Джон Уильям Мансон - Воспоминания партизана «Команды Мосби»

• Название: Воспоминания партизана «Команды Мосби»
• Автор: Джон Уильям Мансон
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2017

Эта книга написана пером одного из участников Гражданской войны в США со стороны Конфедерации Джона Уильяма Мансона. Но не это делает его мемуары такими ценными и интересными, а то, что он сражался в самом знаменитом подразделении армии Юга – 43-м Вирджинском кавалерийском батальоне, руководимом полковником Джоном С. Мосби и вошедшем в историю как "Команда Мосби" или "Партизаны Мосби". Этот отряд действовавших в тылу армии северян стал знаменит и на Севере, и на Юге благодаря своим успешным рейдам, весьма радовавшим южан и огорчавших северян. Каждый мужчина – патриот Юга желал сражаться в нем благодаря уникальной партизанской тактике и полководческому таланту Мосби. Простой пятнадцатилетний парень из Ричмонда Джон Мансон, во что бы то ни стало, захотел войти в эту Команду – и он добился этого. Свой юношеский пыл и восхищение гениальным командиром Мосби он сохранил до конца жизни – и это ясно видно из его воспоминаний. И приглашая нас разделить с ним его чувства, он ярко, весело, красочно рассказывает нам о лихих партизанских рейдах, о славных своих боевых товарищах, и, конечно, о самом Мосби. В его рассказах об отряде есть все – и восторг от успехов, и печаль от неудач и потерь среди своих друзей, и юмор, и серьезность. Бешеные скачки, перестрелки, тюрьма – и оригинальный побег из нее – все, сто неизменно понравится всем – и любителям истории, и поклонникам приключенческого жанра.

---

Все заполнявшие мой разум образы сверкающих и величественных героев тотчас испарились. Ни огромных мускулов, ни пышности в одежде – простой, тихий и обычный человек – это так удивило и расстроило меня! Он даже ходил спокойно и скромно.

Я стоял как вкопанный, размышляя, что лучше – подойти к нему, или отправиться обратно в Ричмонд. Я чувствовал, что одежда на мне стала вроде еще больше, а может это я уменьшился?

Стойкие соратники Мосби – и те, кто стоял рядом с ним, и те, кто отдыхал на веранде, никак не старались облегчить поглотившие меня чувства обиды и унижения. Это были абсолютно реальные живые партизаны, ради которых я проделал столь долгий путь.

Я снова посмотрел на Мосби. Как жаль! Он не вырос ни на дюйм, и не испустил ни одного боевого клича, он говорил так тихо, что до меня долетали только обрывки его слов.

Тут на веранде появился м-р Эшби и, улыбаясь, объявив, что ужин готов, пригласил Мосби и его людей внутрь. Услышав его слова, все они быстро, один за другим, пошли в комнаты. Позже я узнал, что во время рейда, да и в других местах, партизаны никогда не страдали отсутствием аппетита. Мосби тоже ушел с ними, а я остался стоять на улице, со смутной идеей, что, возможно, мне теперь совершенно необходимо отправляться обратно в Ричмонд, пусть даже без ужина.

– Входите, сэр, поужинайте с нами, и у вас будет возможность встретиться с Мосби.

Я поднял голову и увидел, что это мистер Эшби – он стоял в дверях, протягивая мне свою правую руку в знак приветствия, а левой приглашал войти.

Я тотчас поблагодарил его и принял приглашение.

Сидя рядом с ним, я на глаз прикинул, в чем наши различия. Я был почти в три дюйма выше, и весил фунтов на двадцать больше, чем он.

После небольшой паузы, которая мне показалась целой вечностью, в течение которой я не смог проглотить ни куска, Мосби, наконец-то понял, что с ним рядом кто-то чужой. Он внезапно повернулся ко мне и наши глаза встретились. И в этот момент раскрылась тайна его власти над своими людьми. Она была в его глазах – темно-голубых, ярких, ясных, пронзительных, и когда он говорил, в них вспыхивали огоньки, в тех местах его речи, где, будь она на бумаге, стояли бы знаки препинания. По крайней мере, он почти полминуты пристально смотрел на меня, и постепенно строгость и удивление в его взгляде сменились лукавством и удовольствием. Он полностью овладел мной, от макушки моей стриженой головы до скрывавшихся под столом штанов. Я думал, что моя желтая рубашка впечатлит его, но он никак не проявил своего интереса к ней.

Когда он заговорил со мной, каждый сидящий за столом прекратил есть и обратил свое внимание на меня.

– Кто ты? – был его первый вопрос.

– Джон У. Мансон, – ответил я, весьма неловко попытавшись поприветствовать его.

– Откуда?

– Из Ричмонда, сэр.

– И чего ты хочешь?

И тут я сделал свое грандиозное заявление:

– Я хочу присоединиться к партизанам-рейнджерам Мосби.

Это мое заявление, начавшись весьма тихо, постепенно накапливая силы, в конце прозвучало как пушечный залп. Я думал, что сидящие вокруг стола люди расхохочутся. Однако они сидели молча и пристально рассматривали меня. Мосби закинул руку за спинку стула и продолжал.

– Что у тебя есть?

– Только то, что на мне, – ответил я.

Конечно, у меня имелось кое-что, но я крайне стеснялся своего оружия и обмундирования. И вот только теперь моя дерзость – настолько полная и смелая, – взорвала присутствующих. Один человек, сидевший чуть поодаль от стола и куривший сигару – захваченную! – засмеялся. Мосби повернулся к нему, и одним своим взглядом заставил нарушителя заткнуться. Из всех оказанных мне полковником Мосби благодеяний, за которые я ему очень благодарен, это я ценю больше всех.

