Вадим Гольцев - Терновый венец атамана Дутова

• Название: Терновый венец атамана Дутова
• Автор: Вадим Гольцев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906860-72-9

Книга «Терновый венец атамана Дутова» – это предпоследнее произведение известного исследователя Гражданской войны в России Вадима Алексеевича Гольцева, автора книг «Сибирская Вандея», «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова» и других.

«Терновый венец атамана Дутова» представляет увлекательное расследование – своего рода исторический детектив, рассказывающий о последних месяцах жизни одного из вождей Белого движения, Оренбургского войскового атамана Александра Ильича Дутова и его гибели.

Ликвидация атамана Дутова в китайском Синьцзяне – одна из самых первых операций советских спецслужб за рубежом по устранению противников Советской власти, которая до сих пор была окутана завесой тайны. И хотя на эту тему было написано множество художественных и документальных произведений, сняты фильмы и поставлены театральные постановки, все детали операции, как и личности непосредственных убийц атамана, оставались неизвестными.

Вадим Гольцев, использовав документы из закрытых ранее архивов Президента Республики Казахстан, Комитета национальной безопасности Казахстана и других, опросив множество родственников участников чекистской операции, поставил последнюю точку в этом темном и крайне запутанном деле.

---

Кроме этих сил, в районе Чугучака, как уже говорилось, зацепились остатки 4-го корпуса Оренбургской армии Дутова под командованием генерал-лейтенанта А. С. Бакича. По данным штаба помощника главкома войск республики по Сибири, у Бакича осталось не более 3000 человек, при чем 45 % составляли офицеры. По данным самого Бакича на 27 (14) сентября в его отряде состояло 6 генералов, 150 штаб-офицеров и 1250 обер-офицеров, всего 1406 человек без учета нижних чинов. По данным разведки штаба Туркестанского фронта к 30 декабря 1920 года в отряде состояло 2730 человек при 108 винтовках[35].

Прибывший в Синьцзян атаман и остатки его Оренбургской армии сразу же попали в орбиту внимания Японии, не терявшей надежду возобновить интриги по отторжению от России ее территории до Урала. Уже 31 мая завособпунктом Туркфронта в Джаркенте М. Т. Крейвис[36] (мы еще с ним встретимся) вне всякой очереди доносил по команде, что в Синьцзян прибыло 9 японцев, которые провели совещание с китайцами и с белыми и заявили, что прибыли для организации разведки русской границы, на что им отпущено 20 тысяч долларов[37]. На совещании несомненно присутствовали Дутов, Анненков, Щербаков[38] и другие белые военачальники.

Семиреченский атаман генерал-майор Н. П. Щербаков

В Китае, Дутову удалось преподнести себя основной фигурой белой эмиграции в Синьцзяне, способной организовать и возглавить борьбу с советской властью. Он сумел установить с китайскими властями довольно тесные отношения, которые использовал во вред Анненкову и другим своим недавним соратникам. Сначала он уговорил представителей местных властей убрать подальше от границы и Суйдуна неспокойного атамана Анненкова, а затем начал борьбу против генерала Щербакова и убедил китайцев в необходимости арестовать его. Щербаков был взят под стражу и просидел трое суток. В отместку за оскорбление он вызвал Дутова на дуэль, но поединок был отложен до возвращения в Россию, которое так не состоялось.

Делая ставку на помощь Японии, Дутов лихорадочно работает над планом вторжения в Советскую Россию. В успехе этих планов он не сомневался т. к. обстановка в России благоприятствовала его замыслу: в Казахстане и Сибири то здесь, то там вспыхивали мятежи против советской власти и не только крестьянские. 17 мая 1920 года в районе аулов Котансу и Переубой Актюбинского уезда поднял мятеж отряд батальона внутренней службы под командованием эсера Логинова, 12 июня вспыхнул мятеж одного из батальонов 27-го полка в Верном, в ночь с 19 на 20 июня – в 530 пехотном полку, дислоцирующимся в с. Красноярское Усть-Каменогорского уезда, в конце июня – в районе треугольника Славгород – Павлодар – Семипалатинск возглавленный есаулом Шишкиным. Вооруженные мятежи различного масштаба вспыхивали вплоть до зимы 1920 года. Таким же мятежным было и начало 1921 года, когда мощные крестьянские восстания охватили Тюменскую губернию и ряд уездов Омской, Челябинской и Екатеринбургской. Дутов торопился, рассчитывая на быстрое наступление и объединение с восставшими и организации, совместно со всеми антиболыпевискими силами, наступления на Москву. Кроме того, атаман надеялся установить связь с бароном Р. Ф. Унгерном, засевшим в Монголии, атаманом Енисейского казачьего войска, партизанствующим в енисейской тайге, Казанцевым, есаулом Кайгородовым, оперирующим на Алтае, и организовать их наступление на Верхнеудинск, Минусинск и далее – на Красноярск, Бийск и Барнаул. Рассчитывал он и на мятеж в его поддержку в Приморье. Большие надежды атаман возлагал и на группировку Бакича, полагая, что тот, захватив Чугучак и конфискованное у него китайцами оружие, двинется на соединение с войсками Дутова на Верный. Однако Бакич, как мы увидим ниже, подчиниться Дутову отказался.

Много сил потратил Дутов, пытаясь заручится поддержкой дуцзюня (генерал-губернатора) Синьцзяна, и склонить его к разрыву с Россией. Он даже представил тому план наступления на Советскую страну, согласно которому от китайских властей требовалась только лояльность, а в награду за это Дутов предлагал им все Семиречье[39].

