей по-арабски.

– Ну вот и познакомились, можно двигать, – и Игорь дружески подтолкнул историка к автомобилю.

Музей располагался на высоком холме рядом с живописными руинами святилища Геркулеса и римского амфитеатра.

– Здесь уже несколько лет ведут раскопки испанские археологи, – сообщил Марков. – Но сегодня воскресенье – коллеги не работают.

В музее он, не дав Сергею оглядеться, сразу потащил его в зал, где находились недавно переданные сюда находки из Петры.

– Смотри, вот эти четыре бронзовые монетки я нашел, – гордо заявил археолог, тыкая пальцем в витрину. – Правда, они довольно поздние, третий век нашей эры.

– Римский период?

– Да. Набатейское царство к тому времени потеряло независимость и превратилось в римскую провинцию Каменистая Аравия.

Сергей наклонился к стеклу:

– Не пойму, что на них изображено: какой-то пирамидальный четырехугольник.

– Это бетэль Душары.

Лыков смущенно почесал нос:

– Душара, я знаю, был главным богом набатеев, а бетэль – что-то не припомню…

– Так называются камни, в облике которых набатеи почитали своих богов. Обычно они были конической формы или пирамидальной, как здесь. Да ты скоро их сам увидишь в Петре. А вот еще, смотри, – Марков бесцеремонно подтолкнул приятеля к соседней витрине. – Видишь этот кувшин? Великолепный образец набатейской керамики, примерно первый век. Изящная роспись, верно?

– Действительно, – Сергей с интересом рассматривал тонкий орнамент из пальмовых листьев и шестиконечных звездочек, нанесенный черной краской на глиняный сосуд красного цвета.

– Его нашел Олег, можно сказать, случайно. Буквально споткнулся о него, представляешь?

– Если честно, не представляю. Неужели здесь керамика вот так просто валяется под ногами?

Марков засмеялся:

– Ну не то чтобы валяется, но вообще-то черепки находим повсюду и в больших количествах, причем в верхних слоях.

– Удивительно! А причины?

– Так у набатеев был свой завод по изготовлению керамики. В Авдате. Знаешь, да? Это город к юго-западу от Мертвого моря, один из центров Набатеи, сейчас территория Израиля. Археологи обнаружили там производство огромной площади – сто сорок метров, не уступает современным фабрикам. Одно помещение было предназначено для подготовки глины, в другом работали гончары, в третьем происходил обжиг…

– Но это не объясняет, почему в Петре так много черепков. Кстати, граффити на них есть?

– Нет, к сожалению, вся керамика без надписей. Ну а что касается количества, существует гипотеза, что это связано с погребальным культом, – был такой ритуал разбивания керамики во время церемонии похорон. Не исключено, что для этих целей изготавливалась специальная погребальная посуда – сосуды для слез или что-то в этом роде.

– Вот как? – оживился Лыков. – Я знаю, конечно, что у многих древних народов был обычай разбивать сосуды при погребении. Но, по-моему, хотя я не очень хорошо знаком с этой тематикой, обряды не совпадают в разных культурах. Славяне разбивали сосуды, принадлежавшие умершему, а в древнетюркских погребениях на Алтае находят фрагменты сосудов, разбитых во время поминальной тризны. Интересно, как делали набатеи?

– На эту тему тебе лучше поговорить с Лидией. Она известный специалист по керамике и расскажет гораздо лучше, чем я.

– Понял, обязательно поговорю. А кто вообще входит в состав экспедиции?

– Ох, извини, я должен был сразу обрисовать тебе нашу компанию. Прежде всего, руководитель – профессор Археологического института Академии наук Станислав Сергеевич Воронцов. Он давно работает на Ближнем Востоке, и, имея за спиной опыт раскопок в Сирии, подбирал состав иорданской экспедиции исходя из специализации людей. Поэтому так получилось, что были приглашены сотрудники из разных институтов и разных городов, которые до этого даже не были знакомы друг с другом. Лидия Горская живет в Екатеринбурге, Пьер Бортко, завлабораторией, сибиряк, Аркадий Чертков родом с Украины, хотя у него российское гражданство, Александр Корман и наш фотограф Феликс Кузин из Питера, доктор Эдик Бусыгин нижегородец.

