Виолетта Лосева - Замашки особо смышлёных особ. Сборник романов и повестей для чтения в жаркий летний день

• Название: Замашки особо смышлёных особ. Сборник романов и повестей для чтения в жаркий летний день
• Автор: Виолетта Лосева
• Жанр: Русское современное

В сборник романов и повестей «для чтения в жаркий летний день» вошли: Соломенное танго, Меня зовут Жаклин, Два Виктора и Эгоистка.

---

– Не задавай глупых вопросов, – обрывает он меня, – Речь идет не о времени.

Я начинаю злиться.

– У меня речь как раз идет именно о времени, – заявляю я, – если ты согласен уложиться в два часа, – я приду в воскресение во второй половине дня.

– Я не могу обещать, что закончу по твоему звонку, – когда в голосе Сережи появляется сарказм, он становится похож на худший образец непризнанного гения.

– Тогда и я не могу обещать, что буду сидеть у тебя столько, сколько тебе нужно, – вредничаю я, – мне вставать в шесть утра в понедельник.

– Значит приходи в воскресение с утра, – приказывает Сережа.

– И до вечера сидеть у тебя? – пересрашиваю я, но он не удостаивает меня ответом.

Я считаю, что он мог бы достичь гораздо большего, если бы работал в группе единомышленников. Но он понимает, что группа – это зависимость, как минимум, друг от друга. Группа – это какие-то сроки, это согласованность, это обмен информацией. Поэтому он предпочитает трудиться в одиночку.

Его труд должен стать революцией в исследованиях человеческих качеств, свойств и состояний. Я не думаю, что ему удастся хотя бы издать свои наблюдения и исследования, не говоря уже о том, чтобы быть признанным в узкой среде.

Но я не разочаровываю его. Это бесполезно. Мне интересно общаться с ним и я понимаю, что у него не так уж много «подопытных кроликов», которые будут так смиренно нести на себе крест его экспериментов.

– 6-

На вечеринке Тамара блистает – я еще не видела ее такой красивой. На ней шикарное почти белое платье, в волосах – заколка с бриллиантами (я, правда, не отличу на вид настоящие бриллианты от стекляшек, но Тамара говорит, что они настоящие), туфли – просто произведение искусства. Она похожа на невесту и на принцессу одновременно. Глядя на нее, вспоминаешь обложки дорогих глянцевых журналов – там всегда такие девушки – без единого недостатка. Каким бы боком она ни повернулась – она прекрасна. На лице, на этот раз горят только губы – нежным коралловым светом. Глаза почти не накрашены и от этого кажутся беззащитными. Голые руки – без единого недостатка, без единой родинки и пятнышка – она держит с достоинством королевы.

Рядом с ней – Семен Михайлович. Он тоже в светлом костюме и его седина рядом с Тамариной юностью смотрится очень хорошо. В некоторые моменты он напоминает благородного отца, который привел свою дочь к первому причастию. Но, в целом, они выглядят как счастливая пара.

Двое официантов угощают гостей напитками, которые я без устали разливаю на кухне. Сюда же они приносят использованные бокалы, и я пытаюсь их мыть сразу же, чтобы все успеть. На свой новый костюмчик я надела передник, чтобы быть готовой в любой момент выйти к гостям (если понадобится) и в то же время не испачкаться и не забрызгаться водой (если придется оставаться на кухне).

Мальчики-официанты работают профессионально, молча и услужливо делают свою работу и почти не говорят со мной. Обслуживание, по-моему, в том и заключается, чтобы все было сделано, но никому не пришлось бы задумываться, как это сделано и когда.

Мне кажется, все идет хорошо.

Иногда ко мне на кухню заходит Ника и хватает что-нибудь со стола. На меня она не смотрит, считая, видимо, что может брать все, что она захочет. Ника – худенькая прозрачная девочка с акварельными глазами, напоминает хрупкую куклу. На ней джинсы и белая маечка – пока что не знаю, то ли это принцип – ходить в джинсах, в то время как все остальные надели вечерние платья, то ли она хочет продемонстрировать свое презрение к компании. Возможно, просто некому было подсказать ей, что нужно надеть по такому случаю, но тогда мне уж точно нужно молчать в тряпочку.

Ника хватает со стола листики петрушки, которыми я украсила мясное ассорти и меланхолично жует, сидя на краешке стола. Мне, конечно, не нравится, что она сидит почти что на блюде, но я предпочитаю отодвинуть блюдо, чем сделать ей замечание.

– Устала? – спрашивает она и это, кажется, первый вопрос, который она задает мне со вчерашнего дня.

– Нет, – отвечаю я. Я никогда не придавала значения тому, как ко мне обращаются, на «ты» или на «вы», но сейчас мне не хотелось бы, чтобы Ника мне «тыкала».

– Отдохни немного, – предлагает она, глядя в пространство.

– Я – на работе, – вежливо отвечаю я.

