Вера Буданова - Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты

• Название: Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты
• Автор: Вера Буданова
• Жанр: История
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-91419-393-2

Книга посвящена уникальному этапу мировой истории – Великому переселению народов, когда в условиях угасания Античной цивилизации и зарождения цивилизации Средневековья взаимодействие варварского мира и Римской империи достигло наиболее интенсивной фазы. Основное внимание авторы уделяют трем лидерам Великого переселения – германцам, гуннам и славянам, их роли в европейских цивилизационных процессах II–VII вв., их трансформации в ходе миграций от племенных союзов до первых государственных образований, эволюции военных, торговых, дипломатических, культурных контактов, составляющих суть взаимодействия и взаимовлияния двух полярных миров – Барбарикума и Империи.

Книга адресована не только специалистам-историкам, археологам, этнологам, лингвистам, но и всем читателям, интересующимся историей Европы рубежа Античности и Средневековья.

---

С конца III в. в лидеры племенного мира постепенно выходят готы. То, что отдельные их отряды на протяжении целого столетия включались в различные коалиции племен и участвовали в военных рейдах по европейским и азиатским провинциям Империи, не осталось без следа. Вокруг готов располагались в основном племена, мало опасные для них. В течение III в. у готских племен одновременно проходили процессы дифференциации и консолидации. Племена делились и вновь объединялись, но уже на иной основе. Закончились эти процессы лишь в V–VI вв. На первом этапе Переселения у готов все более рельефно стали выделяться два клана: Амалы и Балты. Выделяются и географические ареалы этой консолидации. Центр притяжения Балтов находился в нижнедунайских землях. Ставшие под знамена племенных традиций Амалов концентрировались главным образом в Приазовье и в Крыму[299].

К концу III в. эволюционировали также формы и характер взаимоотношений германских племен с Империей. Готские отряды, пересекавшие границу прежде только ради добычи, теперь приходят в Рим в качестве федератов, готовых служить Империи, получая определенное вознаграждение. Начиная с 238 г. готы постоянно привлекаются на службу. Однако дружеские союзнические отношения довольно часто прерывались военными столкновениями. В период с 315 по 319 г. император Константин Великий одержал какие-то победы над готами, за что впервые получил титул Gothicus maximus[300]. Неся службу в качестве федератов, готы не только участвовали в различных внешнеполитических акциях, как, например, многочисленные войны с персами. Используя соперничество и раздоры среди варваров, Империя нанимала их для борьбы друг с другом. Как федераты они стремительно втягивались во внутриимперские интриги, в борьбу вокруг власти и за власть. В 324 г. в конфликте между Лицинием и Константином готский предводитель Алика выступил со своим отрядом на стороне Лициния, оказав ему помощь в битве у Хризополя[301].

Несмотря на то, что придунайские готы были федератами, Константин предпринимал все же самые энергичные меры по укреплению лимеса. Наверняка полного доверия готам не было. Готские племена пытались распространить свое влияние на области Иллирика и теснили сарматов. Константин создал систему земляных валов в области между Дунаем и Тисой, чтобы удержать готов от конфликтов с сарматами и от их вторжений в Паннонию и Мёзию. На левом берегу Дуная был построен вал, пересекающий Банат, Олтению и Мунтению[302]. На Дунае был построен мост, соединявший Эск с Суцидавой, а также лагеря и укрепления[303]. Возле Тутракана римляне соорудили переправу, а на левом берегу, который назывался «готский берег», построили крепость Константиана Дафна[304]. Охрану этого участка лимеса, как стратегически наиболее важного, Константин поручил своему племяннику Далмацию. Это подтверждает предельное напряжение отношений с готами.

В 332 г. произошел гото-сарматский конфликт. Сначала готы, предводительствуемые Видигойей, добились успехов. Однако Константин «начал войну против готов и оказал помощь умолявшим о ней сарматам»[305]. После 332 г. готы вновь признали себя федератами и обещали поставлять 40 тысяч воинов. Они взяли также на себя обязательство не пропускать к лимесу другие племена. За это готам должны были выплачивать ежегодно денежное вознаграждение и под наблюдением военных и таможенных властей им разрешалось торговать на Дунае[306]. В обеспечение договора были отправлены в Константинополь заложники. Их функции не вполне ясны. Нет упоминаний, что заложников убивали при частых нарушениях договоров. Возможно, их держали до того момента, пока не были возвращены римские пленные. Среди отправленных в Константинополь заложников был сын готского конунга Ариариха; вероятно, их на сей раз сопровождал будущий епископ готов Ульфила[307]. Однако не это самое главное. Нам известно, что сын готского конунга Ариариха провел юность при дворе Константина. В период своего заложничества он безусловно имел возможность более близко познакомиться с римским миром. Вероятно, эта осведомленность и преданность племенным традициям, которую сохранил этот высокородный гот, сформировали у него прочное убеждение «не ступать на римскую территорию когда-либо»[308]. Подобные убеждения ему удалось внушить и своему сыну Атанариху.

