Бессонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

• Название: Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков
• Автор: Бессонов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Предел... Борьба достигла апогея... Масштаб широк...

Он мировой и слово сказано... Оно высоко.

Мы выше, шире! Мы полней! Мы тоже знаем: Дух - Бог! В нем вся основа. Любовь, а не борьба!.. Не класс, а человечество! Вот идеал!.. Вот идеал Христа!

Социализм вел.... Отбросил совесть и перепрыгнул нравственность.... Связал людей законом помощи друг другу и в мир пошел... Он много обещал... Казалось, там тоже был порыв к добру...

Мы шли за ним... Рай впереди... Он близко... Виден...

Но вот он все сказал, все сделал... Дошел до коммунизма, большевизма... И стоп!.. Тупик!.. Социализм рушится...

В чем дело?

Его логический конец...

Как? Почему? Опомнились и начали искать... Бросались в стороны... К меньшевикам, к эсерам, к анархистам... Мы {226} все прошли сквозь это. - Но там все те же щи, да чуть пожиже...

искали и наконец нашли... Ошибка оказалась в корне:

Бога нет.. Нет духа в человеке... Нет любви... Нет человека и остался зверь...

Так правду мы нашли. Идею чистую, реальность высшую - учение Христа.

Он передохнул и продолжает...

"Мы не одни... Нас много по Poccии... Мы держим связь... Вот посмотрите письма... Но это ведь не все, не главное... Так верили давно... Так верили и в первые века Христианства... Так верили и духоборы, и Толстой... Но главное... В противовес учению Дьявола... Теперь так верит вся страдавшая Россия. И горе в том, что верит, но этого не сознает... Что ищет, ходит около... Но вот найти, сказать и исповедывать не может".

Мы лежали на нарах... Я видел как остро переживает свои слова этот молодой новый Российский человек. Он вскочил на нары, встал на колени, подвинулся ко мне и повысив свой шепот продолжал: - "Я говорил... Вы поняли меня... И вот теперь мне хочется кричать.

Вы все! Bce pyccкие! Ты молодежь! Ты эмиграция, брат!

Услышьте зов, мольбу и крик души Poccии - "Объединитесь под учением Христа!

В страданиях, в мучениях, по тюрьмам, ссылкам, в избе крестьянина и у станка рабочего вновь возрождается в России Дух...

Растерзана, разрознена, избита.. Слаба, нема, беспомощна Poccия. Молчит... Ей рот зажат... Сил не хватает... Нет прежней веры... Нет новой знанья мудрого. Нет слова истины - Учения Христа.

Нас гонят... Тяжело... И нет... Не может быть объединения... Ведь враг силен... Вот если бы толчок извне... Вот если б эмиграция объединилась и подняла бы синий флаг любви...Эх, чтобы было!... Сила... Моральный сдвиг...

Стихия, которая смела бы все и растворила бы в себе весь большевизм...

Но нет... Мечты... Там люди не страдали..."

Как то сразу оборвал он себя и продолжал уже боле спокойно.

{227} "А знаете ли Вы, кто близко к нам? Вам это будет непонятно? Коммунисты!... Да. Коммунисты: Не шкурники.- Идейные...

Ведь эти верят... Не знают, просто верят... А думают, что знают, но не верят... Не понимают, но все таки стремятся к идеалу... Идут, дойдут, упрутся во всю бессмысленность учения о материи... Поймут и повернут к Христу...

Наш Pyccкий человек он был и Стенькой Разиным, он был и Пугачевым, он был Зосимой старцем - он вправо, влево большевик... Он сила, он стихия... Он может быть "холодным", он должен быть "горячим"... Но никогда он не был "теплый"... И никогда не будет он "политик"...

Россия широка.. Россия ищет правды... Ее шатает в стороны... Шатает до конца... И ни "варяги" из Германии, и ни платформы, ни программочки Россию не спасут. Пусть каждый скажет: Я христианин... Затем я русский... И уж потом... И уж совсем потом: Я монархист, республиканец и т. д.

России нужно знание мудрое, основу твердую, идеологию... Одну идею высшую - учение - Учение Христа".

Молодой кончил... Мы вышли на крыльцо барака.. Лагерь еще спал... Была ранняя весна, начался рассвет. Солнышко еще не встало, но его первые, холодные, розовые лучи уже охватили восток и, черным, резким, как будто вырезанным силуэтом выделялась на нем вышка, а на ней часовой... Хорошо, легко, по новому было на душе... Вот она новая весна, новая заря России... Понял я тогда.

И вот я здесь... Нет Соловков, не видно Poccии... Не видно отсюда и ее зари.