Александр Данковский - Понедельник не начинается

• Название: Понедельник не начинается
• Автор: Александр Данковский
• Жанр: Книги магов
• Год: 2017

«Понедельник не начинается» я начал писать больше 10 лет назад. Тогда никто и вообразить не мог, во что превратятся отношения России и Украины к 2017 году. Поэтому у меня герои свободно ездят из Харькова в Сибирь. С тех пор изменилась многое, от политики до техники. Наверное, в свете нынешних событий роман можно было бы переделать. Перенести действие в Северную Америку, вместо Сибири отправить героев в канадскую глубинку, вместо Саян ввести Скалистые горы, упоминать не Новосибирск, а Ванкувер, тувинских шаманов заменить алгонкинскими… Я этого делать не стал. Не только из лени. И не потому, что хуже (намного хуже!) знаю тамошние реалии. И даже не потому, что книга – это цельный организм, начнешь кроить и латать – получишь в лучшем случае другую книгу, а в худшем – нежизнеспособного Франкенштейна. Роман ведь не об отношениях двух государств и даже не о магии. Он – о людях: о любви и предательстве, о верности и дружбе, об учениках и учителях, о вере и разуме… Эти проблемы перед человечеством стоят вот уже добрых десять тысяч лет, писать о них можно хоть в таежно-походно-магическом, хоть в марсианско-корабельно-научном антураже. Мне ближе первый… Автор.

---

В самой Ананасовке, впрочем, впечатление от местных жителей нам подпортили. И очень сильно. Сошли мы с поезда в 4 с копейками, т. е. в то время, когда отправляются спать даже самые заядлые ночные гуляки. Но нас ждали. Не факт, что именно нас, но группка агрессивно настроенных молодых людей то ли под газом, то ли под кайфом обнаружилась сразу у перрона. Нам был озвучен нехитрый тезис «понаехали тут», обильно приправленный довольно неизобретательной бранью. Второй тезис – «гони бабки» – тоже прозвучал, но как-то вяло. Похоже, ребята сами не знали, чего хотят – денег или драки. Было их человек десять, что, согласитесь, многовато для двоих парней, к тому же сонных и согнувшихся под тяжестью рюкзаков.

– Шли бы вы, ребята, спать, и нам не мешали. Время вон какое, – как можно миролюбивее сказал я, не надеясь, впрочем, на адекватный ответ.

– Ты… кому это сказал! – качнулся вперед долговязый коротко стриженый парень с тяжелой, как у питекантропа, челюстью. Длинные руки его свисали вдоль туловища совсем по-обезяньи, пальцы доставали до самых голенищ грязнейших кирзачей. Правая кисть нырнула в сапог и извлекла здоровенный грубо сделанный «свинорез» с клинком сантиметра три в ширину и добрых 20 в длину. В предутреннем свете я почему-то особо ясно разглядел, что лезвие все покрыто мелкими язвочками каверн. Питекантроп махнул ножом в мою сторону, стараясь скорее пугнуть, чем задеть. Я отшагнул вбок, как бы невзначай оттирая тяжеленным рюкзаком одного из местных, которые, кажется, пытались взять нас в полукольцо и прижать к стене какой-то станционной будки. Хорошая вещь пряжка-самосброс. И я молодец, поставил их не только на поясной ремень рюкзака, но и на лямки, хотя там традиционно обходятся обычными трехщелевками. Сейчас пояс, к счастью, застегнут не был, а лямки отщелкнулись в полсекунды. Тяжеленный мешок рухнул прямо на ноги щуплому низкорослому пареньку со злым желтым лицом. Будь я один, наверное, просто попытался бы дать деру – хотя бы разорвать дистанцию, а там по обстоятельствам. Увы, я, несмотря на неплохую подготовку, терпеть не могу драться. Даже зная, что могу надавать по ушам противнику и что он это более чем заслужил. Психологическая атмосфера кулачного выяснения отношений действует на меня самым нехорошим образом. В детстве и даже подростком во время драки я начинал банально реветь. От ощущения какой-то вселенской несправедливости, что ли, обиды на мир за его агрессивность, за то, что кто-то может хотеть побить меня, такого доброго и хорошего. Леша долго пытался «переключить» меня: мол, драка – это такая работа, не более. Видимо, придется теперь переключаться самому и работать. За себя и, возможно, за того парня.