С 332 г. готы не ведут масштабных войн с Империей. Правда, отдельные готские дружины, например, возглавляемые Геберихом, нередко нападали на правобережные области Дуная ради грабежа. Но подобные нападения не были редкостью и на других участках римского лимеса.

В IV в. «готский вопрос» был для Империи центральным. Особенно четко он проявился после расселения готов в Дакии. На рубеже III–IV вв. окончательно оформились основные принципы взаимоотношений с готами. Они стали своего рода «моделью» взаимоотношений и с другими германцами. Как и ранее, война и военные конфликты оставались более традиционной нормой сосуществования римского и варварского миров. Однако начиная с 332 г. Империя вынуждена была более настойчиво вторгаться в межплеменные взаимоотношения, по возможности контролируя их. Она все чаще прибегала к тактике нейтрализации одного племени другим. Подобная политика не могла не влиять на готов. Впоследствии часть их отказалась от наступательных, агрессивных устремлений. И только внешняя опасность (натиск гуннов) вынудила готов в конце IV в. переселиться на территорию Римской империи. Но были и готы, которые уже на самой ранней стадии взаимоотношений с Империей связали с ней свою дальнейшую судьбу и стали ее федератами. Дальнейшие взаимоотношения готов с Империей, как известно, имели многосторонний характер. Но в основе их лежали те принципы, которые оформились в конце III – первой половине IV в.

Перелом взаимоотношений германских племен с Римской империей произошел в середине IV в. Стало очевидным, что баланс сил нарушился окончательно, качнувшись в сторону германцев. При этом перевес сил определялся не только военно-политическими факторами. Долгое время Империя вовлекала германские племена в сферу своих интересов. Образовался и в течение значительного по меркам древнего мира срока функционировал единый геополитический организм, единая система. Ее составляли две взаимодействующие, подпитывающие и одновременно разрушающие друг друга части: высокоразвитая античная цивилизации и первобытная «варварская» периферия. До середины IV в. основные функции жизнедеятельности этой системы контролировались римлянами. Период от Маркоманнских войн и до конца IV в., т. е. фактически весь первый этап Великого переселения народов, представляет собой своего рода зону сближения, само- и взаимопознания этих двух антиподов. Античность была тесно связана с варварским миром, окружавшим ее, влияла на него и в свою очередь испытывала на себе его воздействие. Это взаимовлияние становилось особенно существенным в критические моменты истории. При всех скидках на якобы крайний консерватизм и традиционализм первобытной общности германских племен трудно представить, чтобы длившееся несколько столетий подряд сосуществование рядом с римским государством прошло для них бесследно.

Массовое расселение германских племен на землях Империи изменило социальный, экономический, потестарный, военный и духовный контекст в целом всей системы и нарушило континуитет каждой из ее частей. Необратимость глубоких внутренних изменений совершенно очевидна с середины IV в. Сам факт переселения в Империю играл для германских племен огромную роль, ибо снимался психологический барьер, отделявший германцев от Рима. В конце IV в. у них проявляется мощный импульс активности нового уровня, нового витка стремления к лидерству, но уже в пределах Римской империи. Германцы становятся ключевой «формулой» политической дезинтеграции римского общества.

В середине IV в. племена франков, аламаннов, бургундов снова переходят в наступление[309]. Сила политического воздействия этих племенных союзов значительно возросла. Увеличился их хозяйственный и военный потенциал. Значительных успехов достигло социальное развитие. Торговля стимулировала ремесло. Углубление экономических и социальных противоречий ускоряло разложение родоплеменного строя германцев[310]. Аламанны под давлением бургундов уже с 283 г. стали заселять Декуматские поля[311]. Они не имели единого предводителя. Во главе отдельных областей стояли независимые друг от друга князья (reges, reguli, regales)[312]. Политическая власть принадлежала родоплеменной знати. На протяжении III–IV вв. аламанны служили федератами Империи, постоянно нарушая федеративные договоры[313].

В 355 и 366 гг. германские племена вторгались в области левого берега Рейна и проникали далеко в глубь Галлии, подвергая грабежу и насилию множество городов и укрепленных пунктов[314]. Императору Юлиану удалось достичь успехов, победив сначала аламаннов в сражении при Аргенторате, а затем франков в Токсандрии[315]. Различные меры по сдерживанию пиратских набегов этих племен принимались и предшественниками Юлиана. Так, Константин Великий усилил флот на Рейне и заложил на его правом берегу крепость Дивитиа. Он принимал в римскую армию франкских наемников. В 342 г. Констанций II победил на Нижнем Рейне франков и заключил с ними договор. С этого времени представители аламаннской и франкской знати стали занимать высшие военные посты[316].