– Ха, – Ника спрыгивает со стола, – думаешь, кто-нибудь это оценит?

– Надеюсь, да…

Она усмехается и, насвистывая, как мальчишка, двигается к выходу. Я понимаю, что ей некуда деться в этом большом доме. Взрослые гости ею не интересуются, отец занят только Тамарой, детей не приглашали. У выхода Ника прихватывает бокал с шампанским и выходит на веранду. Я не знаю, можно ли ей пить шампанское, но, поскольку, ни в няньки, ни в соглядатаи меня не нанимали, опять молчу.

Ника прикрывает дверь неплотно, и я оказываюсь свидетелем диалога, который происходит у Ники с Вадимом возле кухни.

– Ну, как тебе это сборище разряженных идиотов? – спрашивает Ника.

Вадима я видела только мельком, но я знаю, что он одет в элегантнейший костюм, в одном из карманов которого мелодично звенит телефон. Он не отвечает на звонок, а говорит сестре.

– Все нормально. Как всегда.

Он, наверное, хочет дать ей понять, что для него такие светские рауты – дело обычное.

– Ты положил глаз на эту фифу? – спрашивает Ника, и я молю Бога, чтобы она имела в виду не Тамару. Ответ Вадима настораживает меня еще больше:

– Как можно! – Вадим добавляет: – Слушай, я голодный, как волк. Когда уже позовут к столу?

Ника фыркает.

– Все гости пришли не для того, чтобы пожрать, а чтобы полюбоваться молодой парой.

– Папашка сияет, – замечает Вадим.

– А поесть попроси тут, – Ника, наверное, кивает в сторону кухни, – у этой, как ее, кстати, зовут, я забыла?

– Не притворяйся, – говорит Вадим и заходит ко мне.

– Говорят, тут можно чем-нибудь поживиться? – он кривляется, как подросток, что ему совершенно не идет.

Я воздерживаюсь от желания протянуть ему бутерброд и хвалю себя за это. Никогда нельзя выдавать, что ты что-то слышал.

– Вы что-нибудь желаете? – Я хочу произнести это нейтральным тоном, а получается, как бы с издевкой.

Моя издевка ему не нравится.

– Дай-ка мне что-нибудь пожевать, – говорит он пренебрежительно, хмуря свои красивые брови, и добавляет уже более мирно, – Плохо служишь – народ голодный!

Мне хочется ответить ему, что здесь командует Семен Михайлович, и платит мне тоже он, но я сдерживаюсь.

Довольный своим превосходством, оттого что он может говорить все, что ему вздумается, он улыбается. А я вынуждена (и он это видит) молчать.

Вадим берет с общего блюда кусок ветчины и, противно усмехнувшись, удаляется.

Наконец-то все нагулялись по осеннему саду и расселись в столовой. Из кухни я слышу взрывы смеха и обрывки тостов, которые произносятся в честь именинника.

В середине веселья я слышу звонок колокольчика у ворот. Приехала Алла.

Она заезжает во двор, бросает машину у ворот и кивает мне. Достает цветы с заднего сиденья и идет в столовую. Я смотрю ей в спину, на которой написано предвкушение эффекта, который она собирается произвести, явившись на день рождения своего бывшего мужа.

Я слышу хор голосов: «О-о, Аллочка» и ее кокетливые слова «ну что вы, я – на минутку».

Я захожу в столовую и ставлю новый прибор. Место Аллы оказывается очень далеко от именинника, на другом конце стола.

– Аллочка, тост! – командует кто-то из гостей. Ее здесь знают почти все – много лет она была хозяйкой на таких праздниках.

– Ну что тебе сказать, милый, – Алла встает с бокалов в руке, а я замираю у стенки, глядя на лицо Тамары – она не такая опытная львица, как Алла, и явно проигрывает на ее фоне. Тамара смотрит в стол и крепко сжимает руку Семена Михайловича – так крепко, что захоти он вырваться, ему бы это не удалось. Семен Михайлович, естественно, смотрит на Аллу. Я опять восхищаюсь им – ни один мускул не дрогнул на его лице, он, кажется, ничего не боится – ни неловкой ситуации, ни скандала. Алла наслаждается ситуацией: – Я желаю тебе счастья, милый. Чтобы твоя дальнейшая жизнь была ничуть не хуже, чем предыдущая. У нас с тобой начинаются новые времена! Давай пожелаем друг другу удачи!

Алла приподнимает бокал, и Семен Михайлович вынужден подойти к ней, чтобы чокнуться. Тамара покрывается пятнами и с явным сожалением выпускает его руку.

Он подходит к Алле и (я даже не заметила, почему) ситуация складывается так, что он вынужден (мне хочется так думать) наклониться к ней и поцеловать ее.

Тамара при этом смотрит на них презрительно, и я не знаю, какая сила заставляет ее держать вилку в руке, а не запустить ею в своего мужа, который целуется со своей бывшей женой.