Не пришлось. «Тот парень» – Андрюша, естественно, – оказался ох как непрост. Я даже сперва не понял, что произошло: что-то мелькнуло, звякнуло, кто-то глухо вскрикнул, заматерился – и вдруг затих на полуслове.

«Ермак», благо владелец нес его на одном плече, углом рамы впечатался в скулу кому-то из нападавших. Сбрасывая рюкзак, мой спутник успел выхватить из-за станка так удививший меня кусок пластиковой трубы и теперь стоял, упираясь концом отточенной стальной полосы в горло Питекантропу. Под ногами у меня лежали обломки ножа. Гопники замерли: вряд ли в Ананасовке когда-нибудь видели шпагу иначе как в кино про мушкетеров. Самый смелый попытался зайти сбоку – и отпрыгнул, вскрикнув по-заячьи, когда клинок стремительным взмахом оцарапал ему лоб. Умно, к слову – теперь парень в любом случае выведен из списка действующих лиц: кровь, заливающую глаза, придется постоянно вытирать. Еще один дернулся уже с моей стороны – и получил по пальцам импровизированной нагайкой из куска репшнура с маленьким карабином на конце. Попробуй докажи, что это оружие. А рука у пацана будет болеть минимум неделю – и хорошо, если обойдется без трещины в кости.

– Повторяю, ребята, шли бы вы спать, – как ни в чем не бывало сказал Андрей, и перенес шпагу от питекантропского горла к роже. В левой у него были импровизированные ножны, которые покачивались угрожающе. Ей-богу, не знаю, как может излучать угрозу такой, в общем, мирный предмет, как кусок пластикового короба, но впечатление было, словно смотришь на голову кобры, стоящей на хвосте.

– Медленно, без резких движений, положите оружие на землю и отходите, – скомандовал я.

Они наклонились – слаженно, синхронно, как хорошие танцоры – а потом так же слаженно бросились на нас. Дальше помню отдельные фрагменты. Андрюша блокирует скрещенными шпагой и ножнами чью-то дубинку. Мне в голову летит нога, я приседаю и отвечаю кулаком в пах. Перекатываюсь по земле, уходя от здоровенного бугая с колом… Слева мелькает легендарная «колбаска» – узкий кожаный мешочек, набитый монетами (опять-таки не докажешь, что оружие). Но у меня в левой руке уже зажат нож, наверное, подобрал, пока катился. Нож выписывает вокруг «колбаски» сложную кривую – и кожа лопается, рассыпая веер пятачков… У Андрея на спине кто-то повис, кто-то другой выдирает у него шпагу. Бросаюсь на выручку, не успеваю – меня перехватывают по дороге. Просто, без изысков, врезаю по скуле кулаком, на который, как кастет, надет карабин. Кулак соскальзывает, мой противник на голову выше меня и вдвое тяжелее, но его инерция играет против него же – он натыкается зубами на выставленный мною локоть и ошалело трясет головой. Андрюша уже справился сам, выскользнув из-под двух нападавших и впечатав их друг в друга. Но остался без шпаги – ее перемотанный синей изолентой эфес виднеется из-под лежащего тела. Доставать некогда, и очередного бандюка с дубиной он встречает только ножнами. От пластика летят осколки, но удар отбит, а следующим движением пластиковая труба острым обломанным краем располосовывает щеку нападающего… Рефлекторно приседаю, и через мою спину перелетает еще один не в меру ретивый абориген. Чуть помогаю ему в полете – и голова агрессора вспахивает негостеприимный гравий местного проселка. Мельком оглядываюсь – в радиусе пяти метров никого, кроме нас с Андреем – и слышу собственный крик: «Ложись!». Сам, впрочем, выполнить команду не успеваю, падаю на четвереньки. Грохнуло откуда-то слева. Поворачиваю голову и вижу Питекантропа с обрезом в руке. Обрез двуствольный, жду второго выстрела, как-то между делом понимаю, что дальше может быть совсем плохо. Но второго выстрела нет. Вместо этого под ногами у стрелка оглушительно сверкает. От грохота закладывает уши, Питекантропа подбрасывает вверх и влево. Словно в замедленной съемке вижу, как он валится на спину, ломая пыльные придорожные кусты, как с его ноги слетает здоровенный разношенный «кирзач», как кувыркается и падает на рукоять обрез, выплевывая-таки в небо вторую порцию картечи.

