Игорь Кабаретье - Кот с Монмартра. История давно минувших дней

• Название: Кот с Монмартра. История давно минувших дней
• Автор: Игорь Кабаретье
• Жанр: Детектив

Действие детективной повести «Кот с Монмартра» происходит в 19 веке во Франции, в Париже. Главный герой, модный художник Поль Амьен, случайно оказывается пассажиром омнибуса, в котором загадочным образом умерла молодая девушка. Полиция полагает, что смерть девушки, личность которой они не смогли установить, произошла естественным образом, от аневризмы, но у Амьена возникли подозрения, что произошло убийство, и вместе со своим другом Жаком Верро он провёл частное расследование этой смерти.

---

У Поля Амьена, как и у них, было приподнятое настроение. Ночь отдыха успокоила волнения, терзавшие его накануне, и уничтожила мрачные видения. Он не думал больше о приключении, случившемся с ним накануне, не считая тлевшей в нем небольшой жалости к судьбе мёртвой девушки, и он поздравлял себя c тем, что не принял всерьёз потешных фантазий своего друга Верро.

Утром ему нанёс визит инспектор полиции, посланный комиссаром, скорее для того, чтобы побеседовать с ним, чем его допрашивать, так как смерть девушки была признана наступившей в результате несчастного случая, что было только что действительно и должным образом констатировано врачом, совершившим осмотр тела, которое не несло никаких следов и признаков насилия.

Девушка должна была умереть, по всем признакам, от внутреннего кровотечения, и пока аутопсия не подтвердила заключения доктора, труп был отправлен в Морг. В Морге, как это принято для неопознанных персон, труп будет выставлен на всеобщее обозрение, ведь в одежде умершей девушки не нашли никакого указания, которое помогло бы установить её личность.

Факты, впрочем, не позволяли предполагать, что в отношении нее было совершено преступление. Показания кондуктора были предельно ясны и подтверждали естественную смерть девушки.

Давая показания перед комиссаром, кондуктор не отказал себе в удовольствии насмешливо изобразить крики пассажира, который, прибыв на конечную станцию, кричал, что только что убили девушку, и доказал без труда, что у идеи этого господина не было ни грамма здравомыслия.

Пассажир, а это был именно Поль Амьен, имя которого комиссару было довольно хорошо известно, так как оно было на слуху в окрестных кварталах, поскольку Поль был уже знаменитым художником, так что отыскать его было просто, тем более что он оставил свой адрес стражам порядка.

Но Поль Амьен к этому времени полностью изменил своё мнение о произошедшем накануне, так что он счёл абсолютно бесполезным доводить до сведения инспектора абсурдные доказательства, которыми этот сумасшедший Верро угостил его вчера, попивая своё пиво. Он довольствовался тем, что рассказал о том, что он видел, без собственных размышлений и без комментариев.

И, выполнив свой долг перед государством, и будто скинув со своих плеч все печали прошлого, Амьен позавтракал с аппетитом и с жаром принялся за работу.

Он тогда заканчивал картину, на которую возлагал большие надежды на успех на ближайшем Салоне, картину, которая должна будет окончательно закрепить за ним славу выдающегося художника современности. На картине была изображена молодая Римлянка, пасущая козу у подножия гробницы Цецилии Метеллы.

И ему посчастливилось найти натурщицу, которую Бог, казалось, создал специально для того, чтобы ему было с кого создать образ, о котором он мечтал.

Именно такую девушку, почти ребёнка, он однажды встретил, спускаясь с высот Монмартра, и которая у него спросила дорогу в Ботанический сад.

Амьен провел четыре года в Риме, и знал в достаточном объёме итальянский язык, чтобы информировать малышку на единственном языке, который она понимала.

Затем он справился о том, что она делала в Париже, и девушка ему ответила без затруднения, что только что приехала сюда с одним из своих соотечественников, который занимался вербовкой в Италии моделей обоих полов, и селил их в Париже на улице Дефоссе-Сен-Бернар, около Винного рынка, в большом доме, в котором живут в основном музыканты.

Она родилась в Субиако, в горах Сабины, и провела своё детство, гоняя коз через скалы этого дикого края. Её мать, умершая в прошлом году, позировала художникам в мастерских в Риме. Она никогда не знала своего отца, но ей говорили, что она была дочерью французского художника, который, проведя несколько лет в Италии, уехал, не беспокоясь о судьбе своей дочери. У нее была старшая сестра, но эта сестра ещё в детском возрасте была увезена человеком, который вербовал учеников, чтобы им преподавать пение и помещать их затем с собственной выгодой в театры Италии.