– А из Москвы ты один?

– Нет, кроме самого профессора и меня москвичи Олег Сироткин и Дина Леруа, архитектор и художница в одном лице.

– Местные жители участвуют?

– Ну как же! Командир раскопщиков Рамиз – гражданин Иордании, правда, по происхождению он сириец. И конечно, все раскопщики у нас местные.

– А по национальности?

– Да кто их разберет. В Иордании живет много палестинцев, есть сирийцы, армяне и даже черкесы.

– Неужели?

– Да, арабы называют их шеркаси. Они появились в конце девятнадцатого века, когда по указанию властей Османской империи здесь поселили беженцев с Северного Кавказа. А вот обрати внимание, – Игорь ухватил Лыкова за рукав и развернул к витрине, стоявшей у выхода в боковой зал, – глиняная фигурка бога-всадника, особо чтимого у набатеев. Редкая находка, тоже наш трофей.

Сергей поправил очки и наклонился ближе к стеклу, так как блики солнца мешали ему разглядеть статуэтку. Но вместо нее он неожиданно увидел отражение смуглого лица в красной куфийе, которое, впрочем, тут же исчезло. Лыков вздрогнул и быстро оглянулся. В комнате кроме них с Игорем никого не было, хотя в главном зале, через который Марков его стремительно протащил, бродили редкие посетители, но, как припомнил историк, все европейской наружности.

Когда они наконец вышли из музея, на город уже опустился вечер. Лыков никогда не считал себя романтиком, но не мог не залюбоваться видом Аммана, раскинувшегося внизу и словно горящего в лучах заходящего солнца.

– Потрясающе, да? – тихо спросил Игорь после нескольких минут молчания.

– Завораживающее зрелище, – согласился Сергей. – А что это за зеленые огоньки повсюду?

– Минареты.

– Ах ну да, они же мусульмане.

– Большей частью, хотя здесь довольно много христиан, процентов десять населения, если память мне не изменяет.

– Католики?

– Есть и католики, но в основном православные, включая мелькитов.

– Мелькиты? Признаюсь в своем невежестве…

– Так называют православных арабов, которые еще в восемнадцатом веке признали власть римского папы, но сохранили православное богослужение. Кстати, у нас в гостях часто бывает настоятель храма святого Георгия из соседнего городка. Обязательно тебя познакомлю, отец Иоанн интереснейший человек.

– Он мелькит?

– Нет. Храм святого Георгия принадлежит Иерусалимской Православной Церкви.

– Что ж, буду рад.

Лыков вернулся в отель со странным ощущением. Он был переполнен впечатлениями от посещения музея, который не обманул его ожиданий, и в то же время его не покидало смутное чувство тревоги. Он никак не мог понять, отчего. Войдя в свой номер – большую квадратную комнату, устланную темно-бордовым ковром, он бросил на постель фотоаппарат и устало опустился рядом. Перед глазами кружились гипсовые статуи, монеты, декоративные украшения, каменные шары, служившие ядрами для древнеримских орудий… Вдруг среди экспонатов мелькнул чей-то недобрый взгляд, и Лыков понял, что его беспокоило, – лицо в музее, отраженное в стекле витрины.

«Такое впечатление, что за нами кто-то следил», – подумал Сергей.

Некоторое время он сидел неподвижно, обдумывая странную мысль, потом, помотав головой, словно стряхивая наваждение, сказал вслух:

– Чепуха. Снова воображение разыгралось. Ведь смотрители же арабы, это просто заглянул один из служащих музея.

Он облегченно вздохнул и открыл чемодан, чтобы вытащить пижаму. И тут же вновь почувствовал безотчетное беспокойство – кто-то явно рылся в его вещах. Сверху лежал его синий свитер из грубой шерсти, который он дома – он отчетливо это помнил – уложил на самое дно.

«Перевернулись во время разгрузки? – Сергей покачал головой. – Нет, вещи были уложены слишком плотно, да и в любом случае тогда они все бы перемешались, а здесь все аккуратно сложено, только не в том порядке. Кто-то обыскал мой чемодан. Но зачем? Какая-то бессмыслица!»