– Ходу! – Андрей дергает меня за рубаху на плече. Бледный, лицо исцарапанное, в бисеринах пота, но, кажется, целый. Я вскакиваю, отыскиваю взглядом рюкзак (не бросать же!), подхватываю, защелкиваю пряжку на одной лямке – и мы несемся сломя голову сперва по дороге, потом по какой-то тропинке, потом и вовсе без дороги сквозь частый подлесок, что обычно растет вдоль железнодорожного полотна. Едва не ломаем ноги, перебираясь по мшистым осклизлым валунам через неширокий, но очень холодный ручей. Я хоть могу хвататься за ветки, а у Андрюши обе руки заняты: в одной ножны, в другой шпага (подобрал-таки, причем уже после того, как надел «Ермак»). Бежать с увесистым рюкзаком на одном плече – удовольствие намного ниже среднего, но мне совсем не улыбается перспективы разбирательства с местными властями: канонада наверняка перебудила всю Ананасовку, и блюстители порядка явятся на место происшествия. Вряд ли пальба и взрывы между четырьмя и пятью утра считаются тут нормальной практикой: не Чечня, как-никак, хотя и дикий край.

Впрочем, эти мысли проходили по краю сознания. Потому что, в основном, занимали его два вопроса. Первый. С чего это я так развоевался, ежели на тренировках шел максимум на «три с плюсом»? Двух безоружных гопников средней комплекции в подворотне я бы еще раскидал. Тут их было куда больше, да с оружием, а я словно знал, что делать. Один фокус с разрезанной на лету «колбаской» чего стоит… А уж как я почувствовал, что в нас собираются стрелять…

И второй. Кто такой Андрей? Ибо ни на какую подготовку в ГРУ или ЦРУ нельзя было списать шаровую молнию, запущенную под ноги Питекантропу. Это был не безобидный «свечик», а полноценный «громобой», да еще четко выверенной мощности – минимальной, чтоб не покалечить. И бросил его Андрей не во врага, а под ноги, успев загнать под землю сантиметра на четыре. У нас такие штучки мог проделывать только Зимка, да и то готовился минут по пять, а то и по двадцать. И не всегда получалось.

– Ну что, передохнем? – выдохнул я, когда мы отмахали километра полтора от места стычки – сперва бегом, потом быстрым шагом. Слишком быстрым. Рубашка (точнее, то, что от нее осталось после катания по земле и забега по пересеченке) – хоть выжми, и на запах пота охотно кинулась вся окрестная кровососущая дрянь. А ее было совсем немало. Пришлось срочно лезть в рюкзак за штормовкой, репеллентом и накомарником. А потом – еще и за брезентовыми рукавицами – местные комары были раз в пятьдесят злее и многочисленнее своих украинских сородичей. Андрюша попытался было погонять их какой-то ультразвуковой пищалкой, но кровососы, видать, попались глухие, так что он был вынужден последовать моему примеру и закутаться с ног до головы. Экипирован на этот случай он был, к слову, получше моего: вязаная из толстенных х/б ниток рубаха крупного плетения, поверх которой надевалась какая-то хламида из парашютного шелка. Комар не прокусывает, а тело дышит куда лучше, чем через нейлон.