Александр Каменский - Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти

• Название: Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти
• Автор: Александр Каменский
• Жанр: Культурология
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-57-8

В фокусе основанных на широком круге источников исследований А. Б. Каменского – русское общество XVIII столетия. В первом разделе книги представлены работы, посвященные тому, как было устроено общество этого времени – какова была его структура, внутренние связи, как действовали механизмы социальной мобильности, каковы были повседневные социальные практики. Во втором разделе рассматривается, как формировалась историческая память о ряде ключевых моментов истории России XVIII столетия, какой след они оставили в литературе и искусстве, как реальные события становились историческими мифами.

---

И все же, то, что векселей с коротким сроком среди векселей на крупные суммы всего три, указывает на то, что определенное влияние на определение срока выплаты по векселю размер суммы все же имел. Очевидно, что, вне зависимости от того, получены ли были деньги за товар, который предстояло поставить, получен ли был заемщиком товар, за который следовало уплатить, или речь шла о денежном займе, на то, чтобы собрать крупную сумму требовалось более продолжительное время.

Для того чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение, из базы данных было взято равное (261) количество векселей на сумму от 10 руб. и менее. Среди них оказался лишь один вексель, выписанный сроком на 15 месяцев и еще девять сроком на 1 год. Во всех остальных векселях сроки составляют по несколько дней, недель или месяцев. При этом число векселей сроком менее одного месяца также относительно не велико (28), хотя и значительно больше, чем среди векселей на крупные суммы. Таким образом, можно заключить, что сумма займа, если и играла какую-то роль в определении срока выплаты долга, то далеко не в первую очередь. Важнее, видимо, были либо платежеспособность заемщика, либо время, требуемое для обращения средств.

2.8. Назначения займов

Выше приводилось мнение Д. Монро о том, что назначение векселей, как правило, определить невозможно. Лишь в редких случаях, как в одном из приведенных примеров с дьячком Тимофеевым, указания на это встречаются в тексте самих документов. Несколько имеющихся в нашей базе подобных векселей указывают на то, что вексель мог быть выписан как в счет будущего товара, так и уже поставленного. Так, в 1769 г. олонецким купцом К. Савельевым и петербургскими купцами Н. Г. Глазуновым и И. М. Мадановым было составлено четыре векселя на имя Бежецкого купца М. Л. Ревякина, как заимодавца на общую сумму 571 руб. 88 коп., причем, во всех четырех векселях значилось: получил «товаром сполна». Все векселя были составлены в Петербурге сроком на четыре месяца каждый. На следующий год аналогичный вексель на 57 руб. составил петербургский купец С. Петров, а в 1773 г. подпоручик Е. М. Старошершавин составил вексель на того же М. Л. Ревякина на сумму 27 руб. 50 коп. с указанием: «а я от него на толикую сумму получил наржаной муки».[118] Петербургский купец С. Галактионов, выдавший в 1772 г. бежечанину И. И. Ревякину вексель на 1125 руб., уточнял: «толикое число от прикащика ево, Тимофея Жукова, товаром получил».[119] Бежечанин В. А. Дедюхин, выдавший в 1774 г. все тому же М. Л. Ревякину вексель на 6 руб., напротив обязался «за оные деньги становить масла коровьева четыре пуда».[120] Аналогично и бежечанин И. Пономарев в счет векселя на 15 руб. обязался заимодавцу В. Н. Неворотину «поставить ветоши семдесят девять пуд, ценою за каждой по девятнатцать копеек».[121] Пятьдесят пудов ветоши на 10 руб. обязался поставить бежечанину И. Н. Сорокинскому его земляк Ф. Д. Ососков.[122] Не совсем обычный характер носит вшитая в книгу протеста векселей датированная 1770 г. расписка дворянина Ф. И. Мышенкова, который составил ее «по повелению матери своей Стефаниды Андреевны Мышенковой» и согласно которой он должен был уплатить бежечанину И. А. Омешатову 16 руб. деньгами, «да хлебом ржи четверть, ячмень четверть, овса три четверти».

Однако очевидно, что вексели использовались не только для расчета за торговые операции, но и при оформлении денежных займов. Так, бежечанин П. М. Скорняков в 1768 г. в векселе на имя М. Л. Ревякина на 144 руб. 43 коп. уточнял: «толькие число я получил от него в разныя времена деньгами». По своему уникальным является вексель, составленный бежецким помещиком подпоручиком Прокофием Ивановичем Фоминым, которому М. Л. Ревякин одолжил в 1770 г. 550 руб. Подпоручик сообщал: эти деньги «занял я на покупку в бежецком магистрате сельца Печкова со крестьяны».[123]Еще более крупную сумму – 800 руб. – одолжил в 1755 г. у М. Д. Демина отставной поручик И. С. Коренев, находившийся в бежецком Николаевском Антоновом монастыре «на указном пропитании». Трудно сказать, внушал ли отставной офицер, несмотря на свой незавидный социальный статус, достаточное доверие, то есть, иначе говоря, обладал ли он соответствующей репутацией, или бежечанин просто проявил легкомыслие (в последнее, впрочем, верится с трудом в виду размеров займа), но очевидно, что вовремя (срок уплаты по векселю составлял пять месяцев) долг возвращен не был.