У Поля Амьена, восхищённого её красотой, тотчас же возникла идея немедленно конфисковать к своей выгоде эту ещё никому неизвестную натурщицу, ведь эта девушка, как он быстро сообразил, к тому времени ещё не побывала на просмотре ни у одного художника, и он незамедлительно договорился о её судьбе с её покровителем, который, посредством довольно круглой суммы, взял на себя письменное обязательство поселить девушку отдельно от других своих натурщиц и надлежащим образом обставить быт Пии, – таковым было имя этой маленькой девочки, – и посылать её каждый день к нему в студию на пляс Пигаль, отклоняя предложения от других художников, которые они могли ему сделать в отношении Пии.

И вот уже пять месяцев маленькая Пия непременно в полдень стучалась в двери студии Поля Амьена, который к тому времени стал рассматривать её в большей степени в качестве подруги, а не наёмной рабочей силы.

Красота Пии не была тривиальной. Девушка не походила на этих итальянских малышек, которые все как одна обладают набором одинаковых черт-непременно большими черными глазами, слегка выпуклыми и красными губами, светло-коричневыми волосами… одним словом одинаковыми до такой степени, что они сливались перед глазами и не могли вдохновить на создание оригинального характерного образа.

В ней угадывались черты народа, вдохновлявшего на создание шедевров художников всех времён, но одновременно в выражении её лица были видны акценты, которые обычно проявляют невнимательность почти ко всем девушкам её страны, а именно живой ум, задорность, индивидуальную характерность.

И эта физиономия не была обманчивой. У Пии действительно был открытый разум и удивительная лёгкость в общении, позволяющая ей легко адаптироваться к обстоятельствам. За несколько месяцев она сумела заговорить на очень хорошем французском языке, о котором она не знала абсолютно ничего, прибывая в Париж. Она развлекала Амьена своими наивными репликами и неожиданными ответами на его вопросы. Она его удивляла справедливостью своих мыслей относительно всех жизненных вопросов и даже относительно искусств, на уровне чувств, конечно.

Ещё больше она его удивляла своей мудростью. Это маленькое чудо, которое, где бы оно не показывалось, везде вызывало абсолютно у всех восхищение, не имело и тени кокетства, и совершенно непонятным образом, какой-то невероятной естественной непосредственностью сдерживала чересчур назойливых поклонников её красоты. Она носила народный костюм своего родного края, совершенно не стремясь одеть модные парижские наряды, которые охотно позволяют себе её коллеги натурщицы, едва оказавшись в Париже. Никогда ещё шаль не покрывала её ещё немного худые, но прелестного контура плечи, никогда ещё ботинки не заключали в тюрьму её ноги античной статуи, ноги, приученные топтать босиком горный тимьян.

И она жила как святая, выходя из дома только для того, чтобы отправиться в мастерскую Амьена, не водила дружбу со своими компатриотами и с другими женщинами, которые с удовольствием овладевают в Париже сомнительной и скабрёзной профессией модели-натурщицы.

С тех пор, как благодаря щедрым кредитам Амьена Пия больше не была обязана существовать подобно другим девушкам натурщицам, вести образ жизни, который нищета навязывает бедным красавицам, привезённым из Италии их новым хозяином и использующим их для своего обогащения, она продолжала жить в доме на улице Фоссе Сен-Бернар, но при этом полностью отделилась от этой праздношатающейся колонии, располагающейся лагерем в этом фаланстере.

Пия занимала небольшую комнатушку под крышами: узкая мансарда, стены которой были побелены и в которой не было никакой другой мебели, кроме маленькой железной кровати, трёх стульев из плетёной соломы и разбитого зеркала. Она там проводила все своё свободное время, остававшееся у нее после работы в мастерской, посвящая его чтению книг… да, она научилась читать… и пению народных песен своих гор… и мечтам… о чем? Амьен развлекался иногда тем, что спрашивал её, о чем она мечтает, но внятного ответа, в отличие от занимательных ответов на другие вопросы получить не мог. О чем может мечтать девушка, которой только что исполнилось пятнадцать лет.

Того, что Пия зарабатывала, позируя своему благотворителю, ей было вполне достаточно. Ела она не больше, чем птичка-невеличка, и расходовала очень мало денег на свой туалет, хотя при этом она была чрезвычайно заботлива к своему лицу и одежде.

И ещё она была очень весёлой, а это достаточно редкое качество для уроженок Рима… весёлая той откровенной радостью, которую даёт удовлетворение самостоятельной жизнью и отсутствие забот. Когда она приходила в мастерскую Поля, в нее впорхала радость вместе с нею.