– Сможешь достать лошадь? – спросил он, когда вновь восстановилась тишина.

– Конечно, сэр, – ответил я, хотя и очень сомневаясь, что у меня это получится.

– Отлично, встретимся завтра рано утром у Блэкуэлла и продолжим разговор.

Затем он вернулся к своей трапезе, и закончил ее в полной тишине, и, судя по его поведению и внешнему виду в тот вечер, казалось, что он совершенно забыл о моем существовании. Я же неторопливо продолжил свой ужин, поскольку никто из сидящих ко мне не обратился ни с одним словом. Потом все один за другим вышли из дома, я пошел за теми, кто направился в конюшню, и увидел, что две из стоявших там лошадей оседланы. Я спросил, как мне найти Блэкуэлла, и мне ответили, что он примерно в десяти милях отсюда. Я не хотел, чтобы все знали, как я хочу попасть туда, так что я залез в стог сена и заснул.

Я проснулся задолго до рассвета и подумал о лошади, которую я обещал найти. Походив по этой местности в разных направлениях, я, наконец, узнал дорогу к Блэкуэллу, и уже когда солнце появилось на небе, я стоял во дворе одной фермы и разговаривал с фермером, который шел к своему сараю. Я объяснил ему кто я, и куда направляюсь, а потом спросил его, не подскажет ли он мне, где бы я мог раздобыть лошадь. Глядя на меня с некоторым удивлением, вероятно, подозревая, что я шучу (хотя я не шутил, потому что я действительно мог бы стать конокрадом, попадись мне хорошая лошадь), он сказал мне, что у него есть лишняя лошадь, и он мог бы продать мне ее в рассрочку. Это предложение поразило меня как манна небесная в пустыне, и я с радостью принял его условия, а заодно позаимствовал у него седло и уздечку.

Прошло совсем немного времени после восхода солнца, когда я, хорошо экипированный, но весь в поту, въехав во двор м-ра Блэкуэлла, к своему величайшему удивлению обнаружил, что Мосби и некоторые из его людей прибыли туда на несколько часов раньше.

Я поставил свою лошадь у коновязи, а кроме того, опасаясь, что она от тоски и страха убежит домой, хорошей и крепкой веревкой, обвернутой вокруг ее шеи, привязал ее к ближайшему дереву, и только потом вошел в дом, чтобы доложить о своем прибытии. В это раннее утро, спустя лишь двенадцать часов после того, как меня поставили пред очами августейшего, я чувствовал себя значительно уверенней. Когда я вошел в комнату, Мосби повернулся и посмотрел на меня, и я думаю, что он узнал мою желтую блузку или мой веснушчатый нос или, возможно, мою сдержанность. В те времена я должен был быть сдержанным. Во всяком случае, когда я сказал ему, что у меня есть лошадь, он улыбнулся и положил руку мне на плечо, интересуясь, хорошая ли она. Как-то мне пришла в голову мысль, что он подумал, что я скаут-одиночка и похитил лошадь у какого-нибудь патруля. У молодых весьма живое воображение. Во всяком случае, я никогда не смогу забыть ни его жизнерадостности, ни блеска в его глазах.

С этого момента моя одежда стала мне более к лицу. Я ходил за Мосби по комнате, потом и на крыльцо и, после десятиминутного моего с ним разговора, откуда ни возьмись, появился револьвер, а с ним и ремень, и кобура, и теперь я – новый партизан команды Мосби – партизан, полностью готовый к военной жизни.

Глава III КАК МЫ ЖИЛИ

Образ жизни человека в отряде Мосби полностью отличался от образа жизни солдата регулярной армии. Люди Мосби никогда не имели ни лагерей, ни постоянных квартир и никогда не спали в палатках. Они даже не знали, как ставить палатку. Такие вещи, как приготовление кофе, жарка бекона, или варка пищи никогда не приходили им в голову. Если мы хотели перекусить, мы либо останавливались у дружественного нам фермера, либо ходили в какой-нибудь город и покупали себе все желаемое. У каждого члена Команды имелась своя особая ферма, которую он мог бы назвать своим домом.

Жители этой части штата, которую называли «Конфедерация Мосби», в целом состоявшей из графств Фокир и Лаудон, были убежденными южанами, хотя и очень часто оказывались вне территории, контролируемой армией Юга, и они были рады людям Мосби, не только из-за того, что имели тем самым возможность проявить свои симпатии к Югу, но и ради безопасности, которую им обеспечивали партизаны.

Во время войны местные органы власти здесь не функционировали. Не было ни судов, ни судебных работников. За необходимыми законами и обеспечением их соблюдения люди обращались к Мосби, и ни в одном штате, ни до, ни во время, ни после войны не было лучшего управления. На своей территории Мосби не только не допускал преступлений, но даже обычных проступков. Однажды один из наших людей в ярости попереворачивал молочные бидоны старого фермера-квакера, и когда Мосби узнал об этом, он приказал мне отвезти этого человека в армию, которая стояла тогда близ Винчестера, и лично передать его генералу Эрли, с сообщением, что такие люди, как этот человек, недостойны быть партизанами.

Никто в нашей Команде не имел никакого представления о кавалерийской выучке, и мы бы не смогли двигаться ровно и прямо даже, если бы возникла такая необходимость. У нас не было горниста и очень редко проводилась перекличка. У нас не было единой униформы. По званию мы обращались не ко всем офицерам, а только к Мосби. Фактически, от нас не требовали того, что требуют от обычного солдата, но, тем не менее, не было в армии такого подразделения, где люди так охотно подчинялись бы своему лидеру. От нас требовалось делать хорошо две вещи – выполнять приказы и сражаться.