Китайцы и сами были не прочь воспользоваться подвернувшимся моментом и принять участие в походе против Советской России и даже возглавить его, чтобы вернуть утраченные ими в этом районе по договорам с Россией 1879 и 1881 годов земли. Так, при решении вопроса о возвращении русских белых солдат в Россию, представитель Китая ответил нашему представителю Хоменко, что они не пустят беженцев-казаков до тех пор, «пока не пойдут китайские войска восстанавливать в России порядок, а, когда будет получено окончательное распоряжение о движении китайских войск, то тогда и казаки пойдут с ними, может быть под командованием Китая»[40].

Отправление китайскими властями по подсказке Дутова на китайский Дальний Восток остатков армии атамана Б. В. Анненкова ослабляли возможности Дутова для действий на выбранном участке синицзянско-джаркентского направления. Чтобы компенсировать это, Дутов решил объединить все силы в единый кулак. 12 августа (30 июля) 1920 года издал приказ № 141, в котором писал, что ввиду разбросанности частей и учреждений, входящих ранее в состав Оренбургской и Семиреченской армий, считать их Кадрами частей Оренбургской Отдельной армии и принимал на себя прежние права Командарма Отдельной Оренбургской. Однако этому объединению свершиться было не суждено, ввиду окрытого неподчинения генерала Бакича приказам и распоряжениям Дутова.

Летом 1920 года враждебная РСФСР группировка в Синьцзяне усилилась за счет перехода сюда разгромленных отрядов повстанцев Алтайской и Семипалатинской губерний.

Укрепляло положение Дутова и создание белогвардейких подпольных организаций в Семиречье и действия басмачей в Феганской области, которых Дутов стремился привлечь на свою сторону и использовать при вторжении на территорию РСФСР на левом фланге своей группировки. Известно его письмо к курбаши Иргашу: «Еще летом 1918 года от вас прибыл ко мне в Оренбург человек с поручением связаться и действовать вместе. Я послал с ним вам письмо, подарки: серебряную шашку и бархатный халат в знак нашей дружбы и боевой работы вместе. Но, очевидно, человек этот до вас не дошел. Ваше предложение работать вместе со мною было доложено войсковому правительству Оренбургского казачьего войска, и оно постановлением своим зачислило вас в оренбургские казаки и пожаловало чином есаула.

В 1919 году летом ко мне прибыл генерал Зайцев, который передал ваш поклон мне. Я, пользуясь тем, что из Омска от адмирала Колчака ехала миссия в Хиву и Бухару, послал с нею вам вновь письмо, халат с есаульскими эполетами, погоны, серебряное оружие и мою фотографию, но эта миссия, по слухам, до вас не доехала.

В третий раз пытаюсь связаться с вами. Ныне я нахожусь на границе Китая, у Джаркента. Со мной отряды всего до 6000 человек. Теперь я жду только случая ударить на Джаркент Для этого нужна связь с вами и общность действий. Буду ждать вашего любезного ответа. Шлю поклон вам и вашим храбрецам»[41].

Установить связь с басмачеством Дутову удалось, и у него неоднократно бывали курьеры из Ферганы.

В это же время в Верном, в мае 1920 года, была создана подпольная казачья организация во главе с неким Александровым. В нее входили бывшие анненковцы, семиреченские казаки, войсковой старшина С. Е. Бойко, которого в советской печати потоянно величали поковником, офицеры Воронов, Кувшинов, Покровский, Сергейчук и другие. Подпольщики сумели организовать боевые группы и имели связь с Дутовым. Они предполагали сосредоточить их в Верном и, при содействии сил Дутова, очистить город и область от большевиков. Но план был раскрыт.

Кроме того, у Дутова были связи с подпольем в Пржевальске, Пишпеке, Ташкенте, Семипалатинске, Омске.

Успешно работали дутовцы и в советской пограничной охране. 5 ноября 1920 года им удалось поднять восстание в 1-м батальоне 5-го пограничного полка в Нарынском уезде под руководством бывшего капитана Д. Кирьянова. Восставшие открыли границу с Китаем, выдвинули лозунги – «Долой коммунистов!», «Народная власть!», «Свободаторговли!». 20 ноября восстание было подавлено. Некоторые участники бежали в Китай. Руководил подавлением восстания известный чекист Эйхманс[42], за что был награжден ВЧК золотыми часами одним приказом с боевиками Касымхана Чанышева, о которых будет сказано ниже.

На первым этапе вторжения в РСФСР Дутов планировал захват Джаркента и превращение его в базу материально-технического и людского обеспечения войск.

В то время Джаркент был уездным городком Семиреченской области на левом, обрывистом берегу несудоходной реки Усек. На широких, обсаженных пирамидальными тополями и окаймленными арыками улицах, стояло 1500 домов, православная церковь, уйгурская мечеть и мечеть, построенная в конце XIX века китайским архитектором Хон Пиком и, несмотря на нелегкую судьбу, сохранившаяся до наших дней. По переписи 1897 года здесь проживало 16372 человека (9458 мужчин и 6914 женщин), которые занимались хлебопашеством, огородничеством и садоводством. До революции здесь было 33 промышленных и ремесленных заведения с 56 рабочими. Их производство составляло 25750 руб. в год. Учебных заведений было три – городское училище, двухклассная женская и церковно-приходская школа[43].