В тексте векселей изредка встречаются и уточнения иного рода. Так, к примеру, купцы Рыбной слободы М. А. Теменев и П. В. Ильинский в векселе 1775 г. на 400 руб., выданном ими бежечанину А. И. Ревякину, поясняли: «которые переслать нам ис Камор-канторы указом или векселем».[124]

В отдельных случаях на определенные предположения о целях займов наводят еще некоторые особенности векселей. В частности, в нашей базе есть несколько векселей, в которых заимодавцами выступают большие группы людей, а вексель при этом составлен на относительно незначительные суммы. Так, в 1714 г. десять бежечан одолжили сроком на один месяц 10 руб. у своего земляка И. Л. Чмутина. Можно было бы предположить, что деньги понадобились веселой компании на то, чтобы хорошо провести время в местном кабаке, но в 1749 г. уже 23 бежецких купца составили вексель на 203 руб. сроком на семь месяцев заимодавцу И. Н. Ревякину. Причем, в последнем случае в качестве заемщиков фигурируют люди достаточно состоятельные, которые в книгах протеста векселей не раз упоминаются в качестве заимодавцев. Вполне возможно, деньги пошли на уплату подушной подати или какие-то иные мирские нужды.

Аналогично, видимо, следует трактовать и случай 1759 г., когда на имя заимодавца А. И. Буркова был составлен вексель на 20 руб. сроком на восемь месяцев от имени 29 дворцовых крестьян разных деревень. Характерно, что открывают этот список староста дворцовой волости Тихон Егоров и сотский Дементий Ипатов, а уж затем перечисляются обычные крестьяне, на каждого из которых приходится около 69 коп. долга, то есть сумма, близкая к размеру подушной подати.[125] Стоит при этом заметить, что выбор заимодавца был не случаен, поскольку Бурков был самым активным из всех бежечан участником сделок с крестьянами, опротестовав в общей сложности 25 выданных ими векселей. Если предположение относительно целей составления данного векселя верно, то тем самым обнаруживается интересный механизм взаимодействия между крестьянами и горожанами XVIII в.

Сведения о характере использования векселей можно почерпнуть и из иных документов фонда городового магистрата. Так, в одном из дел 1767 г. имеется следующий указ: «Указ ЕИВ из Бежецкаго магистрата бежецкой соляной продажи зборщиком. Сего февраля 15 дня во оном магистрате бежецкой купец Иван Иванов сын Ревякин объявил выплаченной и надписанной в Главной соляной конторе на заплаченные во оной конторе комиссионером ево Василием Кожевниковым, купцом углицким, в 200 рублях вексель, которые деньги прежде на тот вексель получил он Ревякин в Бежецку из соляного збору. Того ради по указу ЕИВ в Бежецком магистрате определено: с означеннаго выплаченнаго векселя, оставя в магистрате за фундаментом точную копию (и оставлена), а подлинной для щету в документ отдать бежецкой соляной продажи зборщиком при указе…».[126] В этом же деле имеется еще несколько подобных указов, в том числе один, касающийся уже упоминавшегося кашинца В. О. Сутугина, на сумму в 2000 руб. В том же деле имеется образец векселя, составленного с подобной целью:

«В Бежецке 20 дня февраля 1767 году. Вексель на 100 рублев. В срок вексельнаго права, щитая от Бежецка до Москвы на пересылку сего векселя в пятнатцать дней, а по объявлении в силе Прави-тельствующаго Сената февраля 26 дня 1762 году указу в шесть недель заплатить по сему моему первому векселю в Москве в Главную соляную кантору медною манетою сто рублев, которые деньги здесь я получил из Бежецкаго магистрата из соляного збору и в росходную книгу записаны означенного ж числа под № 3. Михайло Титов сын Завьялов, купец бежецкой. Племяннику моему Козме Иванову сыну Репину, купцу бежецкому, обретающемуся в Москве».[127]

Приведенные документы свидетельствуют о том, что бежецкие купцы использовали векселя не только для взаимных расчетов со своими контрагентами, но и с теми целями, ради которых государство собственно и создавало этот финансовый инструмент.

2.9. Вексельные операции как промысел

Выше были рассмотрены различные социальные категории, представители которых фигурируют в базе данных, составленной на основе книг протеста векселей, хранящихся в фонде Бежецкого городового магистрата. Однако основными участниками зафиксированных в них вексельных сделок, были, прежде всего, жители самого Бежецка, горожане – те, кого до начала 1770-х гг. официально именовали купцами.[128] При этом имена многих из них встречаются довольно часто. Можно предположить, что именно эти бежечане наиболее активно занимались торгово-финансовой деятельностью.